16

О смерти кн. Василия Холмского в Соф. Воскр. и у Татищ, под 1509 г. Даниил Щеня назван «Московским воеводой» в грамоте Василия III Сигизмунду I 1511 года (Акты Зап. Рос. II № 74) и в грамоте 1513 года от литовских панов-рады (Радивила, Острожского и др.) к думным боярам московским (ibid. № 84). В последней перечисляются следующие члены рады или думы великого князя: князь Даниил Васильевич Щеня, князь Дмитрий Владимирович Ростовский, кн. Василий Васильевич Шуйский, воевода Новгородский, и князь Михаил Данилович Щенятев (сын Д. Щени). Клятвенные поручные записи Шуйских, Бельских, Глинского, Воротынского, Мстиславского и М. Плещеева см. в Древ. Рос. Вивлиоф. T. III. и в С. Г. Г. и Д I. №№ 149, 152–157, 159. Относительно грека Георгия Малого Герберштейн сообщает еще, будто выбор первой супруги Василия из числа собранных туземных девиц назначен был по совету Георгия: последний надеялся, что этот выбор падет на его дочь, но ошибся в расчете. Далее, как мы видели, он же сообщает, что жена Георгия была замешана в распространении слуха о родившемся в монастыре сыне Соломонии и высечена за недонесение о том в. князю.

17

Летоп. Воскресен. Никонов. Татищев. Но подробнее всех сказание о кончине Василия III в Софийской. (П С. Р.Л. т. VI) и в Царств, книге. Между прочим, в этом сказании говорится: «И стоящи же близ его Шигона, и как положили Евангелие на грудех, и виде Шигона дух его отшедши, аки дымец мал». В сокращении то же сказание и в Степей, книге, сопровождаемое витиеватым похвальным словом Василию. До нас не дошли ни первая духовная, которую Василий велел сжечь, ни вторая, написанная перед кончиной. Имеем только составленный в 1531 году договор его с братом Юрьем, в котором сей последний обязывается после смерти великого князя держать его сына Ивана своим господином и братом старейшим. С. Г. Г. и Д. I № 160–161.

По свидетельству Русского хронографа так наз. второй редакции, Василий Иванович «в посольских грамотах и в летописных историях» приказывал давать ему титул царский, а именно «Божиею милостию царь и великий князь Василий Иванович Владимирский и Московский и Новгородский и Псковский и Казанский (?) и Астраханский (?), Государь Тверский и Ростовский, Ярославский и Вологодский, Пермский, Вятский и Болгарский и Кондийский, Обдорский, Угорский, Черниговский и Рязанский и всея Руси Государь и обладатель» (Избор, АН. Попова. 182).

18

Литовский Статут 1529 г. Времен. Общ. И. Др. кн. 18. Судебник Казимира IV. Акты Зап. Р. № 67. Относящиеся к положению крестьянства наиболее любопытные грамоты см. в Актах Зап. P. I. №№ 44 и 59 (Грамоты наместнику Насюте 1444 г. и ключнику Андрею Федковичу, 1456–1471 г.) 189 (Устав. грамота Бельской области в 1501), 163, 167 и 172. (Грамоты Симеону Олелькевичу, Симеону Ивановичу Можайскому и князю Жеславскому. 1499 г.). II. №№ 75 (Льготная грамота По днепровским и Задвинским данникам 1511 г.), 86 (Уставная могилевским боярам, старцам и волостным людям 1514 г.), 87 (Городенскому старосте Юрию Радивилу 1514), 133 (Полоцкому воеводе Петру Кишке о жителях Себежской волости 1525 г.), 149 и 160 (Державцам и тиунам Жмуд. волостей, 1527 и 1529 гг.), 159 (Державцам и урядникам виленским и трокским 1529 г.), 203 (Свислочским горожанам и волостянам. 1540 г.). Акты Южной и Запад. России. I. №№ 50 (Жалован. грамота князю Константину Крошинскому. 1509 г.), 32 и 33 (Жалован. грамоты на имения Кобринскому Спасскому монастырю и Генриху Шлягеру, 1491 и 1500 гг.) 58 и 59 (Жалован. грамоты Спасской церкви и Николаевскому Пустынскому монастырю. 1511 и 1512 гг.). Памятники временной Киевской Комиссии для разбора древ, актов. I и II. Той же комиссии Архив Юго-запад. России Ч. VI. т. I. Устава о волоках 1557 года помещена во II томе Памятников и в Актах Зап. Рос. III. № 19. Далее, «Археографический Сборник документов до истории Северо-западной Руси». T. 1. Вильна 1867 г. Акты Виленской Археограф. Комиссии. Именно: Писцовая книга Пинского староства, составленная по повелению Сигизмунда Августа при пинском старосте Станиславе Довойне в 1561–1566 гг. Ч. I и II. Вильна 1874 г. Введение Шолковича. «Ревизия Кобринской экономии» 1563. В. 1876. и «Писцовая книга Пинского и Клецкого княжеств», составленная по приказу королевы Боны в 1552–1555 гг. В. 1884 г.

Литература: Иванищева «О древних сельских общинах в Юго-западной России» (Рус. Беседа. 1857. III. и в Сборнике Сочинений. Киев, 1876 г.). Прекрасным дополнением к исследованию Иванищева, основанному на актах луцких и владимирских о копе или о копных судах, служит та часть предисловия г. Спрогиса к т. VI Актов Виленской Комиссии, которая посвящена копным судам на основании брестских актов. Место для собрания копы называлось Коповище, и суд этот происходил под открытым небом, в присутствии Возного. В этом суде находим не одних крестьян; тут присутствовали и помещики, т. е. люди шляхетского сословия, но, по-видимому, только в качестве свидетелей и истцов. Далее: проф. Леонтовича «Крестьяне Юго-западной России по Литовскому праву XV и XVI столетий» Киев, 1863. Мордовцева «Крестьяне Юго-западной Руси XVI века». (Архив Историко-юридич. сведений, изд. Калачовым. Кн. Третья. Отделение III.). Проф. Антоновича исследование о крестьянах (Архив Юго-запад. Руси III). Новицкого о крестьянах (Вступительная статья к части VI, тому I Архива Юго-запад. России). Уставу о волоках Сигизмунда Августа предшествовал устав, данный его отцом в 1529 году «для дворов Виленского и Троцкаго поветов», т. е. для земель собственно Литовских. Здесь крестьяне королевские разделяются на тяглых и осадных; первые более рабочие, а вторые более оброчные. Королевские крестьяне имели тогда право на так наз. уходы, т. е. право ставить в лесах борти, а на реках строить язы и гати или запруды для рыбной ловли, рубить и сплавлять дерево. (Снитко — Введение к Писцов, кн. Пинск, и Киевск. княж. изд. Вилен. Археол. Ком.).

Два образца условий, по которым отдавались королевские волости в держанье частному лицу, приведем одну грамоту 1514 года.

«Жигкимонт, Божьею милостью король Польский и великий князь Литовский, боярам и мещанам Могилевским и старцам серебреному и медовому и всем людям волости нашое Могилевское. Дали есьмо замок наш Могилев в держанье пану Юрью Зеновьевичу. А что ся дотычет дани нашое грошовое и медовое и куничное и бобров, што мает на нас на господаря прийти и на врядника нашего, то есьмо в том листе нашом выйменовали, што на-первей, наш господарский приход: три ста коп широких грошей (т. е. дани грошовой), чотыри рубли грошей бобровщины, чотыри рубли грошей яловщины, а три рубли грошей восковых, а от старца серебряного (собиравшего денежную дань) пятнадцать коп грошей широких, а от медового старца десять коп грошей, а скотнаго серебра на третий год двадцать рублев грошей, а тивунщизны осмдесят коп грошей, а за корчмы Могилевские сто коп и чотыри копы грошей; а серебщизну мают нам завжды на третий год давати, колько мы господарь на них положим; а мают они то все нам давати широкими (полными) грошьми, пак ли ж бы широких грошей не было, тогды мают дати за грош по четырнадцати пенязей; а бобров шерстью сто и шесть; а куниц полтораста, а медовое дани сорок уставов без дву. А державца наш пан Юрьи мает с них брати в каждый год: уезду своего (за приезд) пятьдесят коп грошей, а полюдованья коли у волость не поедет, пятьдесят же коп грошей, а тивунщизны з нашое суммы с осмидесят коп грошей мает собе брати половину сорок коп грошей; а то все мает брати за широкую личбу (полная наличность). А вины малый и великии (судебные пени) выймуем на нас на господаря, кроме повинного и выметного, хто ся на него, а любо на врядника нашого чим выкинет (т. е. за оскорбление державцы или господарского урядника); а повинного ему от рубля по десяти грошей, а пересуда по чотыри грошы; а слугам его от езду децкованья на милю по грошу. А мимо тую нашу уставу, пану Юрью новин волости нашой никоторых не пробовляти; мает ся справовати и рядити во всем, потому как в сем нашом листе выписано. А который доходы, обвестки и иншыи, што в гом нашем листе не выписаны, на державцов Могилевских хаживали, тые и ныне по то муж он мает брати. А для лепшого сведанья и печать нашу казали есьмо приложити к сему нашому листу». (Акты Запад. Рос. II. № 86).