Мистер Лоренс подошел и встал рядом с ней. Но не слишком близко. Он достал сигарету, постучал ее по золотому портсигару с гравировкой и немного помолчал.

– Может, заключим договор? – спросил он, когда Хелен не двинулась с места. Голос у него был мягкий. Говорил он с акцентом. – Я ни слова не пророню о том, что вы были здесь, а вы со мной поделитесь огоньком.

Хелен внимательно посмотрела на него, не зная, можно ли ему доверять. Улыбка у мистера Лоренса была слишком широкая, а взгляд слишком настырный. Он, не отрываясь, глядел ей в глаза, когда девушка протянула ему спичечную коробку.

– А мне нужна еще одна сигарета, – заявила она и затоптала окурок.

Мистер Лоренс рассмеялся, и Хелен почувствовала, как вверх по спине бежит холодок.

– Чудесная ночь, – сказал он, протягивая ей зажженную спичку.

– Да, – согласилась Хелен, мечтая, чтобы он убрался и оставил ее наедине с размышлениями.

– Это настоящий лабиринт? – поинтересовался молодой человек.

Он шагнул вниз, на влажную траву. Девушка кивнула:

– В центре – фонтан.

Она выпятила подбородок и скрестила руки на груди. Мистер Лоренс посмотрел на нее и сказал:

– Кажется, я вас не очень-то впечатляю.

– А должны? – спросила Хелен.

Он снова рассмеялся, чем взволновал ее еще больше. От этого смеха у Хелен появилось ощущение как от двигателя, работающего где-то под ее ладонью, лежащей на капоте: мощное, нетерпеливое и немного опасное.

– Большинство людей подпадают под мои чары.

Хелен ничего не смогла с собой поделать: с ее губ невольно сорвался смех и эхом прокатился в ночи. Во мраке сада она видела, как улыбка британца стала шире, и почувствовала, как окрепла его самоуверенность (и без того немалая).

– Я богат. Начитан. Много путешествовал, – перечислил мистер Лоренс, загибая пальцы свободной руки.

– О, и не забудьте, что красив, – вставила Хелен.

– Это само собой.

Мужчина откашлялся, поднялся по ступеням и снова встал рядом с ней. Хелен ощутила исходящее от его тела тепло, и кожа ее покрылась мурашками. Она сделала глубокий вдох. Запах его одеколона (с ноткой кедра) и дым его сигареты вызвали странное чувство у нее в груди.

– А вы? – спросил он.

Хелен растерялась:

– А что я?

Мистер Лоренс рассмеялся:

– Расскажите о себе.

Эта просьба застала ее врасплох. Хелен вдруг поняла, что никогда прежде не встречала человека, который не знал, кто она такая, не знал ее семью. Она младшая дочь Дэйвенпортов, сестра Оливии, не умеющая вышивать, петь и правильно сервировать стол к чаю. Что еще тут можно сказать?

– Я тоже начитана, – начала девушка. Мистер Лоренс кивнул, будто того и ждал, и Хелен надулась. Она расправила плечи и выдала: – Но я читаю в основном журналы и учебники для механиков. Поэзия – такая скука.

Она посмотрела на собеседника, в глазах ее был вызов.

– Фантастика. Я совершенно не смыслю в технике, – ответил молодой человек. – А в электрике разбираетесь? У меня в отеле есть выключатель, который бьет меня током всякий раз, как я выключаю лампу.

– Я уверена, что легко починила бы его.

Лицо Хелен вспыхнуло, когда она вообразила себя в его комнате.

Мистер Лоренс едва заметно поднял брови, но быстро оправился, и на лице у него появилась улыбка.

– Буду иметь в виду.

Девушке собственная кожа показалась тесной. И что она вообще делает? Может, этот человек и не помолвлен с ее сестрой, но это только вопрос времени. Хелен вспомнила, как Оливия улыбалась, когда мистер Лоренс вел ее по залу в танце. Даже со своего стула в углу и даже несмотря на громкую музыку, Хелен услышала вздох облегчения, вырвавшийся у матери. Вот чего Эммелин Дэйвенпорт всегда хотела.

И все же что это за чувство пробудилось у Хелен в груди?

– Мне пора идти в дом, – сказал он.

С этими словами мистер Лоренс взял ее руку и поцеловал, задержав у своих губ на миг дольше, чем следовало, как показалось Хелен. Девушка улыбнулась. В голове не осталось ни одной мысли: она не видела ничего, кроме стоявшего перед ней молодого красавца.

– Доброй ночи, мисс Дэйвенпорт.

– Доброй ночи, мистер Лоренс, – ответила она, высвобождая руку. – А пока вы не вызвали электрика, как вариант, можете зажигать свечу.

Он засмеялся, рука его застыла над ручкой двери во двор.

– Вы мне позвоните. Я заварю чай.

Эми-Роуз подняла руки к голове Хелен и принялась вынимать шпильки. Она попыталась сосредоточиться на том, что делает, но одна шпилька слегка уколола ее, напомнив об игле, которой она пришивала пуговицу к рубашке Джона. И горький запах кофе Хелен, черного, точно такого же, какой любил Джон, будоражил чувства юной служанки. Все, даже самые незначительные мелочи, напоминали ей о Джоне. Ведь у нее с ним был особый момент, разве нет? В животе у Эми-Роуз все затрепетало, когда она представила, как его мозолистые руки обхватили ее запястья. Тепло его ладони, коснувшейся ее кожи. «Я слишком себя накручиваю. Нам было весело – только и всего».

– Ты себя хорошо чувствуешь, Эми-Роуз?

Хелен, пристально посмотрев на Эми-Роуз, взяла ее за запястье.

Служанка чувствовала, как ее вены пульсируют под слегка сжавшими ее руку пальцами Хелен. Ладони у младшей дочери Дэйвенпортов были такие же грубые, как у Джона. И тут голова служанки снова наполнилась мыслями о Джоне. Она встряхнула плечами:

– Да, конечно.

Глаза Хелен сузились. Эми-Роуз выдержала ее взгляд и постаралась вспомнить, о чем говорила Хелен. О машинах? Она обычно только о них и болтала. Или о каком-нибудь новом изобретении, о котором она узнала из отцовских газет.

– Так как ты думаешь, что мне делать?

– Делать?

Эми-Роуз повернула Хелен другим боком. Ее разум пытался отыскать слова, которые произнесла Хелен, пока мысли девушки витали в облаках. Пока она представляла, что ее обхватили руки Джона.

Хелен закатила глаза:

– Мой день рождения в конце лета. Мне будет восемнадцать, и у мамы больше не будет причин тянуть с поиском мужа для меня. До сих пор меня спасало только то, что Оливия привередлива в смысле женихов.

Хелен вздохнула и на мгновение стала снова похожа на тощую девчонку, какой она была год назад. Но в последние месяцы она стала выглядеть более женственно, она заметно повзрослела. Цепкий ум в ее глазах указывал на жесткость характера, которая, как надеялась Эми-Роуз, не отпугнет подходящих холостяков.

Слова Хелен о старшей сестре были резкими, и Эми-Роуз уже хотела напомнить девушке, какая ответственность лежит на Оливии: ей только девятнадцать, а она должна выбрать свою судьбу, угодить родителям, соответствовать ожиданиям общества.

– А может, она не привередлива? Может, она знает, чего хочет, и готова ждать именно этого?

Эми-Роуз не собиралась произносить это. Ее пальцы в волосах Хелен заработали быстрее. Она боялась ляпнуть еще что-нибудь. Случайный разговор с Джоном вчера вечером подорвал ее самообладание, и теперь у Эми-Роуз все смешалось в голове. Она долго не могла заснуть, а проснулась с сильной головной болью. Она не смогла успокоиться, даже когда принялась записывать идеи для своего салона.

– Я думаю, ты права. – Хелен взяла другой листок. – Ливи знает, чего хочет, и не согласится на меньшее. – Она посмотрела в зеркало и поймала взгляд Эми-Роуз. – Естественно, мы должны брать с нее пример.

Ветер трепал платья на веревке так, что они хлопали. Эми-Роуз прижала к щеке подол платья Оливии с коротким рукавом. Все еще влажное. Секунду она раздумывала, так уж ли вероятно, что порыв ветра сорвет одежду с веревки, и нужно ли перевешивать ее в маленькую комнату, где Эми-Роуз штопала и зашивала белье. Тут наползли темные тучи и приняли решение за нее. Эми-Роуз принялась снимать с веревки рубашки и платья и аккуратно их складывать, чтобы не помять. Чем меньше придется гладить, тем лучше.