Я барабанил пальцами по своему бокалу, оставаясь на своем месте на табурете, когда Фрэнки двинулся, чтобы присоединиться к остальным танцующим. Он позвал меня присоединиться к ним, но мне это никогда не нравилось. Конечно, я проводил много времени в ночных клубах, организовывая сделки или обеспечивая соблюдение правил для Калабрези, но я никогда не рассматривал это как общение. Я был прикован к VIP-зонам и подсобным помещениям, а не к танцплощадкам, если только не считать вальса, которому меня учили в моей модной частной школе, а это не казалось подходящим случаем.

У меня никогда не было времени на что-то подобное. И я никогда не стремился попробовать. Я был человеком со смыслом, целью, будущим, которое имело значение… пока не перестал им быть. А теперь я понял, что на самом деле я вообще никем не был.

Мой взгляд неизбежно вернулся к Уинтер и остановился на ней. То, как двигалось ее тело в этом маленьком зеленом платье, было гипнотическим, и она явно знала, что делает. Я догадался, что когда-то давно она была из тех девушек, которые любят танцевать. Размышляя об этом, я не мог не задаться вопросом о том, не скучают ли по ней люди. Был ли я эгоистом, желая оставить ее здесь, со мной? Должен ли я был подтолкнуть ее к этому? Я твердил себе, что Дюк может и не быть мертвым, что тот, кто организовал ее пытки, может все еще искать ее, и поэтому я не хотел, чтобы она начала искать. Но на самом деле все это было ерундой, я просто не хотел, чтобы она поняла, что у нее есть что-то лучшее, чем я, и бросила меня, когда вернет себе это.

Я медленно вздохнул, отгоняя эти чувства. Мы достаточно ясно дали понять, что чувствуем друг к другу, так что не было никакого смысла в том, чтобы я позволял своей неуверенности разрастаться. То, что я никогда не был настолько важен, чтобы бороться за меня, не означало, что она тоже отвернется от меня. Особенно после всего, через что мы прошли вместе.

Энцо поймал руку Уинтер и закружил ее по кругу, когда она издала удивленный и немного нервный смешок. Моя челюсть сжалась так сильно, что мог треснуть зуб.

Я выпил еще один стакан, приветствуя жжение в груди, когда он опустился вниз, и поднялся на ноги, хлопнув стаканом по столу немного сильнее, чем намеревался.

Я двинулся к остальным и поймал Уинтер за руку, притянув ее к своей груди и заставив Энцо отпустить ее, когда я впился грубым поцелуем в ее губы. Несколько секунд ее рот был жестким и злым против моего, но затем она оттаяла, словно первые лучи весеннего солнца упали на нас, и ее губы разошлись навстречу моему языку.

Я провел руками по голой коже ее спины, одинаково любя и ненавидя этот крошечный клочок ткани, который, очевидно, считался одеждой, и сжал ее попку между ладонями, когда дошел до нее.

Она прижималась к моему телу и, несомненно, чувствовала, как я наслаждаюсь этим поцелуем, но, набравшись решимости, я отстранился, повернул ее в своих объятиях так, что ее спина оказалась у моей груди, и стал танцевать с ней под звуки I'm a Believer группы Smash Mouth, в то время как Рокко продолжал проигрывать альбом, и я задавался вопросом, всегда ли он слушает старую музыку или ему нравятся и современные композиции. Я чертовски многого не знал об этих трех мужчинах в этой комнате, но обнаружил, что хочу узнать все это, несмотря на месяцы, проведенные в прятках от них.

Рокко демонстративно закрыл Ривер глаза и пробормотал что-то о публичных проявлениях непристойности, а Энцо разразился хохотом.

В дверь постучали, и Фрэнки открыл ее, схватил огромную стопку пицц и позвал нас следовать за ним, пока он уносил их. Собаки вновь появились на запах сыра, Коко петлял между ног Тайсона и кусал его за лапы, словно ожидая, что ему первому достанутся все объедки. И несмотря на огромную разницу в размерах между ними, я был уверен в его шансах. У этого пушистого малыша в груди билось сердце воина.

Фрэнки провел нас по коридору в другую часть квартиры к спальням, и я начал оценивать размеры этого гребаного места. Из-за того, что весь день столько людей приходили и уходили, у меня не было возможности осмотреться, но было ясно, что пентхаус огромен.

Он открыл дверь, и мы прошли за ним в огромную столовую с тяжелым дубовым столом на двенадцать персон и видом через окна в пол на заднюю часть здания, где вдалеке виднелись горы за городом.

Уинтер закусила губу, глядя на открывающийся вид, и я взял ее за руку, сжав ее пальцы. Она сжала мои в ответ, и я был рад, что не только я скучаю по нашему маленькому домику в лесу. Не то чтобы я мог порицать роскошную квартиру Фрэнки или даже компанию моей… семьи. Просто в том месте было что-то особенное — мы вдвоем, наедине, притворяясь, что больше ничего в мире не существует.

Мы заняли свои места за столом, пока Фрэнки бессистемно разбрасывал коробки с пиццей и доставал из винного шкафа кучу стаканов, а затем поставил две более дорогие бутылки виски и бутылку апельсинового сока.

Энцо достал из кармана пачку сигарет и положил одну между губами, прикуривая за полсекунды до того, как Слоан выхватил ее у него изо рта, а Рокко ударил его по затылку так сильно, что он чуть не ударился головой о стол.

— Ты должен был завязать, stronzo (п.п. мудак), — прорычал Рокко, и Энцо выругался, прежде чем протянуть руку, чтобы провести пальцами по завиткам волос Ривер, лежавшей в объятиях Слоан. Я даже не заметил, как она начала кормить ребенка грудью, но довольные звуки, исходящие от малышки, говорили о том, что она наслаждается молоком.

— Прости, bambina (п.п. малышка), — сказал Энцо, на самом деле выглядя виноватым. — Я забыл о своих манерах в пьяном состоянии.

Слоан фыркнула от смеха, указывая на тот факт, что у него не было манер в пьяном виде, и Фрэнки конфисковал оставшуюся пачку сигарет без особого протеста со стороны Энцо. Было странно видеть, как этот грубый мужчина ставит нужды своей крошечной племянницы — которая, как я полагал, была и моей крошечной племянницей — выше своих собственных, и я решил простить его за то, что он разозлил меня из-за Уинтер. Или, по крайней мере, прощал, пока его взгляд не переместился через стол и, несомненно, на мгновение не упал на ее сиськи.

— Ты выглядишь замерзшей, куколка, — сказал я ей, стягивая с себя пиджак, когда она нахмурилась и посмотрела на меня.

Она покачала головой в знак отрицания, и я ухмыльнулся ей, накидывая пиджак на нее.

Рука Уинтер приземлилась на мое бедро, и мой член пришел в движение, когда она начала писать там слова почти слишком быстро, чтобы я мог их уловить.

«Мне не холодно».

— Ты практически дрожишь, — сказал я, решив не обращать внимания на ее заявление, пока застегивал пиджак и эффективно прикрывал ее. Похоже, ей все еще было неудобно говорить в присутствии моих братьев, и я бессовестно использовал это в своих интересах.

С рыком разочарования она просунула руки в рукава, и я улыбнулся, прежде чем поцеловать ее в макушку.

В ответ она протянула руку и стащила мой скотч, выпив его одним махом, ее сердитый взгляд был прикован к моему, а горло подрагивало с каждым глотком.

— Тебе стоит немного притормозить, куколка, — сказал я негромко. — Ты намного меньше меня и не привыкла пить…

Она опустила пустой стакан передо мной и изогнула одну бровь, которая, казалось, ясно говорила: Пошел ты.

Все остальные принялись за еду, но когда я подтащил коробку с пиццей поближе к нам, ее рука снова легла на мое бедро, и я сделал паузу, чтобы истолковать слова, которые она написала.

«Не говори мне, что делать».

Я провел языком по щеке и сдержал ответ, который хотел дать, когда она протянула руку и взяла кусок пиццы. Возможно, она не чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы говорить в присутствии моих новых братьев, но она, казалось, вполне могла стонать от удовольствия, наслаждаясь вкусом своей еды.

Мое тело напряглось, когда она продолжила, Фрэнки и Энцо не раз смотрели в ее сторону, а Рокко бросил на меня знающий взгляд, словно ему тоже приходилось иметь дело с невозможной женщиной. Хотя то, как он смотрел на Слоан, говорило о том, что он определенно считает ее заслуживающей усилий.