Тайсон пробежал мимо моих братьев через открытое пространство моей квартиры. Мы находились на восьмидесятом этаже и были достаточно высоко, чтобы видеть залив через стену окон, которые занимали дальнюю часть помещения. Все было оформлено в простых серых и белых тонах, хотя в гостиной был набор голубых подушек и ковер, который жена Рокко, Слоан, настояла купить мне, чтобы разбавить обстановку. Где-то здесь же таилась ароматическая свеча, которая никогда не зажигалась. Ей нравилось пытаться помочь мне с моими «путями безнадежного холостяка», когда она могла.

— Я могу показать вам, ребята, где вы можете остановиться, — предложил я, принимая во внимание нервозность Уинтер и то, как смертельно устало они оба выглядели. — Вы можете привести себя в порядок, а когда будете готовы к общению, я закажу нам всем пиццу. Как вам это?

Рокко и Энцо выглядели слегка разочарованными, когда Николи быстро согласился, но я видел, что он был подавлен, не говоря уже о дискомфорте Уинтер.

— Мы можем просто расслабиться, а дальше все пойдет своим чередом, — я указал им на коридор справа, и пока Николи уводил Уинтер по нему, я окинул остальных братьев мрачным взглядом.

Когда я вернусь после их размещения, мы поговорим о том, как деликатно с этим справиться. Я не для того зашел так далеко, чтобы найти Анджело и заставить его снова бежать от нас. Все должно было пройти правильно, иначе все рухнет. Мы вернули нашего брата. И я намеревался сделать так, чтобы на этот раз он остался навсегда.

Глава 20

Уинтер

Я лежала у стены на полу огромной спальни, которую предоставил мне Фрэнки, дверь была открыта, чтобы я могла видеть коридор и знать, что я не заперта. Единственное одеяло, которое я взяла с кровати, было шелковисто-мягким и обнимало мою кожу. Мои синяки приобрели кисловато-желтый оттенок, но порезы заживали хорошо, а боль ослабла настолько, что теперь я ее почти не замечала. Но сон все еще не приходил. Ромеро оставили нас здесь одних на ночь, и у меня было такое чувство, что это было связано со мной, потому что, как бы я ни хотела доверять им, я не могла расслабиться в доме, полном незнакомых мужчин. И что-то подсказывало мне, что они это понимают. Я просто надеялась, что не всегда буду оставаться такой сломленной.

Когда мои веки сомкнулись, я увидела Дюка, склонившегося надо мной с ремнем, намотанным на руку. Я видела его усмешку, и даже когда я попыталась представить его мертвым, я не смогла. Не видя тела, я не могла избавиться от кошмаров о нем. И, возможно, это означало, что он всегда будет со мной. Последний кинжал в моем сердце, вечно вращающийся и пускающий кровь. Но все же было лучше, чем раньше. Призраки других исчезли. Я была спокойна, когда дело касалось их, по крайней мере…

Кондиционер вздыбил мои волосы, и я задрожала. Я не знала, как его выключить, а он, похоже, был настроен на какую-то минусовую температуру, более холодную, чем в горах, которые мы оставили позади. Я свернулась калачиком на твердом дереве и искала покоя где-то внутри себя, но он не приходил. Мое прошлое не спало сегодня ночью, когтями пробивая себе путь в моем сознании и снова и снова отдавая меня на милость Дюка. Я почти чувствовала, как он наносит удары по ремню, рассекая кожу. Он никогда не останавливался, пока я не начинала кричать, но я всегда держалась как можно дольше. Он доводил меня до пота, затем снимал пальто и зажигал сигарету, от тяжелого аромата которой я заходилась в кашле. Однажды он приковал мои руки к столу и бил по ним тростью до тех пор, пока костяшки пальцев не обагрились кровью, а каждый сантиметр моей бледной кожи не стал красным.

— Какой код?

— Какой код?

— Какой, блядь, код!?

Я вздрогнула, когда чья-то рука прижалась к моей руке, затем расслабилась, узнав Николи, повернула голову и открыла глаза, чтобы посмотреть на него. Он был без рубашки, его дыхание было мятным, а между глаз была вытравлена глубокая буква V. — Ты сделаешь для меня кое-что, куколка? Одну услугу?

Я открыла рот, но мой голос был похоронен еще глубже, чем обычно, из-за преследующего меня Дюка, поэтому я сдалась и кивнула.

— Поспи со мной, в моей комнате. Я хочу присматривать за тобой. И если можешь, пожалуйста, спи в кровати.

Мое сердце сжалось от его слов. Они испугали меня так, как не должно было испугать что-то настолько обычное. Но я знала, что его просьба была только для моего блага. Сон на полу был цепью, которая все еще связывала меня с Пятеркой. Только прижавшись к стене, я чувствовал себя в безопасности в своей камере ночью. Но кровать? Спать в одной постели с Николи… Мне это нравилось, правда. Однако реальность оказалась не такой уж простой.

— Просто попробуй, — умолял Николи. — А если тебе не понравится, тогда я буду спать с тобой на полу. Я знаю, что я не нужен тебе рядом, но я… черт побери, если я еще не привык к тому, что ты рядом. Не думаю, что теперь смогу заснуть без тебя рядом.

Мое сердце сжалось от его сладких слов, и я искренне улыбнулась ему, потянувшись, чтобы прикоснуться к его щеке. Возможно, это была еще одна причина, по которой я не могла уснуть. Одно только присутствие Николи могло изгнать призраков, таящихся в моем сознании.

— Черт, ты замерзла. — Он притянул меня к себе, вывел из комнаты и пинком закрыл дверь, направляясь по коридору в свою комнату. Она была меньше моей, уютнее, но в ней все еще чувствовалась новизна, что придавало этому месту ощущение гостиницы, а не дома. Не то чтобы я помнила, чтобы я была в отеле, но было что-то странно знакомое во всех этих блестящих стенах и дорогих вещах. С Николи рядом, в любом месте было хорошо. Безопасно.

Тайсон спал на одеяле на полу и поднял голову, когда мы вошли, его язык высунулся изо рта. В присутствии его и Николи я уже чувствовала себя гораздо менее тревожно, чем в одиночестве.

Он поставил меня на ноги и переместился на кровать, откинув покрывало в знак подношения. Я взглянула на повязку на его бедре, которая закрывала швы, наложенные его братом Рокко прошлой ночью, и подумала, не останется ли у него шрам в память об этой драке навсегда.

Я поползла вперед, желая почувствовать уверенность в себе, но все, что я ощущала, — это ветки колючек, обвивающие мои легкие, пока я не перестала дышать.

Дюк был все еще слишком близко, и его голос звучал у меня в голове. — Спи на полу, как крыса, которой ты и являешься. Одно слово жалобы, и я отрежу тебе язык.

Я хотела напомнить ему, что отрезание языка лишило бы меня цели допроса. Но я полагала, что до тех пор, пока я могла удерживать ручку на бумаге, любые части моего тела всегда были честной игрой.

Я шагнула мимо Николи, черпая утешение в его присутствии, когда забралась на кровать и просунула ноги под простыни. Я сидела неподвижно, пока мое сердце начинало колотиться, затем подняла взгляд на Николи, покусывая большой палец.

— Ложись так, как тебе удобнее, — посоветовал он, и я успокоительно вздохнула, переводя взгляд на подушки и большое черное изголовье, возвышавшееся позади меня.

Я повернулась, сдвинув подушки так, чтобы они лежали горизонтально вдоль кровати, затем свернулась калачиком у изголовья и положила голову на одну из подушек. Она была похожа на облако, прохладный материал заставил меня вздохнуть. Здесь было намного теплее, чем в другой комнате, а фланелевая рубашка, которую я носила, слишком плотно прилегала к моей плоти. Я стянула ее и заерзала на шелковистых простынях, чувствуя, как они повсюду охватывают мою обнаженную плоть.

Николи захихикал, и я повернулась, чтобы посмотреть на него с ухмылкой на лице. Мой голос ослаб, а улыбка стала еще шире, когда я снова взяла эту силу в свои руки, чувствуя себя так, словно воссоединилась со старым другом. — Ты собираешься присоединиться ко мне, горный человек?

Он шагнул ближе, затушив свет, так что он был просто темной тенью надо мной, и я восхитительно задрожала, когда он провел пальцами по моей спине. — Дай мне еще одну минуту, дикарка, ты даже не представляешь, какой хороший вид открывается отсюда.