— Тебе никогда не приходило в голову, что когда люди читают в новостях историю о казни шести мафиози на задворках какого-нибудь старого склада, они оттопыривают верхнюю губу и бормочут под нос «скатертью дорога», а потом быстро забывают об этом, — медленно сказал я, сворачивая с дороги, по которой мы ехали, на боковую улицу, где находилась моя квартира.

— К чему ты клонишь? — спросил Николи, не нагло, а так, словно ему было небезразлично, к чему я клоню.

— Потом эти же люди на следующий день читают статью. Какого-то парня повесили на пристани, где кучка сумасшедших придурков стреляла в него фейерверками, пока он не вспыхнул так ярко, что каждый ублюдок в городе с видом на море мог его увидеть. Они не забывают об этой истории, на самом деле, они ходят среди своих маленьких друзей и шепчутся о ней, имя Ромеро передается из уст в уста, как проклятие, которое они едва ли осмеливаются упоминать. Никто не хочет умереть подобным образом. Господи, не зли Ромеро, иначе следующим можешь стать ты…

Надолго повисло молчание, а затем Николи начал хихикать. — То есть ты хочешь сказать, что убиваешь меньше людей, но делаешь это с большим драматизмом, и почему-то твоя репутация является самой ужасающей?

— Я же говорил тебе, что быть одним из нас — это чертовски блестяще, fratello, — ответил я с ухмылкой, сворачивая на подземную парковку под моим зданием. Я притормозил машину перед воротами, ожидая, пока они откроются, и дежурный охранник узнал меня. — А чтобы было еще лучше, те парни, которых мы убиваем, — худшие из худших, ублюдки без чертовой морали, без кодекса, монстры, которых нужно уничтожить. Мы оказываем городу услугу, — сказал я с дразнящей интонацией в голосе, которая не уменьшала правдивости моих слов.

Я взглянул в зеркало заднего вида на Уинтер, спящую на заднем сиденье с собакой, и улыбка сползла с моих губ, пока я ехал к своему личному парковочному месту в задней части парковки.

— Те люди, у которых она была, сильно ее травмировали? — спросил я, краем глаза наблюдая за Николи, когда его улыбка тоже сползла с губ.

— Большинство из них заплатили за это смертью, — прорычал он. — Одному удалось уйти.

— Чистым? — спросил я.

— Я хорошенько ударил его ножом, прежде чем он убежал. Прострелил почки. Он мог истечь кровью или потерять сознание и умереть от переохлаждения, прежде чем добрался до помощи. А может, он добежал бы до города. Я не отпущу его, пока не увижу труп, — поклялся он, и я почувствовал, как напряжение накатывает на него, когда он стиснул зубы от досады, явно пытаясь сдержать ярость, которую он испытывал из-за всего этого.

— У него есть имя? — спросил я. Если он был в штате Клариссы, то рано или поздно я смогу его найти. У меня были надежные люди, спрятанные среди ее подчиненных, и если они не смогут отследить то, что мне нужно, то я смогу купить информацию у самой Клариссы. Все имеет свою цену, в конце концов, и какой-то похититель и наркоторговец, потерявший девушку и весь товар, за который он отвечал, все равно ни черта не стоил бы для нее. На самом деле, была большая вероятность того, что она сама уберет его, когда узнает, как по-крупному он облажался, если он снова появится здесь.

— Дюк Полински, — прорычал Николи, словно само это имя было самым отвратительным из проклятий.

— Оставь это мне, — сказал я, припарковавшись.

Николи бросил на меня взгляд, который говорил о том, что он хочет спросить, почему я так помогаю ему, но я уже ясно выразил свою позицию. Семья была для нас всем. Я и мои братья — главное. И он принадлежал к нашему кругу, даже если он отсутствовал в нем слишком долго. Мы никогда не допустим, чтобы его место стало слишком холодным для него. Если он захочет, значит, так тому и быть. И я очень надеялся, что он этого хочет.

Когда я заглушил двигатель, Уинтер зашевелилась, резко выпрямилась и в панике оглядела подземную парковку за окнами. Она потянулась к дверной ручке и издала испуганный звук, когда та не открылась.

— Все хорошо, куколка, — пообещал Николи, протягивая ей руку, пока она боролась с дверной ручкой, и я нажал на кнопку, чтобы разблокировать ее.

Она выдохнула с облегчением, и Николи вышел в тот же миг, притянув ее в свои объятия еще до того, как я расстегнул ремень.

Я вышел и закрыл дверь, приблизившись к ним и извинившись перед Уинтер за то, что напугал ее.

— Теперь мы семья, — пообещал я ей, когда она перевела на меня свой дикий взгляд. — Тебе не нужно волноваться из-за меня.

— Черт, Тайсон, только не внутри, — простонал Николи, и я проследил за его взглядом, чтобы увидеть огромного пса, который мочится прямо на бок сверкающей Audi, принадлежащей моему соседу-мудаку.

— Насри на нее тоже, — подбадривал я собаку, заливаясь смехом. — Этот парень — полный мудак.

Николи фыркнул от смеха, когда Тайсон бросился вперед и лизнул мою руку, и я должен был признать, что он выглядит вполне приличным псом.

Я указал на частный лифт в пентхаус, и Николи подхватил Уинтер на руки и понес ее к нему, а я двинулся вперед, чтобы прижать большой палец к сканеру.

— Я подключу тебя к системе, и ты тоже сможешь всем этим пользоваться, — пообещал я, заметив его интерес к безопасности, которая у меня была. — Папа настаивает на том, чтобы мы все имели самую лучшую охрану в наших владениях в городе. С тех пор как маму убили, а тебя похитили у нас… — я запнулся. Мне не нужно было напоминать ему о событиях, которые привели к тому, что у него отняли всю жизнь.

— В этом есть смысл, — грубовато сказал Николи. — И я, конечно, буду чувствовать себя спокойнее, зная, что Уинтер здесь в безопасности.

— Это так, милая, — заверил я ее, и она моргнула своими зелеными глазами, не говоря ни слова, но, похоже, она больше не боялась меня, так что это было уже кое-что. — Я могу заказать новую одежду для вас обоих, — предложил я. — Я привезу ее завтра, и тогда вы оба сможете обустроиться, а остальное мы решим, как и когда.

Лифт начал подниматься, и Николи опустил Уинтер на ноги. Она стянула пальто и сняла массивные ботинки, которые были на ней, когда мы спускались с горы на машине, так что теперь ее ноги были голыми под мужскими джинсами, которые были многократно закатаны и подпоясаны ремнем. Зеленая клетчатая рубашка, которую она надела поверх них, совпадала с красной рубашкой Николи. Они выглядели так, будто собирались снимать порно про дровосеков или что-то в этом роде. Это ранило мои чертовы глаза. Я окинул этих двоих критическим взглядом, оценивая их размеры, а затем отправил сообщение некоторым из своих людей, чтобы они как можно скорее занялись этим делом. Я хотел бы сфотографировать это дерьмо, которым были их наряды, чтобы подчеркнуть свою точку зрения, но, поскольку они затаились, это была не лучшая идея.

Лифт прибыл с грохотом, и дверь распахнулась, открыв двух возбужденных засранцев, которые явно дорвались до моего спиртного.

— Сюрприз! — крикнул Энцо, когда Рокко дернул за шнурок праздничной хлопушки, которая выплюнула жалкое количество бумажных серпантинов в нашем неясном направлении, ухмыляясь нам.

— Ты решил перестать дуться и наконец-то присоединиться к своим братьям? — спросил Рокко, выгнув бровь в сторону Николи в классической позе альфа-самца.

— Я надеялся, что месяцы разлуки дадут тебе время поработать над своей личностью, — спокойно ответил Николи. — Похоже, не повезло.

— И кто же эта горячая задница? — спросил Энцо, широко улыбаясь Уинтер, и, клянусь, Николи зарычал, сделав шаг вперед, расположившись перед ней так, чтобы Энцо не мог смотреть.

— Уинтер со мной, — сказал он тоном, который обещал кровопролитие, если кто-то в этой комнате даже посмотрит на нее не так, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться к ней.

Энцо мрачно рассмеялся и поднял руки в знак примирения, отступая назад. Я заметил, что Уинтер выглядела несколько испуганной, находясь в окружении четырех больших итальянских мужчин. И я подумал, что после всего, через что она прошла, я могу понять ее нерешительность.