— На самом деле, большинство ленивых дур, стилизующих себя под ведьм, теперь предпочитают зачаровывать ковры, потому что они удобнее. Зассыхи. — Она растянула алые губы в улыбке, обнажая идеально ровные белые зубы. — Магия не должна быть простой или удобной. — Она чуть подвинулась на толстом черенке. — Поехали?

— На этом? — Он ткнул в метлу и покачал головой. — С какого хрена я должен доверить тебе, пилотировать меня на этой палке смерти?

— Тогда, полагаю, ты не так уж сильно хочешь найти Изобель. Или просто боишься? — Она начала кудахтать, как курица.

Если вкратце, через мгновение, Крис обнимал Эванджелину за талию, пока ветер свистел в ушах, развевая волосы, а сумасшедшая сучка делала петлю за петлёй. Он не кричал, как девчонка. И не описался. Однако сделал мысленную пометку уничтожить мётлы, как только придёт к власти. Пусть люди в будущем пользуются пылесосами.

Слезая с метлы, надеясь, что никто не сфотографировал его, он потёр задницу. Свою бедную измученную задницу.

— Тебе не приходило в голову добавить подушку? — пробубнил он.

Усмехнувшись, Эванджелина ответила:

— Ни за что. Мне нравится чувствовать между ног что-то крепкое и длинное. — После чего подмигнула.

В любое другое время он, возможно, подмигнул бы в ответ, но к этой женщине ничего не испытывал. Не совсем верно. Он чувствовал раздражение.

Но ведьма пришла за ним, приведя туда, где он мог найти Изобель.

В охренительно здоровый особняк.

— И где мы, чёрт бы всё побрал? — спросил он.

— Дома. Хотя уже не для меня. Я переехала. А вот Изобель всё ещё живёт здесь с матерью и дедушкой.

Этот громадный особняк — дом Изобель? Дьявол.

— Насколько вы богаты? — пробормотал он, глядя на дом, который кричал о богатстве, которого он никогда не знал.

«Но однажды я заполучу все деньги мира, стоит лишь исполнить своё предназначение. Тогда-то у меня будет дом даже больше этого. Намного. Может даже замок. С башенками, потому что ничто так не кричало о правителе мира, как куча дерьмовых башенок».

Он пытался позволить своей фантазии о будущем подавить страх, который хотел внушить дом. Крис чувствовал, как на него давит тяжесть особняка. Будто неуловимая сила прошептала: «Склонись и повинуйся».

Сын Погибели ни перед кем не кланялся.

— Ты весь день собрался стоять и пялиться, как деревенщина с отвисшей челюстью, или постучишь? Я думала, ты хотел увидеть Изобель, — нахально заметила Эванджелина.

— Постучу. Но… — Осознание того, что собственная семья похитила Изобель, заставило призадуматься. К тому же он не ожидал, что Изобель будет неприлично богата…

Хотя всё это не важно.

Расправив плечи, и гордо вскинув голову, он подошёл к входной двери — огромной, вырезанной из самого тёмного дерева, почти чистого чёрного дерева, такого глубокого, что зернистость было трудно разглядеть. Она слегка блестела, тонкое покрытие из шпона защищало замысловатые узоры на панели, завитки и закорючки, которые напоминали письмена. Чем больше он вглядывался, тем больше мог прочитать слова.

«Остерегайся».

«Не входи».

«Смерть нарушителям границы».

«Торгашам тут не место».

Крис тряхнул головой, чтобы избавиться от шёпота. В последние дни его воображение безудержно разыгралось.

— Я жду, — съязвила Эванджелина. — Не могу сидеть тут целый день.

— Хватит меня торопить. Я постучу, когда буду готов.

— Я видела, как улитки двигаются быстрее.

Хотя он и не признавал, что она права, ему действительно нужно двигаться.

В центре громадных панелей с квадратной металлической пластины свисало кольцо из тяжёлой латуни. Он поднял его и постучал… Шесть раз. Ему всегда нравилось число шесть.

Отступив, он начал ждать.

— И какой из тебя Антихрист? — пробормотала Эванджелина, подходя к нему. Затем протиснулась мимо и схватилась за ручку, чтобы распахнуть дверь. — Настоящий Царь Вавилона, тот, кого называют Стоящим над законами, просто вошёл бы.

С отвисшей челюстью, он уставился на неё, в основном потому, что ненавидел это признавать. Она точно подметила. С каких это пор у него появились манеры или уважение к чужой собственности?

В конце концов, все это будет принадлежать ему. Но…

— Что бы сказала Изобель, если бы я ворвался и стал выдвигать требования?

— Скорее всего, возбудилась бы и кинулась на тебя.

— Я бы так не сделала! — Это восклицание, произнесённое с жаром, потянуло Криса в особняк, где он увидел Изобель. Она в безопасности и невредима. Потому что её похитила её же семья. При помощи призраков. Свидетельство того, что пропасть, разделяющая их, расширилась. В отличие от него, она знала свои корни, происходила из влиятельной и богатой семьи. Доказательства этого были повсюду. Мраморные полы, сводчатые потолки, замысловатая лепнина, куда ни кинь взгляд. Но ничто из этого не было таким захватывающим, как женщина, спускающаяся по лестнице. Женщина, о которой он беспокоился. И сильно. Женщина, которую он бросился спасать. Но она не нуждалась в спасении. Девушка из смехотворно богатой семьи.

«Почему она не говорила об этом?»

Его разочарование, облегчение и радость выплеснулись наружу.

— Ты бы умерла, позвони и сообщи мне, что с тобой всё в порядке? — По какой-то причине он закричал. Прежняя паника улеглась, и её заменил гнев. Злость из-за того, что на самом деле он ей не нужен. У неё было всё, о чём она только могла мечтать. Зачем он ей?

Ничейный сын.

Неправда. Его демоническая мать хотела его, но он не думал, что это из-за того, чтобы по-матерински обнять его. Скорее, хотела его тело. Что звучало тревожно.

Изобель скрестила руки на груди, и он заметил, что она приняла душ и переоделась после экскурсии в библиотеку, в отличие от него.

— Как именно я должна была позвонить? Ты так и не дал мне свой номер.

Верно, подмечено. Просто он отказывался признавать её правоту. Мужчина никогда не признавал такое.

— Ты знаешь, где я живу и работаю.

— Я не стану отчитываться перед тобой.

— О, задай ему, сестрёнка. — Эванджелина наблюдала, переводя взгляд между ними, как будто была на теннисном матче.

— Заткнись, Эва. Это касается только меня и Капитана Пещерного Человека.

— Я не просто капитан. Я Сын Погибели, будущий Король Имиджа Свирепости.

— Ты ещё не такой, и даже будь таким, это всё равно не дало бы тебе права диктовать мне.

— Я думал, что между нами нечто большее. — Тихое признание вырвалось из него.

На мгновение выражение её лица смягчилось. Самое время. Она не должна злиться на него. Он беспокоился о ней. Она должна возместить ему ущерб.

Крис умел быстро придумать способ заслужить прощение. Он задумался, можно ли найти что-то мягкое для её коленей, а не мраморный пол.

— Ты всё неправильно понял. Мы друзья. И ничего более.

То, что она его оттолкнула, пробудило что-то внутри. Боль. Отчаяние. Необходимость того, чтобы она признала — между ними что-то больше, чем дружба.

— Я бы сказал, что мы больше, чем друзья.

Она покачала головой.

— Между нами не может быть что-то большее.

— Почему? — Мольба для него в новинку, и на вкус она так же горька, как и на слух.

— Я потомок семьи Распутиных.

— И? — Он продолжал мучить себя, пытаясь понять, почему она продолжала отталкивать его.

— Тебе не знакомо это имя? — спросила Изобель.

— Распутин это из песни?

— Какой ещё песни? — спросила Изобель.

Эванджелина хихикнула.

— Срань господня, он говорит о песне Boney M. Как забавно. Продолжай закапывать себя, придурок.

Он нахмурился.

Изобель вздохнула.

— Хватит дразнить его, Эва. Он, очевидно, не знает, кто мы. — Она повернулась к нему. — Мой дедушка — Распутин, известный русский колдун.

Он покачал головой.

— Никогда о нём не слышал.

Эванджелина взорвалась.

— Да иди ты! Как ты мог о нём не слышать? Он годами негласно правил Россией. Царь ничего не делал без совета нашего дедушки.