За пять лет своего заточения Патрисия так и не привыкла к этим своенравным веснам, возможным только здесь, в окружении Уральских гор, суровых в любое время года.

Бывшая деревня Кузъелга (ныне Межгорье и военный объект «Яман»), названная по имени чистейшей горной речки, украсившей долину широкой петлей, была построена в живописном месте и имела непростую судьбу. Природа была здесь красива, погода взбалмошна, биографии обитателей причудливы. Зимой тут царили трескучие морозы и невероятной глубины снега, летом – изнуряющая жара и пышная зелень.

Юго-Западная часть Межгорья, лежащая у подножия горы Дунан Сунга, считалась открытой для посещения, хотя посторонних бдительная охрана гоняла и оттуда. Пат вообще никогда там не появлялась. Она была пленницей Межгорья Центрального, раскинувшегося возле потухшего вулкана Яман-горы. Чаще всего ее можно было застать на подземном объекте, выстроенном под лабораторию, исследовавшую артефакт «Черное солнце». Она работала там и изредка оставалась ночевать в квартирке без окон, расположенной напротив ее кабинета.

Ее дочь Адель была еще слишком мала, чтобы посещать школу, да и в садик, куда отдавали детей сотрудники «Ямана», ее не водили. Адель жила в коттедже, круглосуточно оставаясь на попечении няньки и охранников, гуляла в парке и на детской площадке, а маму видела от силы несколько раз в неделю.

Патрисия вряд ли сильно скучала по дочери, материнство казалось ей обременением, наложенным на женщин неумолимой природой, но иногда в ее мысли все же закрадывались и сомнения. Возможно, если бы они с Адель были близки, она имела бы отдушину, добавившую новый смысл в ее жизнь, однако отношения матери и дочки не складывались с самого начала. Адель оставалась для Патрисии источником головной боли, необъяснимых страхов и проблем. Впрочем, она никогда и никому в этом не признавалась, разве что Соловьеву. Но и тот не знал всего, оттого и не понимал.

Лаборатория, которой она посвящала все свое время, и смежные с ней отделы носили порядковый номер четыре. Пат не спрашивала, почему. Просто подозревала, что где-то по-соседству прячутся Яман-один, два и три, такие же секретные и таинственные, как и ее подведомственная территория. Вик Соловьев (про себя она по-прежнему величала его Ашором, Ашем) утверждал, что первые три объекта – это многокилометровые склады и командный штаб, заложенный еще в советское время на случай ядерной войны. Патрисию подробности совершенно не интересовали. Ей хватало того, что специально ради нее сюда из пещеры в Иремель-горе перенесли «французский Грааль», тайну которого ее предки оберегали в течение многих веков. Пат была горда тем, что наследство рода де Гурдон снова находится в нужных и надежных руках.

Патрисия всегда добивалась поставленных целей. Жизнь представлялась ей чредой из шахматных партий и делилась на отрезки большие и маленькие, но неизменно подчиненные жестким правилам игры. Пат понимала, что, когда играешь по-крупному, проигрыш одной партии не означает проигрыша всей серии, просто приходится иногда отступать.

Однако она не могла не признать, что очень устала в последнее время. Она уступала обстоятельствам и людям слишком часто, и, наверное, ей все-таки придется смириться, что в жизни порой возможны и полностью безвыходные ситуации. Впрочем, она была готова отдать жизнь в этой борьбе. Идти до конца, бороться, пока есть силы, и не жаловаться – так ее учили родители. Они же внушали: миром правит не любовь, как в романтических фильмах, а ум и сила. Надо жить, подчиняя существование главному, а если в пути придется немного пострадать, то делать это следует молча.

…Послышался шум моторов и требовательный сигнал клаксона. Пат напряглась.

Ворота на дальнем пропускном пункте с металлическим дребезжанием разъехались, и под навес из-за поворота въехала небольшая кавалькада машин. Разноцветными каплями автомобили рассыпались по полупустой парковке. Для послеобеденного времени их было много – четыре, но среди них не было черного «Мицубиси», принадлежащего Соловьеву, и потому Патрисия, глубоко вздохнув, сразу потеряла к ним интерес. Она заставила себя успокоиться и вновь уставилась на видневшийся участок опустевшей дороги. Увы, обзор с ее позиции был ограничен: лишь грязно-коричневые сопки да кусочек неба с темно-серыми клочковатыми тучами, намекающими на затяжное ненастье.

- Вы куда-то собрались, мадам? – раздался из-за спины знакомый голос. – Может, вас подбросить?

Пат обернулась, встречаясь взглядом со своим заместителем, главным инженером проекта Иваном Демидовым-Ланским. Он был одним из тех водителей, кто въехал недавно на стоянку. Или пассажиром – Пат не знала, имеется ли у него машина в Межгорье, потому что Иван, как и она, с объекта обычно не отлучался, а если и выезжал куда-то, то недалеко и на стандартном электрокаре, предоставляемом всем сотрудникам безвозмездно.

- Добрый день, Ваня. Нет, я просто гуляю, - она отвернулась.

- Вы выбрали не самую лучшую погоду для прогулок.

- Я жду Соловьева.

- Он возвращается сегодня? Почему вы не сообщили мне?

- Он просил встретить их без особых церемоний. Не знаю, что именно он вложил в это выражение, - Пат усмехнулась, позволив себе подпустить в голос немного иронии, - но почетный караул и толпа любопытных в него точно не входили. Видимо, гости, которых он везет, могут испугаться.

- Но мне-то вы могли сказать.

- Вас не было с утра на рабочем месте.

- Простите, пришлось улаживать кое-какие вопросы в отделе информационного обеспечения.

- Это неважно. Я знаю, что вы не прогульщик, - Пат сделала усилие, отвлеклась от напряженных мыслей и адресовала Демидову-Ланскому улыбку, которую он, несомненно, заслуживал. – Вы не должны отчитываться передо мной за каждый шаг, особенно, если дело не страдает.

Иван, как обычно, слегка смутился: ее улыбки постоянно выводили его из равновесия.

- И все-таки не следует встречать «глаз урагана» в одиночку, - заявил он. – Где Радмир, ваш персональный телохранитель?

- Я отпустила его. Ничего, Соловьев как-то справляется, значит, и я справлюсь. Вы не волнуйтесь, Ваня, - она снова ему улыбнулась, - я отдала приказ сопровождать наших гостей визуально и вмешаться, если что-то пойдет не так.

- Неужели расставили на склонах снайперов?

- До снайперов не дошло, - помедлив, произнесла она, с трудом сообразив, что Демидов-Ланской так шутит. – «Глаз урагана» ожидается не один, с ним будет второй, но как выражается ваша молодежь, это не точно.

- Не точно? Это как?

- Соловьев добился, чтобы оба Загоскиных приехали к нам. А мы знаем, что старый лингвист неоднократно выходил невредимым из передряг, рябь пространства-времени не причиняла ему особого вреда.

- Вы не расцениваете случайную смерть как вред?

- Иван Загоскин воскрес, и это вызывает закономерные вопросы. Мы слишком мало знаем о таком явлении, как «глаз урагана», и старик вполне может быть одной из его модификаций. Его, как и Людмилу Москалеву, надо изучить.

- Понятно, - кивнул Демидов-Ланской. - Они успевают до темноты?

- Аш сказал, что уже миновал Дунан Сунга. Вы не видели его машину на повороте? Там неплохой обзор, трасса как на ладони.

- При подъеме в гору – нет, не видел. Но если честно, я и не смотрел.

Пат зябко обхватила себя руками за плечи:

- Вы идите, Ваня. У вас наверняка запланировано много дел.

Патрисия ненавидела ждать и догонять. Она досадовала, что не может контролировать все и всех. Бывать во всех местах разом. Залезть во все головы, чтобы знать, о чем думают люди. Хотя бы некоторые из них – Соловьев, например. Ей очень хотелось знать, с какими мыслями на самом деле он везет сюда своих новых знакомых. И что он им пообещал.

- Вы продрогли, мадам.

Демидов-Ланской, которого она полагала давно ушедшим, вернулся с пледом. Он достал его из своей машины, потому что свалявшаяся шерстяная ткань пропахла вонючим дымом сигарет, которые он курил.

Он набросил плед ей на плечи, не дожидаясь согласия. Он вообще очень часто поступал по-своему, принимал решения, не посоветовавшись. Пат это раздражало, хотя по итогам ее заместитель зачастую оказывался прав, а победителей не судят – это она усвоила с детства.