- Я не один, - предупредил Вик, - с девушкой.

- Виктор пришел ко мне со своей коллегой, - заспешил пояснить профессор, - то есть не совсем коллегой… сослуживицей. Людмила, где ты прячешься? Иди сюда, я тебя с сыном познакомлю!

- Девушку мы тоже с удовольствием угостим, если она пожелает. У меня есть кола, - Михаил снова запустил руку в чемодан, - я запасливый. Я и закуску прихватил.

Сын не поинтересовался профессиональным мнением о здоровье пожилого родителя, не обеспокоился, что чужие люди толпами ходят к его отцу – а ну как мошенники? Михаил избегал смотреть Соловьеву в глаза и излишне суетился, стараясь скрыть неловкость, словно это он был тут незваным гостем.

Из кухни появилась Мила. Загоскин-младший тотчас рассыпался в комплиментах. Вик не мешал им, отступил в глубь коридора, но глаз с Михаила-Буди не сводил. Уверенность, что американский нейробиолог знал, кого именно застанет в квартире, крепла в нем с каждой секундой. Буди был ужасно плохим актером.

- Проходите же, проходите в комнату! - спохватился Иван Петрович. – Там просторнее и стол большой, все поместимся. Милочка, помогите с сервировкой, я покажу, где лежат скатерть и столовые приборы. Буди, ты, наверное, проголодался с дороги? У меня есть отличные щи! Как ты любил в детстве. Правда, остыло все…

- Ничего, подогреем! – бодро воскликнул Загоскин-младший.

В присутствии сына профессор подобрел, размяк и превратился в обычного пожилого человека, который рад приезду любимого родственника. Вик достал с антресолей коробку с праздничным сервизом (на чем настаивал Загоскин-старший: праздник так праздник!) и помог отнести его кухню, где Мила принялась перемывать тарелки.

Пока она стояла у раковины, Вик достал пискнувший телефон – Патрисия прислала ссылку на массив данных, собранных аналитиками за последние сутки. Зная, что времени просмотреть все и немедленно у него, скорей всего, не будет, она сделала приписку: «Ты спрашивал про перстень, глянь папку номер три»

- Что-то важное? – спросила Мила, кидая на него взгляд через плечо.

- Еще не знаю…

Он открыл указанную папку, где лежал один текстовый документ и несколько фотографий, с которых на него смотрел суровый мужчина средних лет, с крючковатым носом, высоким лбом без единой морщины, холодными светлыми глазами и тонким ртом.

«Васька» отследил человека, заказавшего слежку за Милой и ее похищение городскому авторитету Бизону, ориентируясь на кадры и прочую информацию, сделанные в Уфе. Главным злоумышленником оказался не супруг и не его помощник Сергеев, а французский подданный, атташе при посольстве с дипломатической неприкосновенностью и безупречной репутацией.

Кроме этой сомнительной сделки с Бизоном (большую часть данных при этом «Васька» восстановить не смог – кое-кто все основательно подтер, так что и это оставалось гипотетическим), никаких предосудительных поступков за загадочным французом не числилось. Официальных контактов с Дмитрием Москалевым дипломат не имел, бизнеса не вел, хотя они неоднократно оказывались вблизи и на одних площадках: выставках, ресторанах и офисных центрах. Но известно же, что Москва – большая деревня. Люди одного круга и схожих интересов неизбежно пересекаются

- Мила, ты знакома с Антуаном де Трейси? – поинтересовался Вик, пробегая глазами текстовое досье на француза. Все-таки дипломатическая работа походила на отличное прикрытие.

- Нет, кажется... А кто это?

- По всей вероятности, именно он поджидал тебя на заброшенной водонапорной башне. Это работник французского посольства в Москве.

Мила выключила кран и склонилась над телефоном, который ей протянул Вик, вернув на экран фотографический портрет.

- Никогда его не видела, - ответила она озадачено и тотчас поправилась: – Я не помню этого человека. Если он работал в посольстве, то, в теории, мы могли пересекаться… но мы не общались, это точно. Зачем ему понадобилось меня похищать?

- Похищать, следить и обыскивать комнату Загоскина в пансионате, - задумчиво проговорил Вик. – Он, вероятно, стоит за всеми этими действиями. Вот, взгляни еще и на это.

На одной из фотографии была изображена рука де Трейси крупным планом. «Васька» увеличил и очистил изображение, взятое с какой-то уличной камеры. В результате перстень был виден отчетливо: на черном фоне печатки выступала золотая ваджра.

- Что это за знак? – спросила Мила.

- Ваджра. Мифическое оружие бога Индры, обладающее невероятной силой. Она встроена в пурбу. Расположена между рукояткой и клинком.

- Это символ принадлежности к тайному ордену? Он масон?

Вик пожал плечами. В досье об этом не было ни слова, а гадать он не любил.

- Это он приходил с моим мужем к Загоскину?

- Думаю, да. Если он велел тебя похитить, то мужа твоего наверняка знал.

- Он хотел увезти меня в Москву и предъявить следствию? Показать, что я жива?

- Квантовые аналитики не способны читать мысли, а фактов для анализа пока не хватает. Подумай, что может быть общего между дипломатом и твоим супругом? Общие увлечения, знакомства, работа?

- Неужели Дима принадлежит к какому-то ордену? Да быть не может! Я не верю. Это даже… смешно!

- Почему?

- Двадцать первый век на дворе. Сейчас никто не играет в рыцарей-тамплиеров, даже мальчишки, это нелепо. И немодно.

- Он мог это скрывать. Дмитрий был склонен к романтике?

Мила задумалась.

- Может, та научная лаборатория, с которой он хотел заключить контракт, была французской? – рискнула она предположить. – Вроде бы там речь шла о международном сотрудничестве, которое усложняло договор. Были юридические нюансы… но я плохо помню.

- Ладно, разберемся. Не переживай пока.

- Почему «пока»? – Мила нервно сдернула с крючка полотенце и принялась перетирать помытые тарелки, стаканы и фужеры. – И когда будет в самый раз?

- Я скажу, - пообещал он ей и улыбнулся.

Полюбовавшись еще немного на перстень де Трейси, Вик вспомнил про другое украшение и достал из кармана джинсов кольцо, найденное на пепелище.

Увидев его, Мила резко отвернулась:

- Прости, я тебе солгала, - заявила она неожиданно.

- Когда? – мирно спросил Соловьев.

- Когда отказалась признавать это кольцо. Оно мое. Но я не хочу считать его своим вторым талисманом. Можно оно останется у тебя?

Вик не возражал, да это и не имело значения – все равно Патрисия отберет в свою коллекцию.

- Что в нем изменилось, можешь взглянуть?

Мила аккуратно взяла кольцо, как будто это была ядовитая змея, поднесла его к глазам близко-близко и долго присматривалась, хмуря брови.

- На внутренней стороне пропали наши имена, - наконец, сказала она. – Было выгравировано «Дмитрий и Людмила» с сердечком.

- А фраза «Счастье там, где ты» осталась неизменной?

- А ее и не было, - Мила прикусила губу, как поступала в минуты волнения. – Я бы сказала, что это совсем другое кольцо. Из-за надписи. Но дело в том, что Дима заказывал нашу пару у своего ювелира. Этот дизайн уникален. Никто бы на фирме не стал подделывать свадебные кольца босса.

- Значит, только гравировка изменилась. Это было отдельной операцией или кольцо сразу рисовали с надписью?

- Ее наносили позднее, после согласования с нами. Дима настаивал на чем-нибудь вычурном, типа какой-нибудь крылатой фразы на латинском, но я сказала, что это пошло. В итоге, остановились на именах.

- На латинском фраза звучала по смыслу идентично с тем, что появилось?

- Я не помню, - Мила отдала ему кольцо. – Вариантов было множество. Какое это имеет теперь значение?

- Я просто стараюсь понять, - мягко произнес Вик, догадываясь, что все-то она помнит, просто не хочет впускать в свою новую жизнь старые воспоминания.

- Этих фраз был длиннющий список, - повторила она, и мочки ее ушей слегка покраснели. – Разве изменения обязательно содержат намек? В чем смысл, что цвет глаз у Дино поменялся?

Вик вздохнул.

«Хаос – это только хаос, - повторяла Патрисия. - Сувенирная тарелка Анны, на которой один танцующий пингвин превратился в парочку, вовсе не намекает на грядущую свадьбу с Володей Грачом. Это банальное совпадение, а смысл в другом. Просто мы его не понимаем».