Я не стану сейчас забегать вперед, в дни, когда я переводил таблички, мой путь на Мадагаскар все еще был скрыт туманом будущего. Сидя в темном и холодном помещении храма Юнгдрунг Бон я и представить не мог, какими причудливыми дорожками поведет меня Судьба-Винтана к своим сияющим вершинам…»

1.5

1.5

Работы у Милки было много, а с каждым днем становилось еще больше. Директриса, убедившись, что на новую сотрудницу можно положиться, не стеснялась ее загружать. Все чаще Милке поручали мыть полы еще и в палатах (Безруцкая заставляла говорить «апартаментах»), похожих на миниатюрные квартирки из двух комнат, хотя обычно там хозяйничали специальные горничные. Случались дни, когда ей буквально некогда было присесть.

Однажды ее попросили сделать уборку у Загоскина.

Шла она туда с легким сердцем, хотя внутренне и побаивалась, что старик примется расспрашивать про свою книгу. Первая глава по географии и истории тропического острова показались утомленной рабочими буднями Милке настолько нудной и длинной, что глаза в тот вечер закрылись сами собой, и она провалилась в сон. Повторной попытки она не предпринимала, книга просто лежала в тумбочке. Для нее сегодняшней это было слишком сложным чтением.

Загоскин, увидев девушку, расспрашивать ни о чем не стал. Он рассматривал ее некоторое время, не отвечая на приветствие и вопросы о самочувствии, будто видел впервые. Милке это было даже на руку. Она принялась за уборку, но тут старик встрепенулся, подкатил сзади и схватил сморщенной рукой за запястье:

- Пауков боишься?

- Н-нет, - пролепетала Мила. – У вас где-то завелся паук?

В этом она сомневалась, горничные убирались тщательно, и вредных насекомых тут не было: ни клопов, ни тараканов. Пауков тоже быть не должно, но кто знает?

- Ну ты и глупая! – Иван Петрович засмеялся – сухо, надрывно, до слез, выступивших в уголках глаз.

Мила замерла, не зная, как расценивать подобную эскападу. Загоскин все еще держал ее за руку, не позволяя отойти.

- Только не говори, что ты такая же как они все, - произнес он, отсмеявшись. – Я давно к тебе присматриваюсь. Молчишь все время, боишься, но ты не такая!

Мила прочистила горло:

- Где у вас паутина? Давайте я ее смахну.

Старик разжал пятерню, чтобы ткнуть костлявым пальцем в экран телевизора, закрепленного на стене:

- Там! Они шпионят за мной. Паука принесли сегодня ночью, пока я спал. Я в этом уверен.

Заявление звучало дико, но Мила послушно подошла к панели и протерла ее чистой тряпочкой.

- Так лучше?

- Не поможет! Ты знаешь, что мадагаскарские банановые пауки плетут огромные паутины, до пяти метров в диаметре, плотные и густые? В них попадаются крупные объекты. Но бывают сети еще больше! В одну такую однажды я сам едва не попался. Злые вазимба научились выращивать особых пауков, которые плетут особые сети. Ты слышала про это? Ты же была на Мадагаскаре, значит, слышала.

Мила начала подозревать, что он насмотрелся передач из мира животных.

- Вы бы поменьше смотрели всяких кошмаров, особенно на ночь, - посоветовала она, наклоняясь к ведру, чтобы перенести его на другое место. – Или вам нравятся насекомые?

Старик хмыкнул:

- Смотрю я на тебя, вроде бы умная, образованная, а притворяешься какой-то недотепой. Вот подберётся к тебе паук, оплетет – что делать-то будешь? Беги, пока есть возможность! Я, увы, - он хлопнул ладонями по ободу колес, - убежать не успею. А ты молодая, резвая. Наша оборона пала, остался последний шанс сделать ноги. Стыдно, конечно, праздновать труса, но лучше быть живым, чем мертвым, а? Что скажешь?

- Некуда мне бежать, - пробормотала Милка, невольно ежась от скверных воспоминаний. Старик нес чушь, но эта чушь падала на подходящую почву и воспринималась слишком болезненно.

- Не унывай, может, и найдется безопасное местечко, мир велик, - утешил он и забубнил горячечно: – Кстати, про известных нам пауков и вазимба. Они уже тянут свои сети из одного пространства в другое, но, на наше счастье, их устройства стационарны и не летают по воздуху, как настоящие паутинки. Однако даже так в их ловушки попадаются разные организмы. Некоторые из них принадлежат к неизвестным науке видам. Были и такие, что не могли дышать нашим воздухом и скончались от удушья. Вероятно, имели инопланетное происхождение. Ты читала про Устюжанинова?

Мила помотала головой, но Иван Петрович не обратил внимания или не видел:

- Как и ты, я поначалу не верил, мало ли какую ерунду воображали в 18-м веке! Но Устюжанинов оказался прав. Да, прав! У него я нашел все ответы. И ты найдешь.

Милка взялась за швабру:

- Я не инопланетянка, мне это не грозит. Да и в паутину не помещусь, порву ее – слишком крупный я объект.

- Шутки шутишь? Напрасно! - рассердился старик. – Однажды в межпространственную сеть попалась гигантская стрекоза с размахом крыльев около двух метров. Не тебе чета! Стрекоза принадлежала к ископаемому виду, вымершему 150 миллионов лет назад, и успела нанести существенный ущерб паутине прежде, чем была нейтрализована. После, правда, они без труда восстановили ловчую сеть.

- Можно мы больше не будем про эту гадость? – тихо попросила Милка.

- Эй, я же предупредить тебя хочу, дуреха! Нравишься ты мне, – упорствовал Загоскин. – Мой далекий предок был сыном попа из Великого Устюга, но удрал на корабле покорять мир. Бедовый был пацан! Устюжане вообще великие землепроходцы и путешественники. Я нашел его записки. Там очень, очень, очень много любопытного! Я потом прошел его маршрутом, побывал в запретных горах и видел ту самую сеть. Да, видел собственными глазами! Был мощнейший выброс энергии. Мои спутники пострадали, да и у меня, гляди, ожог остался.

Старик повернул голову, демонстрируя ей старый неаккуратный шрам на шее, спускающийся от уха до ключицы. Он чуть отогнул край свитера, позволяя сполна насладиться зрелищем.

- Надо же, - пробормотала Мила, поскольку старик ждал ее реакции.

- Вот именно! Параллельно с нашей Вселенной бок о бок существует бесконечное число других вселенных, которые немножко отличаются от нашей. Кое-где грани между мирами настолько тонки, что эти ушлые насекомые могут попадать из одного мира в другой. Да и не только насекомые.

- Вы решили мне поведать гипотезу о Мультивселенной? - припомнила Мила название, давным-давно вычитанное в научно-популярной книжке. – Я, кажется, читала о чем-то подобном.

Иван Петрович поднял указательный палец:

- Молодец! Я же говорил, что ты не такая, как они. Они ничего не знают, а ты знаешь. Умная. Я не могу всего рассказать, ты же понимаешь, но и молчать уже нету сил. Грань, на которой мы с тобой стоим, истончилась. Чужая вселенная дышит нам в лицо. Ты же чувствуешь ее дыхание, Людмила Ильинична? Наверняка чувствуешь. Вселенных много, тебе есть куда бежать. Скажи-ка, у тебя зеркало или нож? Ну, отвечай! Зеркало или нож?

- Нет у меня ни того, ни другого, только швабра и тряпка, - брякнула Милка, начавшая уставать от этого разговора. – Разрешите мне закончить.

- Да не бойся, не отниму! Ты прочла книгу, которую я тебе дал? Все прочла?

Мила призналась, что не успела, и настроение старика резко испортилось. Он нажал на коляске кнопку, направляя миниатюрный транспорт прямо на ее ведро. Вода, разумеется, пролилась.

- Дура! – крикнул Загоскин, пугая ее. – Хватит тут тряпкой махать! Тут везде пауки!

- Иван Петрович, мне нужно закончить начатое, - Мила попыталась откатить кресло и высвободить швабру, на край которой наехало колесо. - И здесь нет пауков!

- Нет, есть! Прочь пошла! Пошла, кому говорят! Иди читай книгу и не возвращайся, пока не прочтешь!

- Но Иван Петрович…

С неожиданной силой он выхватил у нее освобожденную швабру и запустил на манер копья. Попал по касательной в телевизор. Пластмассовое слабое крепление не выдержало и сорвалось. Экран треснул, упав на низенькую тумбочку и затем на пол. Ваза с искусственными цветочками, стоявшая на тумбочке, разбилась, а от большой деревянной шкатулки, примостившейся рядом, отлетела крышка.