Как только она осознала, что на ней одно лишь легкое платье, ей тотчас стало холодно.

- Присаживайтесь скорей к огню! – позвал ее Тимур.

Откуда-то появились туристические складные стулья, теплый плед, чтобы подстелить его на сидение и закутаться в него, и куртка на меху, чтобы продеть руки в рукава. Тимур был облачен в такую же, с широким капюшоном, сейчас откинутым на спину, и на его непокрытых волосах оседали и таяли мелкие снежинки.

- Я от Патрисии, - начала Мила, едва дрожь перестала ее бить. – Она с Иван Ивановичем строит к вам портал…

Тимур слушал ее внимательно, и в его темных глазах с восточным прищуром плясали сполохи костра.

- Хорошо, что вы, Людмила Ильинична, подружились с Аделью, - сказал он. – Да, я обещал разыскать ее настоящего папу и сделаю это. Все, что касается «Лавкрафта», я тоже возьму на себя. Вам лично придется только вывести меня к нему, а довершу дело уже я один. Ваш физик придумал неплохую схемку с музыкальным камертоном, скажите Патрисии, чтобы на сей счет не переживала. Все получится.

- Вы видите будущее?

- Немного, - улыбнулся ей Тимур. – Вы тоже скоро начнете. У вас впереди долгая и счастливая жизнь.

- Хотелось бы верить, - смутилась Мила.

- Эти звезды никому не позволяют лгать.

Они вместе запрокинули лица, чтобы посмотреть на Южный Крест – теперь Милка видела его отчетливо.

- Вы помните, как там у Брюсова? – спросил Тимур. - «Но Южный Крест, мерцающий в тумане, залог, что я не завершил скитаний, что впереди последняя любовь»(*Валерий Брюсов. Южный крест)

- Я вам верю, - сказала Мила. – И звездам тоже.

Она полностью согрелась и ощущала разлитую вокруг безмятежность. Здесь, в царстве ночи, мороза, ветра и снега ей было до невозможности хорошо. Маленький костер дарил ей тепло и уют. Скованная льдом земля дышала сонным покоем, и даже неукротимое время замедлило свой бег на краю света, потому что ему было некуда больше спешить.

- А почему «Лавкрафт»? – спросила Мила. – Это же вы придумали кличку для лже-Павла?

- Один разговор в снегах Антарктиды навеял. А что, для вас так важно найти первопричину?

- Просто мой друг считает, что нет ничего случайного, а есть невидимые нам и непонятные связи. Писатель Лавкрафт был рационалистом до мозга костей и повторял, что в его рассказах нет ничего мистического, это просто записанные на бумагу кошмары. Но ирония в том, что его имя постоянно всплывает в каких-то оккультных докладах. Вот и вы его прицепили к ужасным силам зла, которые готовятся нас атаковать. Я нахожу это несколько странным.

- Наша жизнь соткана из парадоксов, но в этих силах зла нет ничего мистического. Они просто злобные и ограниченные люди, обиженные на судьбу и жаждущие отомстить. Они не бесы.

- Значит, их можно не бояться?

- Бояться – нет, не стоит, но и недооценивать нельзя.

- И все же мне страшно, - призналась Мила. – Я не знаю, что мне ждать. Все так смутно и тревожно...

- Я проинструктирую Юру, и когда вы с ним встретитесь, он подробно объяснит, что вам делать, когда вас пошлют физически открыть дорогу сквозь портал. У нас с Громовым тут полно времени – целая неделя впереди, и мы все успеем, а вот вам пора уже отправляться в обратный путь.

- Мне здесь понравилось. Тут тихо и тепло.

- Я старался, чтобы вы чувствовали себя в безопасности.

- Так и есть. Тимур, а у вас действительно есть пурба? - спросила зачем-то Мила.

- Да, и Нож, и Зеркало, - подтвердил он, - лишь Чаша у нас одна на всех, но ее энергии хватит с лихвой. Мы с Юрой будем ждать вас у подножия Гигантов, вон там, - Тим вытянул руку, указывая в темноту. – Возле ангаров. Если не увидите нас снаружи, заходите внутрь, дверь не запирается.

Мила проследила глазами и с трудом различила какую-то темную массу, похожую на длинный сарай с односкатной крышей. Набежавшее снежное облако затрещало на горячих углях и испуганно метнулось ей в лицо, осыпав щеки острыми кристалликами. Девушка ойкнула и принялась тереть запорошенные глаза.

- Вам правда пора, - Тим встал, - проход закрывается. На большее автономного аккумулятора «Солнечного ножа» не хватает. Вы же не хотите тут застрять?

- Не хочу! – Мила подскочила, скидывая с себя плед и куртку. – Прощайте, Тимур! Очень надеюсь встретить вас в Антарктиде, на Ново-Второй.

- Обязательно встретимся, Мила, даже еще раньше. И пусть Патрисия не сомневается в себе и в Демидове-Ланском. Если спасение одного человека грозит обернуться гибелью целого мира, надо спасать человека, и тогда мир подстроится под благородное желание и уцелеет. Пусть она помнит об этом!

*

...Пат выслушала ее эмоциональный рассказ с задумчивым лицом.

- Что ж, - постановила она, убирая Каменное Зеркало от Милки подальше, - значит, все правильно, будем спасать Пашу. Только отцу об этом разговоре не докладывайте!

- Не буду, - пообещала Мила, - но что сказать Дмитрию? Он очень хочет с вами пообщаться.

- Обойдется. И вообще, держись от него подальше. Его уже все списали в утиль.

- Жаль, если так. Я могу его предупредить об опасности?

- Сомневаюсь, что он вас послушает, но дерзайте.

Патрисия посмотрела на Милу и увидела, что сидевшая перед ней ненормальная чудачка неподдельно огорчилась. Она подумала, что Мила и Соловьев достойны друг друга. Ашор тоже вечно был готов рисковать собой ради совсем невзрачных и дурных людей.

Пат вздохнула и покачала головой, надеясь, что за своей будущей женой Соловьев все-таки присмотрит со всей ответственностью. В том, что Ашор сделает Миле предложение, она ни минуты не сомневалась. Аш вполне созрел для серьезных отношений, и чудо это с ним сотворила именно Мила. Однако в храме Дмитрию Москалеву могло прийти в голову что угодно, лишь бы спасти свою шкуру, поэтому стоило готовиться ко всевозможным эксцессам.

Озвучивать свои опасения Людмиле Патрисия, впрочем, не собиралась. Как не собиралась и рассказывать о собственном опыте путешествий между мирами, едва ее не убившем. Мила сама должна была понимать, к какому смертельному барьеру привела ее судьба. Спасет ее от распада измененная ДНК или нет, станет известно в самом ближайшем будущем. Патрисия всей душой надеялась, что все-таки спасет, и Мила выполнит свое предназначение до конца – и выживет.

Чебышева проводила Милу на улицу, и Пат осталась в комнате одна. Она снова крепко задумалась, но совсем не о том, о чем следовало бы. Вместо того, чтобы размышлять о музыкальном фильтре Ивана и искать в нем возможные недостатки или подводные камни, она думала о себе и о своем месте в этом мире.

Будь она одинока, ей было бы проще: нечего терять, не за кого бояться и ее некому было бы предавать. Но Патрисия больше не была сама по себе. У нее была дочь и были друзья. Был даже особенный человек, которого она хоть и не подпускала к себе близко, но не могла о нем не мечтать. Изредка и украдкой, совсем недолго – но регулярно.

Почему Иван взялся спасать настоящего Павла? Павел был ему соперником – Пат знала это, поскольку чувства ее заместителя давно не являлись для нее тайной. Она ждала от Ивана чего угодно, но не этого молчаливого согласия с Вещим Лисом и с капризами Аделин. Неужели он полагал, что Павел Долгов остается для нее главной целью в жизни, и просто делал ей подарок вопреки собственным интересам?

Глядя на пепел в миске-пепельнице, оставшийся от его письма, Патрисия спрашивала себя, смогла бы похвастаться такой же беззаветной преданностью?

А Павел, назначенный ей в мужья, - он смог бы? Да, когда-то он оттолкнул ее от «Грааля» и сохранил ей жизнь ценой своей собственной, но вышло это осознанно или рефлекторно, Пат до сих пор не знала наверняка. Действительно ли Антарктида всех меняет, делает лучше и сильнее – или люди просто приписывают ей магическое влияние, чтобы объяснить случайные и неожиданные поступки?

Она внушала Аделин, что ее папа герой. Каждый герой достоин награды, но ее-то она и не желала теперь вручать своему венчанному супругу. Слишком многое изменилось с тех пор. Слишком сильно изменилась она сама.