- Де Трейси утверждает, что отлично управляется с «Солнечным ножом», - говорила Элен, - вот только результаты получаются совсем не те, которые от него ожидаешь. По его словам, операция в параллельном мире была проведена его прототипом успешно. Мила Сперанская выжила, открыла новую ветку, однако потом взяла и отказалась сотрудничать! Более того, она сбежала и угодила прямиком в лапы «Ямана». Новости совсем не утешительные, но нашему местному другу ничего не предъявишь. Он вроде как не отвечает за действия прототипа.
- «Яману» стали известны наши планы? – уточнил Огюст.
- Если так, то возникает вопрос: кто им проболтался?
- Сами догадались.
- Нет, это же не в лотерее цифры угадать. Милку не пускают в храм, и это свидетельствует о том, что они все про нас понимают. «Яман» не желает, чтобы в окружении древних святынь завершилась ее инициация.
- Но они ее не убили. Значит, не собираются закрывать эту тему или не подозревают об истинной роли Сперанской. Пока Мила жива и находится на параллельном Мадагаскаре, есть шанс перехватить ее и закончить обряд. Полагаю, де Трейси ждет подходящего случая.
- Жаль, что у нашего Сперанского дочь умерла, - сердито вздохнула Элен, - приходится иметь дело с прототипами, и это все усложняет. Если честно, бесконечные арки и ветки сбивают меня с толку. Я не могу контролировать Антуана.
- Антуан отлично во всем разбирается.
- Это он так говорит. Но не мутит ли он воду? Полагаться во всем на его слова мне больше не по душе. Между нами, у де Трейси натура предателя. Только своему божеству он служит беззаветно, а мы – так, побоку. Просто бредем по одной дороге.
- Антуан гарантирует, что у той стороны будут верные пространственные координаты, - сказал Огюст, – через него мы держим связь и только с его помощью прорвем Барьер. Он полезен и пока ни разу не подводил.
- Скажите мне, Огюст, вы действительно считаете, что без прорыва Барьера не обойтись? – серьезно спросила Элен.
- А вы нет? Вы усомнились в конечной цели?
- Не усомнилась, нет… но чувствую себя неуверенно, когда не могу оценить изменения в полной мере. Зависеть от других – это пытка. Мне все чаще хочется все бросить здесь и отправиться в Париж.
- И что вы там будете делать?
- Трясти Антуана. Держать совет с мужем по поводу прототипа его дочери. Лично оценивать настроения, а не с чужих слов.
- Не стоит пороть горячку, мадам. Если ваш муж заверяет вас, что все у него в порядке, значит, капкан сработает вне зависимости от количества мелких накладок. У нашего «Ямана» вырваны все зубы, а их прототипы из параллельного мира одержимы идеей спасти всех и каждого, поэтому информация о пленниках с Новой Надежды не пройдет без внимания. Они в любом случае будут строить двойной портал, чтобы забрать с одного острова Громова, а с другого – остальных подчиненных. Де Трейси говорит, что двойные порталы сложные, и маленькая неточность останется незамеченной на фоне прочих проблем.
- Огюст, вы всегда такой осторожный… почему вы доверяете Антуану больше, чем я, которую вы постоянно обвиняли в опрометчивости?
Де Мирабий поклонился, прижав руку к сердцу, и ответил ей, словно оправдываясь:
- Дезинформация – не ваш конек, мадам, но поскольку де Трейси и ваш супруг до сих пор прекрасно справлялись, им стоит и дальше продолжать в том же стиле. Не мешайте им. Оценивайте по конечным результатам. Если вам будет спокойнее, давайте подумаем о запасном варианте, но в данном случае, как мне кажется, это излишне.
Элен недовольно потерла переносицу и вдруг обернулась к Борецкому:
- Моусон, вы тоже думаете, что я излишне придирчива?
Тимур, не ожидавший, что о нем вспомнят, изобразил испуг:
- Вы что-то мне сказали, мадам Элен? – переспросил он с сильным британским акцентом. - Простите, я не понял вас. Не можете ли вы повторить еще раз и по-английски?
Элен и развернувшийся к нему в пол-оборота де Мирабий смотрели на него так, будто прикидывали, прошел ли он проверку? Их паранойя, начавшись с де Трейси, перекинулась и на Моусона. «Если дальше так пойдет, - мелькнуло у Тимура, - они и собственно тени начнут шугаться, но это и хорошо. Бояться им полезно».
- Я хотела кое-что уточнить, - начала Элен по-английски, решив, что «этот Моусон и впрямь дурак, но выкручиваться надо». - Вы заходили сегодня к Громову в лазарет?
- Да, заходил. Вы мне это поручили, мадам, и я делаю это ежедневно. И с доктором беседую. Он говорит, что там без особых изменений, если честно.
- Что говорит доктор, я знаю. Но каким Громов показался лично вам? Не пора ли ему возобновить тренировки?
- Я не медик и не разбираюсь в подобных вещах. Но если желаете, всегда можно попробовать.
- Да, мы попробуем. И чем раньше, тем лучше. По-моему Громову пора вернуться к своим обязанностям, да и вам тоже. А то бездельничаете тут, а у нас каждый день происходят странные вещи. С завтрашнего дня вы будете присутствовать на сеансах. Кофр из сейфа будете забирать в моем присутствии по утрам, скажем – в девять тридцать. Артефакт привык к вам, так не будем менять заведенный порядок.
- С радостью, мадам, - заверил ее Тим. – Если это поможет остановить наш бедлам, я готов таскать этот чемодан со статуэткой хоть 24 часа в сутки.
Элен кивнула:
- Заканчивайте трапезу и подождите нас с Огюстом в коридоре. Я отдам вам дополнительные распоряжения.
Тимур молча стал складывать грязную посуду на поднос.
Элен была не такой уж толстокожей и ощущала давление сгустившейся вокруг архипелага сферы. Его ощущали многие и нервничали, не умея объяснить причину «фокусов», которые демонстрировали обычные вещи. Тим, как умел, гасил нарождающиеся страхи и недовольство, потому что скандалы им были не нужны, но что-то все равно прорывалось.
Обычный человек оперирует четырьмя измерениями: тремя пространственными координатами и одной временной. Однако каждый мир из Дарпана Гуны содержал в себе шесть протяженностей или каналов, по которым текла прана, образуя жесткий каркас. Трехранная пурба позволяла изменить три точки крепления за один сеанс. Например, можно было переместиться в пространстве, оставшись в том же времени, поменяв пространственные координаты. Или переместиться во времени, изменив три временных координаты, но оставшись на том же месте. Или же перенестись в иной мир.
Эти параллельные миры ассоциировались у Тимура с симулякрами. В них жили прототипы людей или их копии, не наполненные праной в нужном объеме, отчего казалось, будто они спят. Это были тени людей и миров, они скользили мимо, ни на что не влияя до тех пор, пока сознание оператора не оживляло их своей волей и не втягивало во взаимодействие с артефактом. Оператором мог стать любой, кто не имел прототипа. Этот человек делался един для всех миров и только за счет этой особенности мог влиять на них, не создавая помех в Зеркальном лабиринте.
Диффузия, воплощавшая в себе хаос, тоже перераспределяла прану и заставляла симулякры оживать. Но хаос нарушал равновесие, и потому его ростки следовало выпалывать.
Тим занимался этой прополкой. Однако все чаще ему казалось, что избавляясь от любых проявлений хаоса, он чуток перестарался. Его усилиями Крозе застыл, словно муха, попавшая в каплю клея, и произошло это слишком рано – гораздо раньше момента Икс, в который Патрисия откроет портал на Мадагаскар.
Когда корабль, следовавший на архипелаг с Реюньона, не смог приблизиться к берегу и проплыл мимо, Тим уверился, что защищаясь, они все тут уподобились прилипшей мухе. Связь с Акилом тоже пропала. Борецкий знал, что такое может случиться, Гималайский Страж предупреждал его, но все равно, оставшись без поддержки, испытал неприятное чувство.
Все нити были оборваны, время отныне текло рывками, закручиваясь в водовороты, звучавшие диалоги повторялись, разбитые чашки по утрам оказывались целыми, а людям приходило на ум, что они угодили в пугающий «день сурка».
Тимуру оставалось ждать и верить, что Акил Ядав и Вещий Лис верно разберутся в ситуации и подскажут Патрисии, какие шаги ей стоит предпринять. Одно утешение согревало ему сердце: Громов в этой замкнутой сфере продолжал жить, и ни один подлец не мог до него добраться.
