- Один рукав приведет к нам на остров, а второй – к Павлу Долгову?! – воскликнул Громов, догадавшись. – А за Павлом по коридору хлынет абстрактное «абсолютное зло», о котором меня предупреждал Ильгиз.

- Зло не абстрактное, а вполне конкретное. И у его носителя, главного лидера темного воинства, есть договоренность с де Трейси. Эти существа очень много знают об артефактах и Зеркальной сети. Они установили контакт еще с предками нынешних иллюминатов, служившими в «Аненербе».

- Неужели они всерьез желают возродить ту ущербную идеологию на Земле? Но это же самоубийство!

- И тем не менее такие настроения до сих пор популярны в определенных кругах. Сегодня у них может получиться. Нынешние фашисты куда лучше оснащены, они готовились к этой битве многие годы и просто так не отступят. Очень много средств и надежд вложено в программу нового мирового порядка.

- Вещий Лис, надеюсь, в курсе? – пробормотал Юра, откровенно придавленный масштабом открывшегося замысла.

- Он понимает, что происходит, - кивнул Борецкий, - и я найду способ сообщить о нас с тобой, когда наступит время. За это не волнуйся.

- Я волнуюсь за Адель. Ильгиз говорил, что именно Адель приведет через портал абсолютное зло. И меня напрягает, что пресловутый сатана собирается идти как бы со мной в нагрузку.

- Мы его остановим, - убежденно произнес Борецкий. – Однако завтрашние наши задачи, пусть и связаны с основной целью, выглядят менее глобально. Нам придется, во-первых, помешать Драгославу забрать себе обратно Зеркало и, во-вторых, доказать де Трейси, что ты можешь быть ему полезен. Когда Белый Сахир попробует вмешаться в твой сеанс, ты должен отразить атаку. Твоя стойкость убедит де Трейси, что без тебя его проект заглохнет.

- И как мне нокаутировать телепата на расстоянии? – хмыкнул Громов. – Уж научи заодно суперприемчикам, а то я как-то не по этой части.

Тимур и ухом не повел, будто и не слышал иронии:

- Я, конечно, тебе помогу, но ты, главное, держи в голове, что столкнешься с сильным противодействием на той стороне.

- Где?!

- В астрале. В момент концентрации на звездчатом сапфире, когда твое сознание отправится бродить по мирам Дарпана Гуны.

- Ага, - Громов хмыкнул. – Теперь мне все понятно.

- Не петушись. Знаю, что звучит все это не очень, но такова наша жизнь. Не в словах же суть и не в названиях.

- Да ясно, что не в них. Продолжай!

Тим кивнул, удовлетворенно:

- Я тоже был таким скептиком, но это быстро излечивается. Короче, визит Драгослава не станет для тебя сюрпризом, на что он надеется. Он думает, что застанет тебя врасплох, поскольку ты – наивный и неопытный пацан по сравнению с ним. Хотя по годам он младше тебя, но ходит по астральным дорогам значительно дольше. Потому и гонора у него больше, а гонор – это его слабость и твое преимущество, понимаешь расклад?

- Понимаю.

- Бей его первым, без раздумий! Пока он щеки будет надувать. В воображении бей, потому что в Зеркале любая фантазия сразу же обретает плоть. Драгослав боится прямых солнечных лучей, они причиняют ему боль, поэтому моя тебе подсказка: вообрази вашу битву при ярком дневном свете. Вымани его туда, где он почувствует дискомфорт, а там уж и я присоединюсь.

- Слушай, - молвил Громов после непродолжительного молчания, - а не пойти ли нам параллельно по второму маршруту? Не уверен я, что смогу махать кулаками в воображении. Я и в реальности кулаками махать не люблю, а тут вообще…

Борецкий мрачно скосил глаза:

- И что еще за маршрут?

- Драгослав тоже имеет свои слабости. Вряд ли он любит Доберкура как преданный пес. Я видел его брата, говорил с ним. У Ильгиза проснулась совесть, он реально сожалел, что участвовал во всем этом. Так может, и Драго сможет пробудиться?

Тимур был поражен:

- Ты что, совсем ничего не помнишь?

- О чем?

- Вы ж общались и весьма.., кхм, плотно, после чего тебя врачи едва откачали. И ты всерьез собрался с ним договариваться?!

Громов поморщился: те воспоминания и впрямь были не из приятных, и он гнал их прочь, чтобы не травить душу тотальным негативом. Честно говоря, он не знал, откуда в нем возникла эта миролюбивая идея возлюбить своего врага. Идея, прямо скажем, внезапная, но прорастающая в его душе с каждой секундой все активнее.

- Просто я считаю, что каждому надо дать шанс. Да и воин из меня, признаться, скверный.

- Нет, мой друг, не стоит рассчитывать на эту гнилую душонку. Дракула собственного брата предал, свою родную кровь, разве ж можно после этого с ним заключать сделки?

- Грустно, если так, - Юра отвел взгляд. – Тогда выбора нет. Только драка. Только кто кого.

- Сложность в том, что смерти нет, - сказал Тимур. – Нет точки. То есть она в теории есть, но до тех пор, пока мы не исполним свое предназначение, мы не сможем ее поставить, где захотим. И ты, и я, и Драгослав, и де Треси с Элен д'Орсэ – все мы исполняем написанную кем-то партитуру. Финал у симфонии разный – мажорный есть, есть минорный, но мы не должны фальшивить, вот в чем главная трудность и задача! Не допускать отсебятины, чтобы мелодия не превратилась в какофонию. Раз начали вести свою партию, так и следует придерживаться нот до самого конца. Компромиссы невозможны.

- А если самим сочинить – не выйдет разве?

- Так мы не композиторы, мы только музыканты. Исполнители.

- Исполнители чужих мелодий? Все мы без исключений?

- Все, кроме одной маленькой девочки, которая свободно ходит между мирами и способна писать собственные ноты. Но она еще слишком неопытна и не обучена нотной грамоте. Ее мелодии обрывочны и хаотичны. У нее все впереди.

- Жаль. Выходит, от нас ничего не зависит.

- Нет, от нас зависит очень многое, мой друг Юра, - возразил Борецкий. – Прости за пафос и образность, но от нашего мастерства зависит нотный текст, который проявится на следующей странице. Если мы не попадем в ноты, то, перевернув страницу, обнаружим, что певучая колыбельная превратилась в какой-нибудь рваный рэп. Со всеми вытекающими. Нам, людям, это сложно осознать и еще сложней принять, но Вселенная – это музыка, и она будет звучать всегда, даже когда нас не станет.

Громов снова вздохнул. Он смотрел на остров Свиней, укрытый пухом клочковатого тумана. Раскаты могучего прибоя гулким эхом гуляли среди черных скал, рядящихся в мириады холодных брызг как в кольчуги, и это совершенно точно ничем не напоминало колыбельную.

- Этот печальный остров, - продолжил Тимур, считывая его настроение самым удивительным образом. – Он выглядит заброшенным, но такой он только в нашем мире, а в другом… на другой Земле, параллельной, все совсем иначе, и поэтому Крозе становится физическим воплощением нашей с тобой Ultima Thule (*«крайний предел», «цель устремлений», лат). Помнишь у Брюсова? – и он процитировал: -

Где океан, век за веком стучась о граниты,

Тайны свои разглашает в задумчивом гуле,

Высится остров, давно моряками забытый,

- Ультима Туле...

Остров, где нет ничего и где все только было.

(*отрывок из стихотворения В. Брюсова «Ultima Thule»).

- Мы с тобой сделаем это, мой друг. Сыграем нужную мелодию, выживем здесь, на самом пределе, и победим, понимаешь расклад?

- Да, - тихо откликнулся Громов,– мы победим.

…Утром следующего дня на борт «Альбатроса» явилась целая делегация. Элен, извинившись за вынужденную предосторожность, велела заковать Громова в наручники.

- Я вам доверяю, но чтобы не нервировать наших гостей…

Голос ее был морозным, как ветер, гуляющий по палубе. В нем не было сочувствия и вины, на которые претендовали ее слова.

- Хотите дать им привычную картину, как с Ильгизом Марковичем?

- Вы верно подметили, Юра: дело в привычке. В дальнейшем мы будем вырабатывать с вами новые ритуалы и подходы, но сегодня только так. На этом настаивал Антуан де Трейси, и я вынуждена уступить, ведь этот план с похищением отчасти его заслуга.