- Будем придерживаться плана, - постановил Тимур и прибавил, глуша мотор: - Иди, обработай как следует рану, а то чревато.
- Да ерунда там!
- Обработай, сказал! Если что, вертушка за нами не прилетит.
Куприн вздохнул и молча встал, направившись в отсек за своей аптечкой. А Борецкий сосредоточился на панели управления, разыскивая среди неизвестных рычажков и кнопок клавишу климат-контроля. Раненым было необходимо тепло. Хотя бы тепло – раз нормальную хирургию он обеспечить им не в состоянии.
Уже накануне марш-броска к строящейся Новой Надежде Тим знал, что группе предстоит разделиться. Это называлось «планом Б», и всем было понятно, что легкой прогулки с «планом А» не предвидится. Всем, кроме Громова, конечно.
Громову Тим запретил рассказывать. Громов был хороший мужик, но – обычный, без специфического апгрейда, а в рамках грядущей повестки, чтобы выкрутиться, нужно быть суперменом.
Громова Тим жалел. Из-за Белого Сахира приходилось отправлять его на чужую территорию вслепую, без подготовки и инструкций, но Борецкий надеялся, что «глазом урагана» «Прозерпина» заинтересуется и просто так погубить его своим приспешникам не даст.
Опасная затея, конечно, но ничего лучше, чтобы подобраться к статуэтке с Зеркалом, они не придумали. Детали скрывались в густом тумане вероятностей, однако в целом стратегия виделась такой: ударной группе предстояло отойти под прикрытие скал, поближе к Кратеру, где силой оружия в зоне повышенного излучения противник действовать не решится. Основная группа оставалась в вездеходе прикрывать Громова, чтобы его не пристрелили в суматохе. Их задача – сдаться в плен вместе с «Глазом», затаиться и, когда проявится ударная тройка, вступить с нею во взаимодействие.
Они намеренно дробились на маневренные группы, чтобы иметь свободу действий. После диффузии людей у Тима было мало, и в этом таилась главная угроза. С шестью бойцами не больно-то разбежишься. Только хитростью и брать. Ну и стойкостью, конечно, вкупе с наукой и смекалкой.
К сожалению, человек предполагает, а Бог располагает. «Морские котики» не побоялись открыть стрельбу, невзирая на Кратер с его непредсказуемыми вихрями. То ли их не предупредили, то ли «мирная ликвидация» станции объяснялась иными причинами. Зина неосторожно подставился и выбыл из строя. Да и новоиспеченный «Глаз» тоже внес посильную лепту в черное дело. Баки с горючим, расположенные на вездеходе снаружи, прямо над гусеничными треками с обеих сторон, сдетонировали, хотя и не должны были. Обычно хоть всю обойму разрывных уложили в корпус – и ничего, а тут один случай на миллион, и он воплотился. Али и французишка погибли на месте. Али – как герой: прикрыл собой Громова. Вечная ему память! Раненый Марк попал в плен вместе с серьезно обгоревшим Громовым.
Короче, сразу приступить ко второй части запланированных мероприятий не представлялось возможным. Сначала требовалось хотя бы залечить раны и уцелеть в процессе залечивания. На это можно было угробить и неделю, и целый месяц. Зиновьев, видевший, как набежали к горящей машине американские «котики», утверждал, что Марк отделался контузией и ранением в ногу. Однако передвигаться самостоятельно он, наверное, какое-то время не сможет, и это означало, что Громов оставался среди врагов совсем без поддержки.
С другой стороны, не все так и скверно. Громов и Марк попали к «Прозерпине» по назначению. В качестве «трофеев» их обязаны были отвезти на базу в Орвин. Там Громова непременно опознают, сопоставят его присутствие со взрывом, вычислят, что перед ним «Глаз» и посадят на карантин. Тим верил, что о «Глазе» непременно доложат кому следует, а пока будут ждать распоряжений, Марк оклемается и будет готов действовать как договаривались.
Али – безумно было жаль, безумно! Храбрый солдат. Герой и верный друг. Но и тут хотелось верить, что не все потеряно. Начнется сдвиг матрицы (а он обязательно начнется, к гадалке не ходи), и Али сможет возродиться в параллельной реальности. А может, у них будет и два «глаза», а не один.
Но вот положение Тима, Купера и Зины сложилось аховое. Борецкий не знал, сумеют ли они продержаться до выздоровления Марка. Еды у них было полно. Они позаботились заранее, растащив немецкую тушенку по укрытиям. С горючкой, благодаря старым бочкам, оставшимся от спасателей, тоже порядок, заправить пневмоход и печки-капельницы было чем, но вот Зиновьев…
- Что ж ты так подставился-то неудачно? – пробормотал Тим, разглядывая примотанного к лежанке Толика.
Куприн завернул его в два одеяла, подложил под голову полушку, но если б только в этом заключался необходимый уход! Медицины у них с собой было в обрез. Оказать первую помощь – это пожалуйста, а вот дальше нужны условия и нормальные врачи. Они же застряли в узкой пещере, на холоде и без всякой надежды на помощь со стороны.
- Нашел аптеку! – сообщил Куприн, рывшийся в заднем отсеке. – Богатая. Тут и от живота, и от головы, и перевязочных средств на целый отряд. Ого! Стерильные системы для капельниц и глюкоза с физраствором, что для кровопотери самое то! Не верю глазам своим.
- Чего ж ты такой маловерный? – вздохнул Тим.
- Потому что фантастика и жизнь – разные вещи. И такое дело еще, - Куприн виновато покосился на командира, - боюсь, что в вену не попаду. Марк умел ставить капельницу, а я так… на людях никогда не тренировался. Батя, вы умеете?
Тим снова глубоко вздохнул:
- А что мне остается?
- С таким богатством все путем будет, - бормотал Андрей, складывая кое-как в шкафу разбросанные вещи. – Толян поправится. Хотя дело, конечно, дрянь…
«Лишь бы нас и вправду не начали искать», - думал мрачно Тим, занимаясь непривычной фельдшерской работой.
Сейчас они представляли собой легкую добычу. Не было с собой даже камуфляжной сетки, как в гараже, чтобы замаскировать «Бурлак». Их не найдут и не выкурят из этой неглубокой норы только при одном условии: командир «морских котиков» окажется излишне осторожным и не рискнет преследовать сбежавших. Такой шанс был, но не было стопроцентной уверенности.
Так это было или нет, но их и впрямь не преследовали. «Прозерпина» тихо свернулась и ушла, о чем Борецкий и Куприн узнали из радиоперехвата. Когда пришел поезд с Ново-Первой, в эфире поднялась такая адская волна воплей, что можно было оглохнуть от матюков. Никто из полярников ничего не понимал, и, что огорчало Борецкого больше всего, никто не собирался немедленно ставить в известность «Яман». Словно от него ничего не зависело. Словно его и не было.
- Я буду звонить в Петербург, в Институт! - нервно кричал на дежурной волне начальник станции Смородинский. – Уверен, это все из-за некомпетентности прораба. Спалил дома, не уследил и сбежал к ядрене фене! Губенко – тот еще жучила!
- Куда ему сбегать? – удивлялся в ответ Тарас Травников, взявший на себя функцию координатора поисков. – Тут же нет ничего на сто верст окрест!
- Так и границ нет. Удрал к бельгийцам, эмигрировал! А мне расхлебывай!
- Про Губенко не знаю, но Юрка Громов точно бы никуда не сбежал, а от него нет ни слуху, ни духу. И «Бурлак» пропал.
- Вот на «Бурлаке» они и уехали!..
Короче, со всех сторон растерянные и перепуганные люди несли бред. Слушать это было тяжело.
Узнав, что на разоренную Новую Надежду прилетает наспех сформированный поисковый отряд, Куприн спросил:
- Не лучше ли выйти к ним и все рассказать? Найдут ведь нас. Эти – точно найдут!
- Эти расхлябанные болтуны промолчать о нас уж точно не сумеют, - зло отрезал Тимур, и сам обескураженный положением, в которое угодил. – Понимаешь расклад? Если хоть один писк про нас просочится в эфир, считай, что Громова и Маркевича мы лично похоронили. Радио не только мы с тобой слушаем, на Орвинской базе тоже держат ушки на макушке. Дальнейшая операция потеряет смысл, и тогда считай, что все вчерашнее было напрасно. И Али напрасно погиб! А я этого не допущу. Пусть вопят и шлют по радио всякую хрень! Пусть снаряжают в открытую экспедиции и прочесывают местность – лишь бы про нас и «Прозерпину» помалкивали.
