- Тебе помочь очистить?

- Нет. Почему ты не поплыла в храм?

- Я потом поплыву, - Мила демонстративно пожала плечами и улыбнулась. – В лодках мест для всех не хватает. Приходится ждать своей очереди.

- А можно, когда ты поплывешь, я поплыву с тобой?

- Не знаю… наверное, можно, но это надо спросить у мамы. Если она разрешит, то я не против.

- Папа мне разрешил.

- Ясно. Но маму тоже надо спросить. А пока садись со мной!

Мила подвинула соседний раскладной стульчик, и Адель, положив банан на край стола, сосредоточенно полезла на него. Стул качался, и Милка придерживала его.

Кирилл, хоть и работал на ноутбуке, но умудрялся ничего не упускать вокруг себя. Он оторвался от экрана и ухмыльнулся.

- Эй, чудо-ребёнок! – позвал он. – Сейчас банан проворонишь. Тут на него еще желающие нашлись.

Адель уселась, но банан нарочно переложила еще дальше от себя, на самый краешек:

- Пусть он там лежит.

- Ты упрямая девочка? Ну, ладно. Только не жалуйся, когда его украдут! – И Мухин вернулся к работе.

В эту минуту и Мила заметила мохнатую банду, притаившуюся в ветвях. Похожие на обезьян, но с пушистыми черно-белыми хвостами в полосочку, четыре забавных зверька проявляли жгучий интерес к фруктам, лежащим на виду, но опасались людей, находящихся под навесом.

- Адель, смотри, лемуры! – прошептала Мила, склоняясь к девочке и указывая ей на животных.

- Я хочу их погладить, – тотчас заявила та. – Скажи им, чтобы они подошли! Ты это умеешь?

- Нет. И они дикие, вряд ли позволят себя коснуться.

- А я хочу. Я не сделаю им больно, - Адель потянулась и еще чуть-чуть подтолкнула к краю банан кончиками пальцев. – Пусть вон тот, справа, возьмет его!

- Он боится нас.

- А я хочу, чтобы он не боялся. Эй, давай! - Адель пристально уставилась на лемура. - Иди ко мне и бери банан! Иди, иди, я приказываю!

К неимоверному удивлению Милки, лемур соскочил с дерева и, передвигаясь частично как человек на двух задних ногах, а частично на четвереньках, «дотанцевал» до навеса, где замер, кося глазом на людей.

- Банан! – произнесла Адель. – Возьми банан!

Лемур запрыгнул на перекладину, крепящую столбы. Свесился с нее и, быстро схватив добычу, хотел убежать к сородичам, но его остановил новый властный приказ:

- Стой! Сначала скажи спасибо. Вежливые люди обязательно благодарят. И лемуры тоже.

Лемур застыл, нервно дергая кончиком хвоста.

- Скажи спасибо! Я поглажу тебя, и ты уйдешь.

Лемур, как загипнотизированный, медленно стал приближаться к девочке по столешнице. Он дрожал, трясся всем телом, но продолжал ползти, стелясь животом по грубым доскам.

Адель протянула руку и погладила зверька по голове:

- Ну вот, молодец! Теперь можешь идти.

Лемур сорвался с места подобно пушечному ядру и исчез в густой листве. Вслед за ним, стрекоча, исчезли и его собратья.

Девочка выглядела довольной.

- Неожиданный варик (*вариант развития событий), - тихо произнес Кир. – Не знал, что ты так можешь.

- Это он, - непонятно ответила Адель, то ли имея в виду лемура, то ли кого-то еще. – Мне достаточно приказать.

- Ты можешь приказать кому угодно? Даже мне?

Девочка не по-детски серьезно взглянула на Мухина:

- И тебе. Но тебе я не хочу. Люди – как лемуры. Их можно приручить и заставить делать то, что хочется.

- Нет, Адель, люди устроены гораздо сложней лемуров, - возразила Мила.

- Ну и что? – та перевела свой серьезный взгляд на Москалеву, отчего у Милки невольно засосало под ложечкой. - Все животные поддаются дрессировке. И человек, и собачка, и лемур. Так папа говорит.

- Твой папа сейчас здесь? – вырвалось у Милы. – Он нас слышит?

Адель кивнула, мазнув бантиками на косичках по пухленьким открытым плечам:

- Он говорит, я должна дрессировать людей. У меня получается!

- Но зачем?!

- Очень важный проект, - ответила Адель, явно повторяя с чужого голоса. – Мама хочет вернуть в наш мир Юру и впустить сюда других людей. А как ими управлять на расстоянии, если они не будут слушаться? Они должны подчиняться без возражений. Я им помогаю стать послушными. Папе нравятся мои успехи. Я уже научилась отпугивать комаров, они меня больше не кусают.

Мила промолчала. Она почувствовала себя не в своей тарелке. Кир смотрел на них поверх ноутбука и тоже молчал.

- Нет, Адель, так нельзя, - наконец проговорила Мила. – С людьми нельзя как с животными и комарами.

- Почему нельзя? – спросила Адель.

- Потому что это некрасиво и невежливо. Ты не должна приказывать. Если ты чего-то хочешь, надо попросить.

- Почему надо попросить? А если я попрошу, а они не захотят, что тогда?

- Найти аргументы! – Поворот, который принимал разговор, шокировал Милу все больше. – Надо найти слова, чтобы они тебе поверили и согласились с тобой.

Адель поскучнела:

- Это долго.

- Да. Долго и иногда сложно, но только так и надо. Потому что люди – не животные. Ты понимаешь?

Адель не ответила. Кажется, Мила ее не убедила. Авторитет невидимого папы оставался для нее весомее.

- Скажи, пожалуйста, - спросила Москалева, подавляя внутреннюю дрожь от перспектив, на которые собиралась отважиться, - а твой папа все еще здесь?

Адель посмотрела на нее исподлобья и кивнула.

- Я могу его увидеть?

- Почему тебе надо на него смотреть?

- Чтобы познакомиться с ним, это же возможно?

- Я покажу.

Адель сунула руку в кармашек брючек и достала помятую цветную фотокарточку. Положив ее на стол и расправив ладошкой, она с гордостью провозгласила:

- Вот мой папа! Он красивый, правда?

Мила посмотрела на фотографию улыбающегося молодого мужчины в деловом костюме и галстуке. Лицо у Павла Долгова было мужественное и симпатичное, волосы темные и слегка вьющиеся, что было заметно из-за того, что прическу он носил удлиненную, как артист, а не как военный. Павел сидел в большом кожаном кресле за рабочим столом с компьютером и подставкой для письменных принадлежностей из золота и малахита. За его спиной виднелись книжные шкафы.

- Да, он красивый, - согласилась Мила. – Но фотография не считается. Я бы хотела увидеть его твоими глазами. Ведь так можно сделать, не правда ли?

Адель пожала плечами:

- Мама иногда видит. Но ты не умеешь. Ты даже колечки не видишь.

- Какие колечки?

- Которые вокруг нас вращаются. Мы с тобой как пирамидки. Мы можем играть в колечки, собирая их на себя и снимая. И еще в них можно заглянуть. Но ты ничего не умеешь! Хотя ты и взрослая, но в этом хуже маленького ребенка. Так папа говорит.

- Я собираюсь научиться. И если ты мне немножко поможешь, то я научусь быстрей.

Адель снова пожала плечами:

- Папа говорит, это надо делать в храме. Храм – важный рубеж, только тебя туда не зовут, а приказать им, чтоб позвали, ты не хочешь.

- Да, приказывать я никому не хочу. Я просто подожду, когда меня пригласят.

- Тебя не пригласят. Но папа говорит, ты можешь поплыть туда сама.

- Сама? – удивилась Мила. – Вплавь?

- Взять лодку и поплыть. А я поплыву с тобой. Нам не надо разрешение. Даже мамино. Ты скажешь, что покатаешь меня немножко по речке. А папа нас проводит, и тогда в храме ты станешь великой.

- К-кем?

- Великой, - Адель склонила голову к плечу. – Хочешь стать великой, Мила?

Мила переглянулась с Кириллом. Мухин забыл про то, что делал, и внимательно слушал их странный разговор, не спеша, впрочем, принимать в нем участие.

- Наверное, нет, не хочу, - сказала Мила.

- Но ты же хотела научиться! – воскликнула Адель. – Это что, было понарошку?

- Нет, но…

- Тогда ты не хочешь покатать меня на лодочке прямо сейчас? – нетерпеливо уточнила Адель.

- Знаешь… - Мила прочистила горло, - я не умею управлять лодкой.

- Но ты взрослая!

- Взрослые тоже не все умеют. Как с этими непонятными колечками... Слушай, - Мила оглянулась, - а разве здесь мы никак не можем с тобой потренироваться? Скажу по секрету, что уже делала такое однажды, и это было не в храме, а в обычном доме. Мне бы очень хотелось повторить это прямо сейчас. До храма все-таки долго плыть, и там много людей, ученые его исследуют, фотографируют… А тут на нас никто не смотрит.