Он остался удовлетворен и качеством палаток, и набором сопутствующих вещей, и аптечкой, и содержимым продуктового набора. Борецкий подготовился на совесть, это следовало признать. И только в одном командир попал впросак: тренированные на арктических просторах люди не ожидали, что столкнутся с невозможностью ходить в горах Дригальского на лыжах.

- Как – нет снега?! – потрясенно воскликнул Борецкий, переглядываясь со своими парнями. – Вот же вчерашние снимки: там все белым-бело!

- Это лед, - Громов с виноватой улыбкой развел руками. – За последние два месяца снегопад в Земле Королевы Мод прошел лишь однажды. Это было четыре дня назад, но ветер наверняка уже и это смёл. Разве что небольшие начесы кое-где остались, но по ним не проедешь. Снег по большей части сухой, не слипается, в нем вязнешь, как в песке. Комфортней по льду ходить, чем по такой рассыпчатой массе.

- И так всегда бывает?

- По весне – да.

- А как же лыжный поход, организованный Всемирной организацией спорта?

- Так они не здесь идут, а гораздо западнее. Там условия другие. Поверхность в районе Орвина представляет собой жутковатую «чешую» из ледяных надолбов, напоминающую незабитые гвозди. Самолет на такое не посадишь, это факт, но есть надежда, что ледник на плоскогорье пока еще ровный. Если пилоты обнаружат сверху подходящую площадку без трещин, то высадят нас прямо на землю. Только это будет далеко от Грота Павловского.

- Насколько далеко?

- Никто не знает. Постараются, конечно, поближе, но все зависит от реальной обстановки. Зато прыгать не придется и искать, куда ветром отнесет выброшенные вещи. Неконтролируемый спуск в условиях сильного ветра – та еще засада. Можем и половины не собрать. Далее. С плоскогорья мы спустимся нормально, но потом до Грота по-любому предстоит колупаться по колдобинам. Будут нужны не лыжи, а ледоступы.

Борецкий хмыкнул, мотнув кудлатой головой:

- Дела… На вашем складе это добро имеется?

- Конечно.

Командир обернулся к своим:

- У кого еще есть какие непонятки и вопросы? Задавайте эксперту!

- Трещин в массиве много? – оживился Анатолий Зиновьев, молодой и улыбчивый блондин с ямочкой на широком подбородке. Тимуровцы величали его по-панибратски «Зиной», на что он ничуть не обижался. Прозвище прилипло к нему со школьных времен, и Зиновьев успел с ним свыкнуться.

- Хватает, - Громов потянулся к карте, - в нашем квадрате практически вдоль всех выходов коренных пород ледник образует достаточно глубокий и широкий рантклюфт, тянущийся без каких-либо перерывов на многие километры. Обогнуть его не выйдет, но можно через него переправиться там, где трещина сужается. С грузом правда, проблемка выйдет. От самолета повезете его либо на себе, либо на санках, и через трещину придется его как-то переносить.

- Перенесем, - заверил Маркевич. – Запас-то свой, значит, карман не тянет. Но из-за трещин, получается, мы палатки под прикрытием горного склона не поставим?

- Не поставим. Переход с ледника на «сушу» возможен далеко не в любом месте и может превратиться в сложную техническую задачку. Но Грот Павловского, куда метит ваш командир, в этом отношении уникален. Там в любое время года можно найти приличный и безопасный пятачок, укрытый с трех сторон от шквалистого ветра. Сифонит в горах по-страшному, и чтобы пережить бурю, надо искать место с умом. И вот еще что: надо проверить связь. Спутниковые телефоны у вас какой марки?

Фирма, выпустившая телефоны, Громова устроила, ее аппараты были надежными, а рации, которые привезли тимуровцы, годились даже для переговоров под землей и в толще скал. Тем не менее Юра настоял, чтобы Борецкий забрал со склада еще и портативную радиостанцию с запасным питанием и полный комплект пиротехники для подачи световых сигналов. Без гарантированной связи – причем, настоящей, а не какой-то имитации для «галочки», на шестом континенте никого из теплого жилья даже за ворота не выпускали, этот вопрос здесь всегда находился в приоритете.

Борецкий с перестраховкой согласился, и на этом собрание завершилось.

По стечению обстоятельств Громова поселили на Ново-Первой в том самом гостевом домике и даже в той самой комнате, где он пять лет тому назад останавливался с Викой. Наверное, из-за этого воспоминания накатили на него, едва он переступил порог.

Конечно, можно было попросить себе другой дом. Смородинский пошел бы ему навстречу, тем более, что мест сейчас хватало, но Юра не знал, как стал бы объяснять причину.

Воспоминания не были горькими, совсем наоборот, но их было слишком много. А вместе с оживающей памятью на Громова обрушивалась и тревога. Он беспокоился за жену и ее здоровье. Мрачные мыслишки – откуда только брались! – крутились в голове, не давая уснуть. Не помогало даже то, что перед сном Юре удалось позвонить Вике и убедиться, что с ней все в полном порядке.

Сначала он традиционно хотел связаться с ней по видеосвязи, но программа почему-то висла, и Громов отправился в недавно отстроенный после пожара Дом Радио. Там можно было воспользоваться бесплатной телефонной линией, но набирать с нее получалось только городские номера в Москве и Петербурге. К счастью, у них в квартире сохранился стационарный телефон с круглым диском, и они с Викой проговорили по нему целых двадцать пять минут.

Радисты деликатно покинули помещение, оставив супругов наедине. Слышимость была великолепная: ни треска, ни звуковых искажений. Если закрыть глаза, то казалось, что они стоят лицом к лицу, и нет этого огромного расстояния между Новолазаревской и Москвой.

Юра так и поступил: прислонился спиной к стене радиорубки, закрыл глаза и представил лицо жены.

- Так здорово, что ты нашел возможность перезвонить, - сказала Вика. – После того, как скайп оборвался, я немножко встревожилась.

- Потому и перезвонил. Знал, что начнешь себя накручивать.

- Я не накручиваю, просто очень скучаю. Ну, рассказывай, как там у тебя? Чем занимался?

- Хозяйство у меня большое, - ответил Юра, - за всем нужен пригляд. Накануне как раз подошел корабль, а выгрузка с него – это всегда аврал и нервотрепка. Все вымотались, а тут еще я со своим поездом на семь саней. Приходилось сегодня и доски таскать, и дорогу ремонтировать, которую тягачами разбили. Семен Смородинский, начальник Ново – я про него тебе говорил, помнишь?

- Конечно.

- Он взялся мне лично помогать, но, видимо, это был не его день. Его слегка тюкнуло тюком. К счастью, мягким, обошлось. Только шапку с башки сбило.

- Вы там поаккуратней, - строго сказала Вика.

- Мы аккуратно, - заверил он, - а ты как время проводишь? Ходила ко врачу?

Вика принялась рассказывать про свой последний визит в женскую консультацию и про малыша, который толкается вовсю, как заправский футболист, а Громов слушал ее голос и наслаждался. Об одном жалел – что не может обнять ее, прильнуть ухом к выпирающему животу и шепнуть сыну, что папа его очень любит.

- Викуся, пока не забыл, - спохватился он, - завтра мне снова лететь, поэтому не переживай, что долго звонить не буду. Я не к Кратеру, в горы, а там не больно-то поболтаешь. Досуга будет мало, но обещаю слать радиограммы.

- Опять Патрисия отправила на разведку?

- Типа того. Мы ищем перспективные точки для вспомогательной базы, вот и колешу по окрестностям.

- Жалко, конечно, но я привыкла уже, – Вика протяжно вздохнула, - такая у тебя работа.

- Спасибо, любимая, - сказал Юра, испытывая гордость, какую понимающую жену себе нашел. – Ты у меня самая лучшая на всем белом свете!

- Возвращайся поскорей, Юрочка!

- Первым же самолетом! – клятвенно пообещал он. – И даю слово, что после этого мы с тобой больше никогда не расстанемся надолго. Проведу остаток жизни подле тебя и сынишки и успею вам надоесть.

- Вот чтоб надоесть, такого никогда не будет! – уверенно заявила Виктория. – Ты, главное, не задерживайся, а с остальным мы разберемся.

…Поворочавшись с боку набок, Громов наконец уснул. Ему приснился летний зеленый парк, сверкающая на солнце лента Москвы-реки и улыбчивая красавица Вика, толкающая перед собой коляску...