- Что ты об этом знаешь? – вскинулась она. – Как тот ритуал с пурбой повлиял на меня?

- Видишь ли, дорогая, Бон Гъер – интересная штука… Выражение «темный близнец Света» не должно тебя отталкивать и пугать. «Темный» не означает «плохой», он означает, что тебя породил Гъер Юнгдрунг Бон – Темная Свастика. И ты должна гордиться этим. Ты равна богу. Богине! – поправился Михаил после едва уловимой запинки. – Ты и есть богиня. Я знаю это и могу тебе помочь овладеть твоей силой. Только я, Мила! Все истоки, правила, все нужные тебе сведения – они у меня. Без них ты погубишь себя. Да-да, и себя, и Володю! Причем, зазря погубишь! Без меня вы не пройдете по Мосту душ.

Мила взглянула Загоскину в глаза. Это далось непросто. Его массивная фигура сама по себе внушала ей опасение. Круглое лицо, очки и женственный подбородок отнюдь не превращали этого человека в добродушного увальня. По опыту предыдущих бесед Мила знала, что Михаил умеет быть и жестким, и категоричным, и требовательным. Его рассуждения о системе Бон, которая якобы прекрасно помогает в моделировании реальности и которую, он верил, скоро распространят на весь земной шар, отталкивала ее. «Люди – новая нефть, - повторял Загоскин, - с помощью человеческого капитала мы трансформируем мир». Мила не желала быть ни нефтью, ни другим неодушевленным источником чьей-то прибыли и власти. К тому же, упирая на тайны мозга и разума, он никогда не говорил о душе.

- Что такое «Мост душ»? Что ты знаешь об этом? – спросила она.

- Это ритуал Бон. Я могу его осуществить для вас. Проконтролировать. Вы соединитесь душой и сможете влиять на диффузию в заданном направлении и темпе.

- Ты… жрец Бон?!

- Нет, конечно, нет, я ученый! – возмутился Миша. – Я знаю, как и что делать, но не фанатею от всяких сомнительных духовных принципов. Скажу так, дорогая моя: все плохое, что могло с тобой произойти, уже произошло. И тот ритуал из прошлого… он повлиял на тебя, но его еще возможно повернуть к твоему благу, чтобы не получилось, будто ты страдала напрасно.

- Мне все равно не нравится…

- Мила, тьма сильнее света, а значит, ты, как «темный близнец», сильнее Володи Грача. Разве этот момент не цепляет тебя? Не вдохновляет?

- Нет!

- Напрасно. Наверное, ты просто боишься. Но взгляни на небо: любая туча с легкостью заслоняет солнце, и в этом нет никакой катастрофы. Даже наоборот, без дождя случится засуха и явится один из всадников Апокалипсиса – Голод. Но если ты правильно себя поставишь, если укротишь свой страх и выкинешь из головы устаревшие шаблоны, то достигнешь невероятных высот.

- И зачем мне это сомнительное счастье?

- Ты все еще не понимаешь?! – вскричал он, забыв, что недавно еще шептал из соображений конспирации. – Ты и Грач должны пройти по Мосту душ, но кто будет кого вести? Кто будет лидером, а кто ведомым?

- Мы будем равноправными партнерами.

- Так не бывает! Кто-то из двоих всегда делает первый шаг, задает ритм и скорость. Принимает решение. Один командует, другой подчиняется. Неужели ты уступишь главную роль Грачу только лишь потому, что он мужчина?

- Нет, не потому, но…

- Мила, ты должна стать мотором, что толкнет ваш тандем вперед. Только ты! Потому что пурба, хочешь ты этого или нет, дала тебе это право. Грач не сможет, это не его. Он все провалит! А ты сможешь спасти нас.

- Я подумаю, - холодно ответила Мила, - а сейчас мне надо идти. Я, кажется, должна помочь по кухне…

- Еще одно, - Миша сильнее сжал ее плечо. – Адель Долгова.

- Ее-то хоть оставь в покое! – не выдержала Мила.

- Я бы с радостью, но это дело не менее важное для нашего выживания. Оракул назвала ее «странницей, видящей издалека», мне папа перевел. Теперь я знаю, что Адель может предсказывать события. Внимательно слушай, что она говорит, и пересказывай мне, договорились?

- Шпионить за ребенком? Ты с ума сошел!

- Когда жить хочешь, все средства хороши. А нам сейчас знания о ближайшем будущем не помешают. Ты же в курсе, что нас может поджидать засада?

- Но ты-то здесь при чем? Про засаду надо говорить с военными.

- Про засаду надо говорить всем! – отрезал Миша. – Мы все рискуем. Нельзя пренебрегать никакой возможностью, поняла? Расспроси Адель, приручи ее! Используй ее скрытые способности на всеобщее благо, тем более, что Патрисия тебе доверяет.

Мила дернула плечом, освобождаясь от захвата, и поспешила к лагерю, так и не дав ответ. Впрочем, ее поведение было красноречивее любых слов.

Миша, помедлив, чертыхнулся и пошел за ней. Близко он больше к ней не подходил, тусовался с биологами и медиками, лишь поглядывая в ее сторону. Милу эти молчаливые взгляды напрягали.

Адель вновь оставили на попечение Демидова-Ланского, который инспектировал строящийся лагерь. Сейчас они вдвоем наблюдали, как роют котлован для очага и ставят по углам стойки с поперечинами для маскировки. Под уступом солдаты уже натаскали целую кипу пальмовых листьев для крыши. Военные привыкли все делать на совесть, вот и временную кухню оборудовали по всем правилам, чтобы дым не выдал их присутствия.

Мила подошла к Демидову-Ланскому, хотя и понимала, что Миша наверняка сочтет это за согласие «приручить» Адель.

- Людмила! Очень хорошо, что вы уже освободились, - обрадовался Иван Иванович. - Пат, отправляясь к храму, вас не нашла. А у меня столько дел…

Мила улыбнулась:

- Конечно, я за ней присмотрю. Аделин, ты же не против моей компании?

- А что мы будем делать? – живо поинтересовалась девочка.

- Придумаем что-нибудь. Например, поможем повару приготовить ужин. Ты умеешь готовить?

- Не умею, - огорчилась Адель.

- А хочешь научиться?

Она закивала. Мила взяла ее за руку и, послав прощальную улыбку Демидову-Ланскому, вздохнувшему с облегчением, повела ее к груде сложенной мебели.

- Сначала поможем дядям собрать столы и стулья.

Аделин охотно принялась помогать. Закончив с этим, Мила стала резать овощи и хлеб, а слегка умаявшаяся Адель уселась напротив и принялась хрустеть ароматным огурцом, рискуя перебить аппетит. Вместо того, чтобы одернуть ее, повар, молодой парнишка из отряда Гогадзе, принес ей еще и шоколадку.

- Спасибо, дядя Толя! – звонко поблагодарила Адель. – Ты хороший.

- Откуда ты знаешь, как меня зовут? – поразился тот.

- Просто знаю. А папу твоего зовут Артем. Значит, ты Толя Артемыч.

«Артемыч» расхохотался:

- Да ты, никак, разведчица? Оперативную информацию умеешь добывать?

Девочка важно кивнула и, не мешкая, принялась разворачивать шоколад, шурша оберткой:

- А моего папу зовут Павел, - сообщила она, не поднимая головы. – Значит, я – Адель Паловна. Очень скоро мы его встретим.

- Жду с нетерпением. Приятного тебе аппетита, Адель Паловна!

- Спасибо, дядя Толя. Ты только в речке не купайся!

- Да я и не собирался вроде.

Повар ушел, а Мила спросила:

- А почему нельзя купаться в речке?

- Вода плохая.

- Тебе это папа рассказал?

- Нет, - Адель наконец справилась с оберткой и запихнула в рот полоску шоколада, речь ее сделалась невнятной, - папа говорит со мной, только когда он близко.

- Как это – близко?

- Когда он у меня в голове.

- А сейчас его нет?

- Нет, он далеко, - повторила Адель. – Когда он далеко, его неслышно. Когда его нет, и я вижу что-то, то не знаю, говорить об этом или нет. Картинки не всегда сбываются. Можно я у тебя буду спрашивать?

Мила очень хорошо ее понимала. Ей бы и самой не помешали подсказки от знающего человека.

- Можно, конечно. Скажи мне, а что чаще бывает: когда картинки сбываются или когда нет?

Адель вздохнула:

- Чаще сбываются. Папа говорит, все сбывается, но не у нас. В другом месте. Но я не знаю, где.

- Загадочно, - качнула Мила головой.

- Папа не велит мне рассказывать, когда я вижу картинки, чтобы никого не запутать. Только иногда. Когда он одобрит. А мама наоборот всегда велит рассказывать. Это и правда большая-пребольшая загадка. Ты любишь загадки?