- Думаете, нереально?

- Ну... есть там любопытная строчка в аукционном провенансе (* истории продаваемого предмета), что продавец приобрел пурбу Воронцова-Рериха у семьи русского эмигранта в 1972 году во Франции. Иван Петрович Загоскин в том же 1972 году был в Париже... так что предположение, что за анонимным владельцем лота скрывался именно Загоскин, совсем уж отвергать нельзя. Во всяком случае, до проверки, но... Но тогда получается, что на Мадагаскар Загоскин прибыл, имея в багаже пурбу! Он не находил ее в пещерном храме Анкаратры?!

- Не находил, - кивнул Семенченко. - И в запретный храм жрец привел его исключительно потому, что Загоскин предъявил ему кинжал. Согласитесь, это звучит логичнее, чем оправдание, будто перед ним сами собой распахнулись двери из-за того, что он сносно болтал на местном наречии. Сказки про «Руку Бога» прекрасны, но неправдоподобны.

- Но если Загоскин привез пурбу, чтобы оставить ее в храме, как его отец оставил там Зеркало, то почему же не оставил?

- Может быть, напугался того, что с ним произошло? А может, пожадничал. После землетрясения на Яве он стал чего-то опасаться и пурбу спрятал в сейф. Когда же новость об артефакте всплыла и к нему стали проявлять интерес всякие разные личности, он окончательно струсил и избавился от артефакта.

- Избавился, продав на аукционе?

- Если действуешь через аукцион, то не тратишь время на поиск надежного покупателя, да и деньги на торгах можно выручить неплохие. Плюс ко всему, Сотбис по желанию не выдает имена клиентов – ни тех, кто выставляет на торги антикварные вещицы, ни тех, кто их покупает.

Белоконев хмыкнул, признавая, что в логике Семенченко трудно отказать. Его цепочка умозаключений не противоречила известным фактам.

- Поэтому и говорю, чтобы вы не больно-то откровенничали с Загоскиными. Их цели непонятны, а сами они постоянно врут. Во всяком случае, так поступает профессор. - Семенченко помахал рукой сыну, подзывая его и давая тем самым понять, что собирается уходить по своим делам. – В общем, проявляйте разумную осторожность, особенно с учетом, что у нас гостят грозные ребята из ФСК.

- Хорошо, - сказал Геннадий, - я обдумаю эти моменты.

- Обдумайте, конечно, - одобрил Семенченко. - Вы не слышали, когда мы уезжаем на Мадагаскар? Пат ничего вам не говорила?

- После вчерашнего форсмажора я ее даже не видел. Но думаю, точно не завтра. Пока нет полной ясности с поездкой в Антананариву, я надеялся найти время, чтобы смотаться домой. А может, еще и в Питер успел бы заскочить.

- Это вряд ли. Поселок на строгом карантине. – Семенченко поднялся, увидев, что сынишка уже бежит к нему вприпрыжку, размахивая на ходу руками. – Но вы не расстраивайтесь. Когда Проект завершится и завесу секретности приоткроют, работать станет гораздо проще. Можно будет и о диссертации подумать.

Это звучало чудесной музыкой. Вот только Геннадию слабо верилось, что Проект прикроют. Разве что после дождичка в четверг.

(Сноска. *Александр Иванович Сулакадзев – русский библиофил, коллекционер рукописей и исторических документов, историк и археограф-любитель (1771–1832). Долгие годы он собирал коллекцию старинных рукописей, ездил по монастырям, работал с подлинниками летописей и кодексов, изготавливая с них списки и копии. В конце жизни издал каталог своей коллекции, в которой насчитывалось более пяти тысяч литературных памятников, датируемых от первых веков нашей эры и до пятнадцатого. Вокруг деятельности Сулакадзева никогда не утихали бурные споры. Существование древних (рунических) памятников, включая известные «Велесову книгу», «Песнь Бояна», «Жарослава», «Идоловид» и др., подвергали сомнению и называли фальшивками. Сегодня историки сходятся во мнении, что Сулакадзев - злостный мошенник-фальсификатор, однако это мнение не опирается на сколько-нибудь полную палеографию и анализ источников, а является буквальным повторением слов Сперанского, установившего в 1925 году, что в подлинных рукописях из библиотеки Сулакадзева имеются более поздние приписки, то есть «рукописи испорчены». При этом не доказано, что приписки принадлежат руке самого Сулакадзева или он приобрел экземпляры уже «испорченными». При жизни Сулакадзев не пытался продать ни одного экземпляра своей коллекции (отсутствовал мотив корысти), наоборот – хотел подарить собрание Румянцевской библиотеке (ему было отказано, так как господствовавшая в 19 веке и позднее «норманская теория» и представление, что «до Кирилла и Мефодия письменности на Руси не существовало» не позволяли рассматривать древнерусские литературные памятника как подлинные). После смерти коллекционера его библиотека была распылена. Историкам известно всего несколько уцелевших экземпляров из пяти тысяч единиц каталога, и все современные выводы о «фальсификациях» делаются без опоры на анализируемый материал. Где, в каких руках находятся древнерусские рукописи, уцелели ли они или уничтожены, остается никому не интересным.

Петр Петрович Дубровский – дипломат, коллекционер, с чьим именем связывают вывезенную в 1789 году из Франции в дипломатическом багаже т.н. «Библиотеку Анны Ярославны». Ради нее Александр 1 распорядился создать «Депо манускриптов», сделав Дубровского директором библиотеки. Позднее, после смерти покровителей Дубровского, его соперники (в частности, Оленин, сменивший его на посту главы библиотеки) дискредитировали саму идею, что означенные книги были подлинными. Кстати, большинство названий из общего перечня «Библиотеки Анны Ярослпвны» нигде и никогда больше не всплыли, поэтому установить сегодня их местонахождение, как и провести экспертизу на подлинность, не представляется возможным

**Строгановская библиотека, обязанная своим названием роду Строгановых, знаменитых российских предпринимателей-солепромышленников и крупнейших землевладельцев, сыгравших значительную роль в истории России, давно разрознена. Части обширнейшего книжного собрания, начало которому было положено в 16 веке, можно встретить в разных городах и странах. Основной ее массив хранится в Томске, но книги и рукописи из строгановского собрания раритетов ныне встречаются и в Петербурге, и в Одессе, и в Риме, и в Нью-Йорке. Есть они и в частных коллекциях. Некоторые манускрипты, которые Строгановы собирали по скитам и монастырям, утрачены или считаются легендарными. Последнее касается литературных памятников дохристианской Руси (рунических текстов), существование которых опровергается официальной наукой, а известные списки с них называются фальшивками)

16.2

16.2/6.2

Полтора года назад

Чертов Проект теперь довлел над всей его жизнью. Чтобы собрать информацию о древних предметах, Геннадий мотался по всей стране и горбился над выцветшими от времени документами в прохладных залах хранилищ и запасников, собирая факты по крупицам. Он шел по следу словно охотничий пес и также по-собачьи уставал, но все равно продолжал преследовать неуловимые артефакты и людей, когда-либо державших их в руках. Объем досье скоро превысил мыслимые пределы, но существенно это их не продвинуло.

Сначала Белоконев искал сведения в разрозненных архивах горнопромышленников Демидовых, с чьим именем был связан переезд «Черного солнца» в пещеру на горе Иремель. Однако, ничего не обнаружив, обратил внимание на их прямых конкурентов Строгановых.

Начиная с 18 века Демидовы и Строгановы делили сферы влияния на Урале. Восточный склон Уральского хребта считался условно Демидовским, а Западный – Строгановский. Противостояние по линии Пермь – Екатеринбург продолжалось долго и знаменовалось судебными тяжбами, распрями и ссорами, пока в 1795 году дети двух семейств не поженились.

Геннадий навел справки о современном местонахождении Строгановских архивов и отправился по маршруту Томск – Пермь – Петербург пытать удачу заново. Однако капризная Фортуна ни за что бы не явила ему свой сияющий лик, если бы не Адель, дочь Патрисии. Вышло так, что приобщаясь к масонским тайнам влиятельных семейств Урала, Белоконев мимоходом открыл для себя и другую тайну, не менее интригующую.