Грач подспудно чувствовал это и, несмотря на внешнюю сдержанность, не доверял ей на сто процентов. Потому и решил придержать при себе информацию про Милу. И Вик поддержал его, но...

Червячок сомнения грыз Володю изнутри. Пат вела сложную партию, он признавал это. И хотя он был готов порвать ее на части за того же Кирилла или Громова, которого она подставила в Антарктиде, Грач знал, что по ту сторону шахматной доски сидит куда худший противник. Патрисия была их шансом на победу, потому что, несмотря на недостатки, оставалась заточена на решение именно этих проблем и знала, с кем приходится воевать не понаслышке. Скрывая от нее важные вещи, Грач увеличивал ее слабость и тем самым способствовал провалу. Их общему провалу.

Должен ли он беспрекословно подчиняться хотя бы потому, что на войне приказы командиров не обсуждаются? А они – на войне. Война идет за всеобщее будущее. А будущее будет очень даже разным – в зависимости от того, в чьих руках окажутся преимущества от древних технологий.

Впрочем, время подумать и принять решение еще было. А вот на полигон к Сабурову Грач уже опаздывал. По заведённому порядку он начинал свой день с тестов и контрольных упражнений – это стало для него ритуалом вроде чистки зубов. После НИПа Володя обещал Соловьеву, что присмотрит за Милой.

Грач покинул квартиру (запирать дверь не стал – воровать было нечего и некому) и, кивнув дежурному, направился к лифту, но по дороге пошатнулся и едва не упал. Давешняя слабость навалилась на него со всеми своими причиндалами: головной болью и тошнотой. Володя замер, опираясь рукой о стену. Стало не до тестов.

Обретя на некоторое время подвижность, он вернулся к дежурному. Им был хорошо знакомый ему лейтенант Динар Абдухалимов, служивший в бункере, наверное, с первого дня основания. Человеком он был покладистым, но по жизни бестолковым, потому и засиделся на пустячной должности, без наград и повышения.

- Новенькая у себя? – спросил Грач.

- Никак нет, - отчеканил Абдухалимов.

- А где же она? – озадачился Володя. Вик говорил, что оставит Милу дожидаться в квартире. Неужели сбежала?

- На прогулке по территории. Как положено, отбыли с Объекта в сопровождении Соловьева и капитана Иванова.

- Соловьев сейчас с ней? Ну-ка, проверь, – попросил Грач.

После некоторого колебания, дежурный вызвал сопровождающего и выяснил, что Вик отправился к мадам Долговой, а девушку бросил в коттедже Фуксия.

- В Фуксии же Мухин проживает, так? – уточнил Володя на всякий случай и, получив в подтверждение громкогласное «так точно», кинулся домой за курткой. – Вызови мне кого-нибудь! – крикнул он уже на бегу. – Мне нужно наверх.

Грача охватили нехорошие предчувствия. Еще вчера, до личного знакомства с Москалевой, он подозревал, что их ожидает неминуемая буря. Не привычный уже прорыв пространства с незначительными изменениями, а сильнейший шторм. Они обговорили эту проблему с Виком после собрания. Кратенько, потому что было поздно и все изрядно устали, а потом еще и Загоскин прислал эту старую рукопись...

Выяснить все подробности Грачу не удалось, но Вик успел упомянуть про преследовавших Милу бандитов и парня в берете и с перстнем.

- Пасли ее долго и похитили по приказу французского атташе, каким-то макаром оказавшегося в Башкирии, - сказал Вик. – Мила им нужна позарез, но отчего – не пойму. Попробую завтра напрячь Мухина.

- Кир, конечно, голова, но ты бы лучше ее напряг, вдруг вспомнит чего, - посоветовал Грач. – Не может быть, чтобы Мила ни разу не сталкивалась с этими окольцованными. Конечно, сектанты при посторонних не особо распространяются, но наверняка же предпринимали попытки обратить Москалеву в свою веру. Ну, раз она им так дорога.

- Мила может что-то забыть или не знать, особенно, если конечная цель не она, а ее супруг.

- Тогда напряги Пат. Зуб даю, что Патрисия об этом типе наслышана со времен Парижа.

- Да, меня сильно смущает, что Пат промолчала, - вздохнул Соловьев. – Не верю, что январская диффузия, затронувшая Францию, настолько все изменила.

- А меня смущает Милкина смерть, - прямо заявил Грач. – У них Солнечный клинок, и они меняют реальность. Чисто как мы тут пытаемся на что-то повлиять. Что если Мила для них – это главный элемент мозаики?

- Прозерпина? - пробормотал Вик с сомнением. - Божество посмертного возрождения и королева подземного царства… Но кто тогда король?

- Я не силен в греческой мифологии…

- В римской, - на автомате поправил Вик. – У греков была Персефона, дочь Зевса.

- В римской тоже. Но раз эти ненормальные носят на пальце кольца с символами, гоняются за ритуальными культовыми предметами и по уши увязли в мистицизме, как фашисты из «Аненербе», то они вполне могли так поехать кукушкой, чтобы принять живую девушку за воплощение их божества.

- Может быть... Поэтому мне и нужен Мухин, Вов. Он лицо не входящее в узкий круг приближенных к директорату и потому вне подозрений. Простой стажер. Ты присмотри завтра за Милой, пожалуйста. Не хочется ее таскать по территории. Не знаю, как отреагирует.

- Без проблем, - пообещал Грач. – Сразу после утреннего полигона. Тем более, что я печенкой чую: нас ждет крупная заварушка.

- Дай бог, еще пронесет.

- Не пронесет, Вик, увы, не пронесет...

И вот теперь стремительными шагами он летел к выходу, сознавая, что помощь Москалевой сейчас гораздо важней всех прочих его неотложных дел.

Улица поселка встретила моросью и порывами холодного ветра. Грач натянул капюшон.

- Электрокар возьмем? – спросил охранник. – Или как обычно?

- Нет, сегодня надо как быстрей!

Подъезжая к Фуксии, Грач в который раз напрягся, ощущая неладное. Тяжким бременем навалилось на плечи предчувствие близкой беды, сдавило в груди. Борясь с головокружением, он спрыгнул на ходу и побежал, уже понимая, в чем причина, и зная, что не успел. Мила Москалева, маленькая свечка, полыхнула, превращаясь в огромный огненный шар, и разлетелась цветными искрами по горам и долам. Это грозило поставить крест на всех их замечательных планах.

К счастью, всеобщего переполоха пока не случилось. Охранник Москалевой мирно курил у крыльца.

- Куда? – сурово спросил он. – Да еще на таких скоростях?

- У меня срочное дело! – Грач попытался обойти привратника, но тот заступил дорогу.

- Внутри Людмила Москалева. Вам вообще позволено встречаться с ней в одном помещении?

- Не запрещено, - ответил Володя. – А все что не запрещено, разрешено. Дай пройти!

Услышав их голоса, на крыльцо высунулся Кирилл. Вид у него был взлохмаченный, а глаза нервно сияли:

- Володя! – выпалил он, подыгрывая. - Проходи скорей! Да пустите его! Он ко мне, мы договаривались!

Грач, не мешкая, проскользнул в дом, и Кир проворно заперся, отдуваясь – как будто это он только что бежал со всех ног, а не Грач.

- Где она? – Володя, не дожидаясь указаний, ломанулся в комнату.

Впрочем, можно было и не торопиться – все, что должно было свершиться, уже свершилось. Возбужденный и несколько растерянный Кир последовал за ним.

- Я на диван ее переложил. Вов, я не знаю, что делать…

- Успокоиться.

Грач уже увидел Милу на кожаном диване. Девушка лежала навзничь и, кажется, пребывала без сознания.

- Она среагировала на диффузию. У меня весь экран красным залило, а она упала и стала биться в судорогах.

- В судорогах? – Грач на секунду отвлекся. Он проверял пульс, оттягивал веко, но новость про судороги выходила за рамки его былого опыта. Подобных припадков с ним самим не случалось.

- Да, я ей карандаш в зубы засунул, чтобы язык не прикусила. А когда все прекратилось, перетащил с пола на диван. Еще я Вику позвонил на мобильник.

Грач вспомнил, что «в миру» у всех имелись мобильники, отчего он, полдня проводящий в изолированных помещения, давно отвык. Со всеми своими контактами, включая жену, ему приходилось общаться исключительно через дежурных или по рации.

- Это правильно. Окно открой, ей свежий воздух нужен.