11.5
11.5/1.5
Пат встала, пресекая тем самым легкий шум, поднявшийся в кабинете после заявления профессора:
- По-моему, нам всем следует прерваться, иначе мы тут договорим невесть до чего. Вы, наверное, устали с дороги, а время позднее...
- Не смейте уклоняться от ответа! – рявкнул Загоскин-старший. – И от своих прямых обязанностей!
- Такие вещи обсуждают с холодной головой, - возразила она. – Я вас услышала. Мы все вас услышали. Теперь нам надо подумать.
- Уже вечер, рабочий день окончен, - с готовностью поддержал ее Демидов-Ланской, - мы непременно продолжим разговор завтра. Например, в полдень. Нет возражений?
- Приемлемое время, - кивнул Игорь Сабуров. – И предлагаю перенести обсуждение на нашу экспериментальную площадку, НИП номер три на третьем уровне. Михаил Иванович, - обратился врач к нейробиологу, - вам будет небезынтересно взглянуть на здешние достижения. Заодно прицельно обсудим методику Юнгдрунг. Мы тут двигались в похожем направлении, но изучали цигун…
Два доктора-биолога вступили в оживленную дискуссию, но Демидов-Ланской принялся всех выпроваживать из кабинета. Загоскин-младший и Сабуров так и покинули его, не прерываясь. Гена Белоконев ушел сразу за ними.
Иван Петрович тоже направился к выходу, но в дверях задержался:
- Чем дольше колеблешься, тем сложнее будет все восстановить! Время не ждет, – сказал он Пат. – Я буду ждать ответ завтра. Завтра, слышишь?
- Слышу. Обещаю, что мы вернемся к этому вопросу в самое ближайшее время, - невозмутимо подтвердила она.
Соловьев отправил Милу отдыхать в компании супругов Грачей, что было логично, так как ее квартира располагалась по соседству, сам же задержался. Патрисия ждала этого, но боялась и того, что он быстро ускользнет вслед за своей подопечной, а она не решится его остановить. Помешают остатки гордости и обида.
Задержался в кабинете и Мухин.
- Что скажешь? – адресовал юному гению вопрос Соловьев.
Кир водрузил ноутбук на стол и проворными движениями пальца открыл на экране нужную вкладку:
- Как и обещал, моя программка работает, - сообщил он, весело улыбаясь. – Детектор лжи свидетельствует, что отец и сын сговорились. Они заманивают нас на Мадагаскар.
- Зачем? – спросила Пат недоуменно.
- Я ауф в каком восторге от вопроса! – Мухин всплеснул руками. – Пат, это ж очевидно: мы мешаем!
- Кому?
- «Прозерпине», например, которая придумала воссоздать артефакты заново и не желает иметь нас в качестве конкурентов.
- Чтобы воссоздать, надо понимать принцип работы, - возразила Патрисия, - а из старинных рукописей этот принцип не извлечь. Нужен прототип. И желательно работающий. Не знаю, как с ваджрой, может быть, клинок уже давно у них, но вот Черное солнце – единственное в мире, и оно в «Ямане». Ваджра без Чаши не имеет смысла.
- Еще как имеет! – не согласился Мухин. – При спонтанной диффузии это отличная защита, а может, и еще чего покруче. Вдруг с помощью ножа реально эту диффузию запустить или остановить?
- Ты давай без фантазий, - остановил его Соловьев, - только факты. Что свидетельствует о том, что отец и сын сговорились?
- Оки, босс! Ща выложу вам пруфы (*доказательства, здесь и далее молодежный жаргон)
Мухин без спроса зацепил ногой кресло Патрисии, плюхнулся в него и склонился над ноутом. Пат и Виктор остались стоять, переместившись ему за спину, чтобы видеть экран. Места у стены было мало, и их плечи соприкоснулись.
- Есть множество программ, которые пытаются ответить на вопрос, говорит ли собеседник чистую правду, - сообщил Кир, - но моя «Инвино» без дураков самая трушная, рил ток! (*правдивая, головой ручаюсь)
- Почему такое название странное? – спросила Патрисия.
- Потому что «ин вино веритас», - улыбнулся Кирилл, - истина в вине, но заставлять всех напиваться необязательно. Я опираюсь на общеизвестный факт, что необходимость соврать вызывает у человека стресс. А чтобы отследить этот стресс, использую самые продвинутые технологии. Во-первых, компьютерное зрение, которое распознает лица и отслеживает мимику и температуру кожных покровов. Во-вторых, искусственный интеллект, который анализирует данные сообразно ключевым реперным точкам. В-третьих, машинное обучение, которое наделяет приложение опытом распознавания индивидуальных особенностей лжи. Мы все врем по-своему, вы же знаете? Так вот, мой алгоритм оценивает, сколько времени нужно человеку прежде, чем ответить на вопрос, он сравнивает длительность ответа, громкость и спектр голоса, мониторит температуру тела, динамику движения глаз и так далее.
- И как ты это верифицируешь? – спросил Соловьев.
- Задаю параметры по контрольным точкам, естественно! Миша Загоскин, к примеру, вначале долго пересказывал свою биографию – это стало как бы контрольным измерением, потому что он говорил чистую правду, ведь детали легко чекнуть (*проверить). А вот потом, когда в дело вступил его старик, началась веселуха. Смотрите: вот лицо Миши, когда он якобы обиделся на сравнение с нацистами из-за свастики. Видите, как разгорается красным его лицо? А вот момент, когда он шеймил (*стыдил) отца за поднятую бурю – градус лжи возрастает. А вот финал, когда Миша оскорбляется на недоверие. При словах «Папа, почему ты мне раньше не сказал?», градус скакнул вверх сразу на двенадцать пунктов. То есть он врал! Он знал о Мадагаскаре. Верней, - поправился Мухин, - знал, что отец это скажет.
- Покажи динамику, пожалуйста, - попросил Виктор.
Кир включил запись.
- А по Ивану Петровичу?
- С ним сложней, - Кир открыл новую вкладку. - Миша по сравнению с отцом в этом деле полный нуб (*новичок), да и старик все больше молчал. Он явно не желал шериться (*делиться информацией), и пришлось брать за контрольные точки визуализацию. Аудиоинфа почти полностью в пролете.
- Кир, выражайся по-человечески, – упрекнул Соловьев. – Без дурацкого жаргона.
Мухин состроил гримасу:
- Как будто ты меня не понимаешь.
- Пат тебя не понимает.
Мухин вскинул голову, оценивая выражение лица француженки:
- Рили что ль? (*правда)
- Я говорю по-английски, но все эти суфиксы и окончания… - пробормотала Патрисия, - впрочем, это малое зло, и я не обращаю внимания. Меня гораздо больше интересует, правду ли говорил профессор, что пурба на Мадагаскаре? У него не меняется цвет на графике.
Кир кивнул:
- В момент, когда он произносит, что пурба находится в храме Анкаратры, его показатели практически не отличаются от фоновых. Как и в момент, когда он признался, что привез рукопись Устюжанинова.
- То есть это правда? Рукопись наверняка лежит у него в чемодане.
- Это правда, - кивнул Мухин. - Или это домашняя заготовка, которую Загоскин хорошо отрепетировал накануне.
- То есть ложь? – озадачилась Пат.
- Фифти-фифти, - ответил Кир и, поглядев на Соловьева, исправился: - Пятьдесят на пятьдесят. Если проф готовился произвести фурор, то мог отработать перед зеркалом интонации и выражение лица.
- Он мог, - подтвердил Соловьев. – Представлял, в чье логово едет.
- И толку тогда от твоей программы, если ее можно обмануть? – в сердцах сказала Патрисия.
- Зато мы знаем, что нас пытаются надуть!
- Велика сенсация! - Пат отошла от стола, теряя интерес к компьютерным графикам стажера. – Как понять, зачем они зовут нас на Мадагаскар?
- Элементарно! – Кир захлопнул ноутбук и вскочил. – Хотят, чтоб мы там рипнулись… то есть копыта отбросили.
- Что? – Пат обернулась.
- Ну, ловушку готовят. Проф хочет, чтобы мы приехали не с пустыми руками, а с Поющей Чашей. Типа мир спасать. Чашу у нас там живенько стыбзят, то есть сопрут… ну, украдут, а нас в расход, то есть…
- Я поняла, - остановила она его взмахом руки, - не утруждай себя подбором синонимов. Тебе есть что добавить по существу?
- Нет. Хотя… - Кир тряхнул головой, - был один момент, который меня смутил. Когда Проф требовал Чашу, он стопудово был уверен, что эту Чашу ему подадут на блюдечке. И тени сомнения не промелькнуло, а ведь это глупо. А Проф не глуп.