– Это Тоннель 8, – сказал Тони. Никто на это не отозвался. Все в зале знали, что Восьмой – критический участок. – Ваш отряд в Восьмом?

– Они там, – ответил Гамильтон. – Данхил, ты готов? Они подходят.

– Пока не мешайте им. У меня остался последний трюк, но он опасен. Иглы с анестезирующим веществом. – Именно сейчас… прекрати!

Он быстро набрал команду.

ФАЙЛ НЕ ОБНАРУЖЕН. ФАЙЛ НЕ ОБНАРУЖЕН.

– Черт побери! – воскликнул он. – Ничего, я могу переписать программу.

Тони начал быстро печатать, глядя одновременно на оба экрана, благодаря Бога, что отец заставил его в школе пройти курс слепой печати.

Один из бандитов пролез через дыру в стене. Вдвоем они протолкнули сквозь дыру ящик, за ним – второй.

– Они идут к турбинам, – сказал лейтенант Блейк. – Если они их взорвут…

– Блейк, – сказал Гамильтон. Лейтенант охраны замолчал.

Итак, что же произойдет, если они взорвут турбины? – спросил себя Тони? Никто не погибнет. Но это будет стоить… И это будет сигнал для сантосцев.

– Слишком многие вас ненавидят. Вы не сможете эксплуатировать ваш Тодос-Сантос экономически, потому что мы будем продолжать разрушать ваше дорогое оборудование. Вы разоритесь. Вы будете вынуждены уйти раньше или позже. Почему это не сделать сейчас? – Такова была позиция врагов Тодос-Сантоса.

И что же? Действительно ли цюрихские банкиры закроют Тодос-Сантос, если его станет дорого эксплуатировать? Они точно не станут строить новые аркологи. Так же и никто другой, если станет ясно, что аркологи не могут защитить себя. И, черт побери, если Тодос-Сантос обанкротится, то его нельзя будет использовать, расходы, расходы, расходы, право собственности против прав человека, деньги против жизней, думал мрачно Тони, и я защищаю деньги.

Я защищаю город!

– А Элис знает об этих иглах? – прозвучал голос Боннера.

– Я пытаюсь вспомнить. – Он помнил, что хвалился этими иглами. Но перед кем? Как бы то ни было, ничего другого не остается. Он подождал, пока они оба не вошли в Коридор 8, и нажал клавишу ВОЗВРАТ на клавиатуре.

Лови и Гэвин выпрямились и напряглись под весом ящика с взрывчаткой, и вдруг на стенах раздался десяток взрывов.

Гэвин обнаружил себя лежащим в позе эмбриона, прижавшись щекой к горячему бетону. Было бы легко лечь здесь и ждать, и скоро бы они пришли и увели его туда, где прохладно… Но нет! Он встал, ощупывая себя, и обнаружил, что из него торчат иглы. Смеясь, он сел, почти сведенный с ума токсинами усталости, адреналином и обезвоживанием.

Гэвин походил на дикобраза, когда он перевернулся и встал. Они затратили минуту на выдергивание руками игл друг из друга. Кончики игл могли проникнуть сквозь металлическую сетку, впаянную между толстыми слоями их водолазных костюмов.

У них не было возможности слышать друг друга – взрывы оглушили их. Но даже сквозь глухоту они слышали рев турбин Тодос-Сантоса. Они подняли ящик и пошатываясь пошли в сторону, откуда слышался звук.

– Броня, – сказал Гамильтон. – Вот только интересно, насколько она хороша?

Тони откинулся назад в своем кресле.

– Трюки кончились, – сказал он.

– Проклятая Элис! – Он повернулся к Гамильтону. – Остановите их, – сказал он. Но он понимал, что этого недостаточно. Сейчас… Но Тони никогда не давались эвфемизмы и не точные выражения. – Не допустите, что бы они приблизились к турбинам. Остановите их, даже если вам придется их убить.