Тони Рэнд был несчастен. Наступило время ланча, но вместо того, чтобы есть, он стоял в кабинете Арта Боннера.

– Я выяснил, как они это сделали, – сказал он. – У нас в тех тоннелях постоянно работают ремонтники. Сначала служба безопасности наблюдала за ними, но это было слишком дорого, поэтому мы установили систему, которая позволяла МИЛЛИ отслеживать каждого, кто находился там и вызвать службу безопасности только в случае, если произойдет что-нибудь необычное. – Он пожал плечами. – И вот эти ребята подавали МИЛЛИ нужные сигналы.

– Для начала расскажи, как они проникли в здание, – попросил Арт Боннер.

– Точно так же. То есть это тоже связано с компьютером. Одна из наших рабочих бригад вошла туда для непланового ремонта. Это случается довольно часто. Арт, меня грызет совесть, что кто-то ввел информацию в МИЛЛИ.

– Грызет тебя? Тони, что бы ты почувствовал, если бы узнал, что кто-то копается в твоей памяти?

Тони удивленно повернулся.

– О, я не думал об этом в таком аспекте.

– Я надеюсь, что никто больше не подумал об этом. Не говори об этом мисс Черчворд, хорошо? Нам надо будет разработать какое-то предохранительное устройство для памяти МИЛЛИ. Я хочу сказать, что кто-нибудь может здорово разбогатеть, подделывая то, что МИЛЛИ сообщает Барбаре. И это не самое худшее, что может случиться.

Рэнд глядел задумчиво.

– Мне потребуется пара программистов. Высокооп ла чиваемых.

– Ты их получишь. Итак, в будущем я хочу, чтоб каждый, входящий в критический район, проверялся службой безопасности. Или по крайней мере чтобы за ними наблюдали, – сказал Боннер. – Это будет не очень удобно, но мы должны были что-то делать. А тем временем жизнь продолжается.

– Возможно, – сказал Тони.

– Ты до сих пор беспокоишься о поставках углеродного волокна?

– Немного. Этот кондоминиум предлагает такую цену, которая не понравится Миду.

– Понравится или нет, мы должны продолжать расширяться. Он заплатит, – сказал Боннер. Телефон на его столе издал низкий сигнал и Боннер поднял трубку. – Извини меня, Тони. Да, Ди? – Он немного послушал. – Соедини с ним. Она говорит это Джон Шапиро с чем-то срочным. Боннер снова слушал.

– Он что? Не могу в это поверить.

– Кто что? – спросил Рэнд.

Боннер проигнорировал вопрос Тони.

– Это все разбивает, – сказал он в трубку. – Я считаю нам нужно собраться еще на одно совещание и определить стратегию. Через десять минут, в зале правления.

В этот раз в комнате для совещаний было больше людей. Джон Шапиро. Полковник Кросс, одетый в темный костюм с узким галстуком в полоску, был с двумя майорами в форме, сидевшими по обе стороны от него. Джим Боуэн, административный помощник Рэнда. Были и другие, которых Тони Рэнд знал слабо, люди из отдела Мида, атлетического сложения молодой человек, основная работа которого, казалось, состояла в том, чтобы приносить кофе Барбаре Черчворд. («Есть ли у него другие обязанности? – подумал Тони. – Только манера одеваться может вскружить головы большинству мужчин, если они должны работать рядом с ней, и она наверняка это знает».)

Они слушали, кто терпеливо, а кто не очень, пока говорил майор Девинс.

– Кто мог его остановить? – задал вопрос Девинс. – Никто из наших людей. Он наш босс, черт побери. Он спустился на станцию метро и сел в поезд. Ни у кого не было приказа не выпускать его.

– Это не ваша вина. Я должен был сказать МИЛЛИ, чтобы она сообщала мне все время, где находится. Прес.

– Как ты мог знать, что он сделает что-нибудь подобное? – сказал Шапиро.

– Вряд ли это чья-то вина.

– Да он точно чокнулся, – сказал Фрэнк Мид. – Какого черта он сдался? К тому же спутал все наши планы.

– Это так, – сказал Арт Боннер. – Джонни, что дальше?

Шапиро казался более спокойным: он был одет в костюм с жилетом и с ним был его портфель. Он развел руки отработанным жестом.

– Как я и сказал прошлой ночью: предварительное слушание. Хотим мы или не хотим. Я могу задержать его, или оно начнется на следующей неделе, как вы хотите?

– Можешь ли ты добиться, чтобы Сандерса выпустили под залог? – спросила Барбара Черчворд.

– Я в этом сомневаюсь. Это дело с возможным смертным приговором, – сказал Шапиро.

Это потрясло всех.

– Дело со смертным приговором? Смертный приговор? – спросил Мид.

– Это возможно. Хотя я сомневаюсь, что они отклонят апелляцию, – сказал Шапиро. – Но Большой Джим Планше настаивает, что это было убийство первой степени, и он достаточно влиятелен, чтобы навязать это людям окружного прокурора. Кроме того, тамошним политикам на руку, что Сандерс в тюрьме. От этого они кажутся более сильными, чем было бы, если он ходил до суда на свободе. Конечно, мы попросим освобождения под залог, и если они откажут, подадим апелляцию, но все это потребует времени.

– А тем временем один из наших людей будет сидеть в их каталажке, – сказал Мид.

– Я не уверена, что понимаю твою позицию, – сказала Черчворд. – Ты не любишь Сандерса…

– Это не имеет к этому никакого отношения. Он один из нас, – протестующе сказал Мид. – Мы сможем обсудить этот чертовый дурацкий фокус, когда он будет на свободе. А сейчас лос-анджелесцы задержали одного из наших людей, и мне это не нравится.

– Я не понимаю. Арт, почему он сдался? – спросил Черчворд.

– Чувство вины. Он хочет оправдания, – сказал Боннер. – И вы знаете, это наша вина. Во всем, что было сказано здесь прошлой ночью, мы не дали достаточно ясно понять, что поддерживаем его. Мы много говорили о стратегии, о том, что нам нужно делать, но мы не сказали прямо: – «Ты поступил правильно, Прес».

– Ты сказал это, – возразил Тони Рэнд, – когда ты вошел в его кабинет.

– Я сказал это недостаточно твердо, – сказал Боннер. – И мы все были должны сказать это. Здесь, в этом зале для совещаний, чтобы каждый из нас поддержал его, и очередь из людей, которые говорили бы то же самое сегодня утром. Это моя вина.