Подозреваемый упал из-за мусорного бака. Когда мы подошли к нему, мы обнаружили рядом с подозреваемым автоматический пистолет «Кольт-Коммандер» сорок пятого калибра. Затем мы сообщили об участии в перестрелке диспетчеру.

После того, как он повторит это еще несколько раз, он будет рассказывать отлично, подумал Донован. А сейчас Фаррер…

Он раздраженно поднял голову и увидел, как в дальний конец переулка въезжает черный «Империал». Сдерживающая толпу цепь полицейских быстро расступилась и пропустила машину. Он увидел поднимающиеся и опускающиеся полицейские дубинки.

Кто-то кричал:

– СПРАВЕДЛИВОСТИ!

– Надеюсь, что полиция метрополитена скоро прибудет сюда, – сказал Паттерсон. – Я могу идти,сэр?

Донован кивнул и встал, ожидая Империал. Когда машина приблизилась, он узнал Маклина Стивенса и почувствовал облегчение. У мэра работало несколько странных людей, но Стивенс был нормальным.

Стекло в дверце опустилось. Стивенс взглянул на Донована и вопросительно поднял брови. Донован начал.

– Кажется все законно, – сказал он. – Какой-то ненормальный юнец стрелял из сорок пятого калибра в двух патрульных, и они его застрелили.

Стивенс недовольно нахмурился.

– Толпа считает по-другому. Почему?

– Черт, они всегда все переворачивают, когда случается стрельба, – ответил Донован. – Вы это знаете, сэр. – Он нахмурился. Что-то было не так. Стивенс реагировал не так, как нужно. Почему? Что происходит? Проклятый святоша! Не удивительно, что Стивенс так странно отреагировал. Он был не один в машине.

Донован узнал человека на заднем сиденье. Преподобный Эбенезер Клей, с давних пор активист и лидер движения за гражданские права. Какого черта он здесь делает? Донован лихорадочно пытался припомнить, что он сказал. Не много. Вряд ли нанес ущерб. Он сказал «они», имея в виду черных из района Уотте, но какого черта, это правда. Они действительно все переворачивали, когда бы ни случалась стрельба.

– Преподобный Клей едет на встречу с мэром, – сказал Стивенс. – Мы услышали о стрельбе, и заехали посмотреть.

– Да здесь в общем-то не на что смотреть, – сказал Донован. – Э, тело не очень хорошо выглядит, сэр, вы не захотите смотреть…

– Я смогу это выдержать, – сказал преподобный Клей. Он вышел из машины, высокий худой человек с кожей цвета слабого чая. У него были белые, как вата, волосы, и казалось, что он появился из старого фильма. На Клее был серый костюм с воротничком, какие носят священники, однако из кармана на груди выглядывал платок бледно-зеленого цвета. Он посмотрел на переулок неодобрительно, поджал губы, и направился к телу.

– Здесь действительно была хорошая перестрелка, – сказал Донован. – Подозреваемый выстрелил в полицейских три раза.

– Свидетели? – спросил Стивенс. Донован пожал плечами.

– Только полицейские…

– Только полицейские? Никто не слышал выстрелов? Никто ничего не видел?

– Никто, кто бы в этом признался, – ответил Донован. – Поверьте мне, мистер Стивенс, мы ищем. Черт, я знаю, что произойдет. Как только полицейские расскажут о происшествии газетчикам, появится дюжина свидетелей, которые будут утверждать, что все было совсем не так. Потом мы станем их допрашивать, и окажется, что половина из них не была даже в нескольких милях близко от этого места, когда это произошло. Другие будут рассказывать бессмысленные истории. Но может оказаться, что один или два были здесь, и они расскажут истории, которые подходят к уликам, о которых они знают, и тогда хорошие полицейские окажутся в беде.

Вернувшийся преподобный Клей подошел к ним. Он указал рукой на толпу.

– Я поговорю с ними…

– Что вы собираетесь сказать? – спросил Стивенс. – Хотите успокоить или…

– Успокоить? Что такое спокойствие? – сказал Клей. – Наш брат лежит мертвым, а вы говорите о спокойствии! Юноша, совсем мальчик…

– Этот мальчик пытался застрелить двух полицейских, – тихо сказал Донован. «Считайте это эволюцией в действии». С этим надо быть осторожнее. Скажи я это здесь, и я пропал.

– Это они так говорят, – сказал Клей. – Но зачем бы ему нужно было это делать? Он не был виновен ни в каком преступлении.

– Нам это не известно, – согласился Донован. По крайней мере полицейские, которых послали в дом, где его заметили, не смогли ничего обнаружить.

– Но у него был пистолет, который мы не смогли проследить. Он может быть краденный…

– Вы обвиняете его, но он не может защитить себя, – сказал Клей.

– Преподобный, это бессмысленно, – тихо сказал Стивенс. – Ни вы и ни я не знаем достаточно для того, чтобы составить свое мнение об этом. Вы хотели сами осмотреть происшествия, и вы это сделали. Я думаю, нам нужно уезжать.

– В то время как мои люди требуют справедливости, – сказал Клей.

– Мало что изменится, если мы сообщим им это, – сказал Стивенс.

– Этого никогда не происходило. Хорошо, мистер Стивенс, я поеду с вами. Я пропустил встречу с мэром, но есть очень важное дело, которое мы должны обсудить. – Он сел в машину.

Как только они уехали, прибыли первые три подразделения отряда полиции метрополитена, и Донован почувствовал себя намного лучше.

Одиннадцать лет назад Томас Лунан пришел сюда с девушкой.

На западной стене были готовы к сдаче внаем квартиры, и менеджерам была нужна реклама. Здесь были буфеты, гиды, и дельтаплан, летающий внутри Аллеи. Лунан был тогда еще неоперившимся новичком репортером, но он пришел сюда не за новостями. Тодос-Сантос был разрекламирован до самых мелочей. Телевизионные аудитории во всем мире знали все, что только можно о наполовину построенном городе в одном здании.

Это было хорошим предлогом, чтобы привести… как ее звали? Мэрион Как-бишь-там-ее? Хороший способ привлечь внимание Мэрион. Ей понравилось, как дельтаплан летал в этом пустом пространстве, нырнул вниз и пошел над ней на бреющем полете, а затем снова поднялся на восходящих потоках, посылаемых вентиляторами кондиционеров воздуха. (Заигрывает, – сказала она, и действительно, пилот так и поступил, позже.) Они испытали движущуюся дорожку, сделали покупку на Аллеи, и Томас Лунан воспользовался своим журналистским удостоверением, чтобы попасть на крышу.