— Довольно, Виктор! Завтра закончишь!
— Сейчас, сейчас! Вот ещё только один, два штриха и всё будет готово!47
Но последние штрихи так и не были нанесены: сердце не выдержало, и художник упал замертво перед мольбертом.
Имеются и иные сведения, от людей более осведомлённых, — об обострении болезни почек, о сердечной недостаточности, о ночном визите врача…
Останемся верны версии друга-музыканта: она более соответствует внутреннему душевному настрою Борисова-Мусатова, жившего в своём искусстве, в воображении, в мире своей мечты, в творчестве.
Похоронен Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов в Тарусе, на крутом косогоре над Окою. Место он сам указал, завещал похоронить себя там непременно.
В 1910 году другом Борисова-Мусатова, А.Т.Матвеевым, был создан памятник для могилы художника (который, если бы мы не боялись громких определений, нужно бы назвать гениальным) — каменная плита и на ней фигура лежащего на спине мальчика. «Уснувшим мальчиком» называют чаще всего этот памятник. Нет, слишком безжизненна фигура. Утонувший мальчик. Говорят, скульптор использовал якобы действительный случай: однажды Борисов-Мусатов, спасая тонущего мальчика, вытащил из воды тело, но ребенка так и не удалось вернуть к жизни.
Ещё одна красивая легенда. Они так идут внутреннему облику живописца-мечтателя.
Ещё один великий мастер сентиментальных мечтаний и меланхолически-грустных медитаций Константин Паустовский, поселившийся в Тарусе полувеком спустя, сложил над могилою художника грустно-поэтические строки:
«Осенью с этого косогора открывается в затуманенном воздухе такая беспредельная русская даль, что от неё замирает сердце.
Старые берёзы растут на обрыве. Даль видна через сетку золотеющей и поредевшей от ветра листвы. В просветах между листьями висят над пажитями и перелесками розовеющие облака.
И мысли, которые охватывают вас на могиле Борисова-Мусатова, я бы назвал осенними мыслями. Они появляются из глубины сознания, спокойные, звенящие, как подмерзшие лужицы. Мысли о непрерывном потоке той силы, которую мы зовём красотой…»48.
«Борисов-Мусатов любил этот косогор. С него он написал один из лучших своих пейзажей — такой тонкий и задумчивый, что он мог бы показаться сновидением, если бы не чувствовалось, что каждый желтый листок берёзы играет последним солнечным теплом.
В такие осенние дни, как на этой картине, всегда хочется остановить время хотя бы на несколько дней, чтобы медленнее слетали последние листья и не исчезала так скоро у нас на глазах прощальная красота земли.
И вот добрый горбун — художник Борисов-Мусатов остановил эту прелестную осень, чем-то похожую в моём представлении на девушку со светлыми и строгими глазами, обещающими горе и счастье»49.
Поразительно! Паустовский угадал одно из давних потаённых стремлений Борисова-Мусатова: остановить время. Впрочем, то мечта многих, слишком многих. Правда, цена тому, если верить старику Гёте, — жизнь человека. Борисов-Мусатов остановил мгновение — и ушёл из жизни. Но зато и приобщился к вечности?
«Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей».
Но и в потоке времени ведь сохраняет же себя искусство, времени противоборствуя?
«Он умер, оставив нам тихие образы, и над его величавыми созданиями тихо несётся время… но они остаются. У времени и у них одно общее — вечность. Валы времени унесут, колыхая, его имя вдаль веков, падая в тёмные глубины и снова вынося на гордые гребни»50,— верный друг Владимир Станюкович высказал то, о чём, быть может, они вели задушевные беседы в саратовской глуши, и отголосок тех бесед отдал своим воспоминаниям о художнике.
Но не тщетная ли надежда: попытаться вынырнуть из того потока? Или прав был изощренно-мудрый Державин, который и вечности самой не доверял нисколько:
«А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы»51.
Неужто прав поэт в своём предсмертном прозрении? Неужто так безжалостен мир даже и к искусству?
Но как тогда быть не поглощённым вечностью, но истинно соединённым с нею?..
ПРИМЕЧАНИЯ
КРАТКОЕ ВСТУПЛЕНИЕ
1 Врангель Н.Н. Борисов-Мусатов. Спб., 1910, с. 8.
ПЕРВЫЕ ДВАДЦАТЬ ЛЕТ
«ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ С ПАЛИТРОЙ»
САРАТОВ. 1870–1890
1 Цит. по кн.: Русакова А. Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов. Л. — М., 1966, с. 10. Повторные ссылки на это и другие издания обозначаются сокращенно.
2 Станюкович Вл. Виктор Эльпидифорович Борисов-Мусатов. Спб., 1906, с. 5. Повторные ссылки на это издание обозначаются: Станюкович Вл. В.Э.Б.-М.
3 Врангель Н.Н., с. 8.
4 Тугендхольд Я. Молодые годы Мусатова. — «Аполлон», 1915, № 8–9, с. 22.
5 Там же.
6 Гончаров И.А. Обрыв. М., 1966, с. 84–86.
7 Тугендхольд Я., с. 24.
8 Там же.
9 Цит. по кн.: Русакова А., с. 31.
10 Толстой Л.Н. Собр. соч. Т.15. М., 1964, с. 264.
11 Мастера искусств об искусстве. Т.7. М., 1970, с. 308.
12 Достоевский Ф.М. Письма. Т.3. М.-Л., 1934, с. 20.
13 Русакова А., с. 10.
14 Державин Г.Р. Стихотворения. Л., 1957, с. 121.
15 Тугендхольд Я. Цит. соч., с. 24.
16 Русакова А., с. 11.
17 Цит. по кн.: Шилов К. Борисов-Мусатов. М., 1985, с. 59–60.
ГОДЫ УЧЕНИЯ
МОСКВА, ПЕТЕРБУРГ, МОСКВА
1890–1895
1 Ульянов Н.П. Мои встречи. М., 1952, с. 35.
2 Кардовский Д.Н. Об искусстве. М., 1960, с. 34.
3 Там же, с. 35.
4 Грабарь И.Э. Моя жизнь. М.-Л., 1937, с. 131.
5 Кардовский Д.Н., с. 38.
6 Там же, с. 46.
7 Грабарь И.Э., с. 101.
8 Мастера искусств об искусстве, с. 310–311.
9 Там же, с. 312.
10 Русакова А., с. 16–17.
11 Мастера искусств об искусстве, с. 451.
12 Врангель Н.Н., с. 8.
13 Станюкович Вл. В.Э.Б.-М., с. 44.
14 Цит. по кн.: Шилов К., с. 66.
15 Врангель Н.Н., с. 8.
16 Кардовский Д.Н., с. 43.
17 Холявин Н.Ф. Краткие воспоминания о В.Э.Борисове-Мусатове. — «Млечный путь», 1916, № 2, с. 22.
18 Станюкович Вл. В.Э.Б.-М., с. 8.
19 Цит. по кн.: Русакова А., с. 30.
20 Цит. по кн.: Евдокимов И. Борисов-Мусатов. М., 1924, с. 34.
21 Грабарь И.Э., с. 125.
22 Там же, с. 126.
23 Цит. по кн.: Евдокимов И., с. 12.
24 А.П.Чехов о литературе. М., 1955, с. 301.
25 Врангель Н.Н., с. 6.
26 Иванов Вяч. Чюрлёнис и проблема синтеза искусств. — «Аполлон», 1914, № 3, с. 17.
