– Она была моей няней, хотя и не брала денег с моих родителей. Она была необразованной женщиной, никогда не читала книг и не знала красивых слов. Она просто сидела и смотрела на меня таким взглядом в котором была только любовь. И я купался в этом взгляде как в каком то волшебном облаке. Иногда думал, ну почему мама на меня так не смотрит. Позже я понял, что так может смотреть женщина, в своем воображении, на нерожденного ей ребенка, но подаренного ей судьбой в моем лице, позволяющим ей его любить. И больше ничего от меня она не требовала. Мне кажется это Нюра научила меня любить.

– Когда ты чувствуешь что ты для кого то самый дорогой человек то конечно же ты чувствуешь себя счастливым. Но настоящее счастье это любить самому. Понимание этого пришло намного позже. Но даже тогда своим детским умишком я понимал что на любовь надо отвечать взаимностью. И я никогда не стеснялся идя с друзьями в школу, увидев Нюру за ее каждодневным трудом, помочь ей дотащить ведро с песком и ее инструменты.

– Ты позабыл как однажды, в очередной наш приезд с отцом к деду я тащил своего отца очень пьяненького после семейной вечеринки домой к деду по каменистой брусчатке. У него после войны остался осколок в ноге и он всегда хромал и когда он падал я всегда пытался его удержать и был очень горд, что мне это удавалась. Хотя мои ноги скользили на этих камнях и я чувствовал себя очень неуверенно, вдруг упаду. Но я тащил своего отца около километра надрываясь из последних сил, но даже в мыслях я не мог допустить, чтобы его оставить здесь на дороге. Мне было тогда лет десять а отцу столько сколько мне сейчас. Мы все таки дошли.

– Спали мы вместе на одной кровати и отец очень быстро захрапел и дышал на меня порами выпитого. А я никак ни мог уснуть. Прочитал накануне книгу про шпионов, которые ночью через открытое окно запускали отравляющий газ. И я всю ночь прислушивался к каждому шороху за окном, чтобы не прозевать попытку врагов отравить моего отца, ведь он у меня герой-фронтовик.

– На утро , когда отец открыл глаза, он пристально посмотрел на меня хмельными глазами и с досадой произнес:

– Ну какой же ты у меня получился – одни уши торчат и нос. Лучше бы он попросил меня принести ему бутылку пива.

– Я выскочил из кровати на ходу глотая слезы и убежал в сад, потом сел на берегу реки возле лодки, окунул ноги в воду и просто плакал над своей нелегкой детской судьбой. Я даже не обижался на эти обидные слова отца, после моего героического поступка, который он даже не помнил. Я обижался на самого себя за то что не оправдал его ожиданий, закрепляя в себе комплекс неполноценности. Это был сложный день в моей жизни. Я знал, что изменить я себя не смогу, чтобы понравиться отцу. Но ведь как то надо дальше жить. И если ты ему не нравишься значит придется научится жить без него. Вот так я его потерял.

– Да и он меня особо не искал. Но детские обиды, эгоизм и жестокость никогда не сравняться со своими взрослыми аналогами. Знать бы это тогда.

– Как не странно, но тот день и это место для меня впоследствии стало местом силы. В самые трудные и непростые моменты жизни, обычно перед сном, я возвращался туда и смотрел на себя со стороны на себя маленького сидящего на мокром берегу реки у просмоленной лодки рядом с баней по черному. Я всегда ощущал эти волшебные запахи детства и красоту этого места. Но я всегда видел этого ребенка со спины, и никогда он не поворачивался ко мне лицом. Но каждый раз я уходил от туда более сильным. Тайна этого дня никогда не покидала меня, и чем то заряжала, как подсевшую батарейку. И я всегда мечтал, что он все-таки когда нибудь ко мне повернется и что то обязательно измениться в моей жизни. Изменится обязательно к лучшему.

– А помнишь нашего деда Юзефа.

– Он был статным, высоким стариком, с аккуратной щетиной и желтоватым лицом. Скорее всего у него была механическая желтуха, по причине синдрома Жильбера. Это повышенный уровень билирубин в крови. Этот ген как оказалось передался и мне. Просто я еще не стар и поэтому пока не желтый.

– Он был очень трудолюбив и прижимист, но жил какой то своей обособленной жизнью и складывалось впечатление, что ему никто в этой жизни не нужен. Бабка, его дети и внуки были сами по себе а он сам по себе, словно ходил и что то про себя думал.

– С утра вставал садился на свой старый велосипед и ехал в местную чайную. Наливал 50 грамм водки в бокал пива, выпивал его медленно, растягивая удовольствие и потом ехал обратно и целый день работал у себя в саду. Ухаживал за яблонями и часто ночевал в своем шалаше, охраняя их от местных пацанов. И еще его страстью было пчеловодство. Я помню его в причудливой маске, когда он открывал свои улья.

– Я так тянулся к нему, а он меня словно не замечал. Давал мне в день приезда 15 копеек и крутись внучек как хочешь и ни в чем себе не отказывай. !5 копеек хватало на пачку мороженного в местном сельпо как на огрызок дедовской любви.

– Сейчас я даже и не вспомню, что двигало мной тогда, когда я забрался на чердак дедова амбара и увидел там целый клад в виде большого количества бутылок и банок, покрытых огромным слоем пыли.

– Воспользовавшись отсутствием деда, мы взяли его велосипед и со своей двоюродной сестрой все это богатство погрузили в мешки и увезли на пункт приема стеклотары.

– Не важно сколько мы за все это выручили и как потратили, только на следующий день дед сказал моему отцу в моем присутствии: « Ты больше этого городского жулика мне не привози».

– По прошествии многих лет, когда я уже был офицером и вспомнил за рюмочкой с отцом эту историю, и отец мне рассказал. Что дед не поднимался на этот чердак никогда, уже много лет. Когда началась война и в их поселок пришли немцы, первым делом они согнали всех евреев в большой сарай как раз напротив нашего дома и там их сожгли. Дед спас семью одного еврея, своего соседа и всю оккупацию они жили на этом чердаке.

– Дед был хорошим ветеринаром, еще в русско-японскую воевал и поэтому к нему часто обращались немцы помочь с их лошадьми. Но каждый раз когда они появлялись на его дворе он прощался со своей семьей. Вот такая история из прошлого.

–

– Но все-таки если этот день закончится для меня благоприятным исходом, в чем я пока не уверен, и когда нибудь я увижу своего внука я стану для него самым лучшим дедушкой на свете. Я знаю каким он должен быть настоящий дедушка, ведь я его так долго рисовал в своем воображении, когда мечтал быть любимым внуком. Я стану для него настоящим и преданным другом. Я буду жить его жизнью, играть в его игры, рассказывать ему разные истории и конечно буду баловать , реализуя все его детские хотелки. И кроме своего Жильбера попытаюсь передать ему что то более полезное и нужное в жизни. Но самое главное я постараюсь оставить для него память о его счастливом детстве. Может она пригодится и ему когда-то, как и мне сегодня за которую в своем детстве я заплатил целых три рубля. За фотографию лысого и ушастого паренька, который сегодня меня пытается чему то научить.

– Я держал в своих руках себя шестилетнего и слушал, что он пытался мне рассказать своим взглядом.

– Ты разве не заметил, что я уже повернулся к тебе лицом, сказал он. Я тоже очень долго ждал того дня когда ты меня найдешь. Надоело уже сидеть в твоей умной голове, но глуповатой чуть чуть.

В день отъезда я пришел на могилу отца по настоящему с ним проститься и по-настоящему заплакал. Не заставляйте своих детей часто плакать в детстве, иначе у них не останется слез, которые они должны пролить на вашу могилу, вдруг подумалось мне. Но у меня они все-таки нашлись, за которые в детстве я заплатил три рубля. Это совсем небольшая цена за слезы прощения и покаяния, к сожалению запоздалого.

Я плакал и вспоминал каким я был жестоким и мстительным по отношению к своему отцу за свои детские обиды , вознесенные на пьедестал.

Я старался избегать разговоров с отцом и часто уходил из комнаты когда мы оказывались там одни.