Он осторожно протягивает мне руку, я беру ее, и мы вместе идем в его спальню. Простая двуспальная кровать скромно стоит у стены. Меня охватывает печаль, что это может быть последний раз, когда я сплю рядом с ним, но я отодвигаю это в сторону.

Мы встречаемся посередине, наши губы ищут друг друга, пытаясь выразить все, что мы не можем сказать в этот момент. Наши тела сливаются воедино.

Каждое прикосновение, каждый вкус пробуждают ту часть меня, с которой только Ашер знает, как говорить. Моя сердцевина воспламеняется, когда он стягивает бретельки моего комбинезона вниз, толкая материал мимо моих бедер, пока он не собирается у моих ног. Его футболка на месте в один момент и исчезает в другой.

Как только мы оказываемся кожа к коже, кажется, что пистолет выстрелил, и никто не бежит к финишу. Мы медленно продвигаемся, все эти покусывания, посасывания и поглаживания повсюду. Каждая частичка моей плоти загорается, когда он играет на ней, как на тонко настроенном инструменте. А я, в свою очередь, завожу его, записывая каждый звук и реакцию, откладывая на черный день.

Одеяла откинуты, и горячая кожа встречается с прохладными простынями. Скрип прикроватного ящика заставил меня покраснеть, зная, что сейчас произойдет. А потом он нависает надо мной, и в его глазах отражаются вещи, о которых мы не говорим. Вся любовь между нами попадает в ловушку между одеялами, кружась вокруг и воспламеняя наши кости, когда он медленно скользит в меня.

Наши вздохи смешиваются в воздухе, сталкиваясь, когда наши бедра встречаются и отступают, встречаются и отступают. Это не секс, это не жажда другого тела. Сегодняшний вечер наполнен эмоциями. Ашер медленно входит в меня, наши руки ни на секунду не разъединяются, а наши глаза ни на секунду не отрываются.

Когда мы наконец достигаем края, по моей щеке катится слеза. Что-то ускользает прямо сквозь мои пальцы, и я не могу ухватиться за это.

Поэтому я притягиваю Ашера как можно ближе, запоминая его запах, его ощущения, его лицо в тот момент, когда он кончает. Начинается новая глава, в которой мне придется оставить его позади. И хотя будущее светлое, оно также горько.

Я позволила себе заснуть в его объятиях, наслаждаясь последними мгновениями лета и Ашера.

Полгода спустя

Я поплотнее закутываюсь в пальто, холодный городской ветер треплет шерсть. Улицы усеяны пятнами нерастаявшего снега, словно клубы грязных облаков.

Вокруг меня люди спешат к месту назначения в поисках тепла. Мои книги толкаются в сумке, которую я перекинула через правую руку, и когда я приближаюсь к зданию, мне не терпится войти внутрь. Порыв горячего воздуха встречает меня, как теплый друг, и я стряхиваю холод, прилипший к моим костям.

Именно сюда я прихожу почти каждый день. Чтобы унять тревогу, отвлечься от одиночества в городе, который кажется мне домом, но в то же время и самым странным местом на земле. Тренажерный зал стал моим убежищем, о чем я никогда не думала, что скажу. Но пробегать мили, поднимать тяжелые предметы… кажется, это успокаивает мои панические атаки так, как я никогда раньше не могла их победить.

С дополнительной учебой и курсовой нагрузкой в первом семестре первого курса я старалась держать себя в тонусе, насколько это возможно. Выйдя осенью с одними пятерками и планом, чем я хочу заниматься — океанографией и морской геологией — я чувствовала себя уверенно и на верном пути.

Но все равно чувствовала себя одинокой. У меня появились друзья, несколько симпатичных девушек на моем этаже помогли вывести меня из ступора и показали несколько замечательных мест в окрестностях Филадельфии.

Беннетт и мама каждый месяц ездили со мной куда-нибудь, и я говорила им, что в этом нет необходимости, но они настаивали, что это полезно для международных отношений.

И я скучала по Ашеру. Очень сильно. С тех пор как приехала в колледж, я ни разу не попыталась с кем-то сходить на свидание. Была пара парней, с которыми я столкнулась, которые, казалось, хотели бы спросить, но я закрывала тему прежде, чем они смогли это сделать. Время от времени мы переписывались с Ашером, разговаривали по телефону, когда у кого-то из нас появлялись свободные полчаса с разницей во времени и всеми нашими делами. Что было почти никогда. В общем, я почти ничего о нем не слышала.

Думаю, мы оба понимали, как это тяжело — поддерживать связь, но при этом думать, встречается ли другой с кем-то. Гадать, что происходит, когда мы не рядом друг с другом. Мы вели разную жизнь и, хотя я скучала по нему, словно в сердце зияла дыра, я не могла заставить себя больше причинять нам эмоциональную боль. А именно это произошло бы, если бы мы разговаривали каждый день. Потому что просто разговаривать было недостаточно.

— Эй, Нора, — одна из девушек за стойкой регистрации машет мне, когда я захожу.

Кампус, может, и большой, но я здесь каждый день в одно и то же время, так что персонал меня узнает.

— Привет, Бет. Сегодня там холодно.

Она кивает.

— Холодно. Но, надеюсь, в следующем месяце погода будет получше.

Я показываю ей скрещенные пальцы и спускаюсь в раздевалку. Бросив сумку с книгами, пальто и шапку в шкафчик, я завязываю волосы в хвост и направляюсь в секцию фитнес-центра, где находятся все беговые дорожки и эллиптические тренажеры. Воткнув наушники в уши, я включаю музыку, одобренную для спортзала, и приступаю к работе.

Мои ноги стучат по протектору, адреналин разогревает мышцы. Стоя перед окнами от пола до потолка, я наблюдаю за своим отражением, когда холодный ветер сдувает с тротуара сугробы снега. Пот стекает по моей спине, а музыка стучит в такт в голове. Медленно я чувствую, как напряжение покидает мое тело, не остается ничего, кроме сосредоточенности на дыхании и преодолении следующей мили.

Когда наконец финиширую — четыре мили за тридцать пять минут — я уже уставшая. Обычно я занимаюсь еще силовыми упражнениями по двадцать-тридцать минут, но по какой-то причине мне этого не хочется. Решив прислушаться к своему телу, я спускаюсь по лестнице в раздевалку.

Только для того, чтобы врезаться в высокое тело, когда заворачиваю за угол.

— Уф. Извини, — знакомый британский акцент ударяет мне в уши, и все мое тело расслабляется и одновременно напрягается.

Отстранившись, я моргаю так сильно, что чувствую, как будто мои глазные яблоки могут выпасть.

— Какого черта ты здесь делаешь? Это реально?

Я протягиваю руку и касаюсь тела, к которому прикасалась так много раз, но очень давно.

Раздается смешок, когда я провожу рукой по его обтянутому футболкой прессу.

— Если бы это был сон, ты смогла бы прикоснуться ко мне?

— Не знаю, не понимаю, как все это работает. Ашер! Что ты здесь делаешь? — я чувствую, что вот-вот расплачусь.

Он берет меня за руку и тянет за угол, где мы можем немного уединиться от любопытных глаз, которые начали наблюдать за нами. Я чувствую себя в бреду, вне своего тела. Со мной такое не случалось. Но, думаю… Я дочь своей матери, и мой принц тоже сбил меня с ног.

— Ну, у меня первая тренировка с командой по гребле, — его зеленые глаза несколько раз осматривают мое тело, словно оценивая, все ли по-прежнему.

Я ударила его по плечу.

— Умник, я не про этот фитнес-центр… Что ты делаешь здесь, в Пенсильвании?!

Я все еще в таком шоке, что не могу говорить тише. Хочу одновременно и поговорить с ним, и заняться им.

Он выгибает бровь и дерзко улыбается.

— О, ты это имеешь в виду. Итак… Как ты знаешь, я поступил в Оксфорд, отучился один семестр, а когда пришло время возвращаться, просто не смог. Я больше не создан для престижа и напыщенного отношения. Каждый человек там сравнивал меня с именем Фредерик, и мне это надоело. Мне нужны были перемены. И я скучал по тебе, чертовски скучал. Поэтому подал документы на перевод и решил отправиться в свою первую длительную поездку в Штаты.