Мои губы встретились с ее кожей. Я не целовал или пробовал ее, я всего лишь едва прошелся по ней губами, раздумывая над этой идеей. Я почувствовал, как ее голова немного откинулась ко мне, почти скрывая мое лицо, которое практически спряталось у ее шеи. Я передвинулся, мой подбородок, наконец, оказался на одном уровне с ее. Губы Норы были в миллиметре от моих. Я чувствовал, как ее дыхание пахло водкой с клюквой. Она замерла, будто танцевать и пялиться на мой рот было очень эксклюзивными вещами, которые нужно делать только по очереди. Мы зависли в таком положении, и кажется, на долгие дни, если не на года.

Песня снова сменилась, и показалось, будто чары спали.

Нора вырвалась из моих рук, на ее лице было написано отвращение и замешательство. Она побежала в неизвестном мне направлении. Я не пошел за ней.

Я вывел ее из равновесия, и для меня этого пока достаточно. Хотя, к сожалению, мои пульсирующие яйца оставили неудовлетворенными в одиночестве посреди танцпола.

Хоть я и не выросла в Лондоне, между мной и этим городом есть какая-то необъяснимая связь. Когда я хожу по улицам в солнечных очках и шапке, чтобы меня не узнали, то чувствую, будто знакома с местами, в которых раньше не была до этого.

Когда в голове появляется слишком много мыслей, которые я не могу выдержать, когда рождается слишком много теорий и вопросов, я просто иду гулять. Я убедила маму, Беннета и охрану дворца, что на улицах меня узнают еще не так много людей. Я маскируюсь и выхожу из дома с программой отслеживания на телефоне. Но моя мама помогла мне, попросив дать мне немного времени и личного пространства. Она знает о моем секрете. Она знает каким заложником собственного мозга я могу быть.

Ноги занесли меня сюда, в Ноттинг-Хилл с его красочными домами, стоящими в ряд. Там было просто красиво. Распускающиеся растения и цветы были словно успокаивающий бальзам для моей тревоги. Здесь я была безликой и мне это нравилось. Спокойная изысканность Лондона привлекала меня, общалась со мной так, как прежде не случалось с другими городами. Я нахожу все больше и больше интересных мест, рынки под открытым небом или район с театрами, мне было суждено открыть для себя этот город.

И пока мой мозг менее забит мыслями я вернулась к событиям недельной давности в Париже.

Когда пьяная Элоиза не спеша подошла к вышибале, у меня все оборвалось внутри от ужаса. Там, где я выросла, только люди старше двадцати одного года могли хотя бы попытаться попасть в место подобное этому. Клуб оказался таким эксклюзивным, что я даже не видела, где находится входная дверь. А Элоиза просто поцеловала амбала в щеку и прошмыгнула внутрь. После того как за меня поручились остальные, меня тоже пропустили. Я получила опыт, который бы не обрела и за миллион лет, если бы моя жизнь в миг не изменилась четыре месяца назад.

Музыка. Бит. Выпивки. Роскошь. Привилегии.

Это было слишком для меня пытаться разобраться во всем этом. Две выпивки в моем организме сделали меня глуповатой, а тело перестало слушаться команд.

Сперва, когда Ашер подошел ко мне, поведение его было как обычно угрюмое, но затем он сбил меня с ног своей мальчишеской флиртующей улыбкой, которая предназначалась на этот раз мне. Я не знала, как себя вести и что делать с тем жаром, хлынувшим вниз по животу, и что делать с пальцами, которые так и хотели прикоснуться к его лицу.

То как его руки сжимали мои бедра, медленно двигая их по кругу так как хотелось ему. Даже сейчас жар заскользил вниз по шее и по спине, заставляя меня желать… чего-то.

Я никогда себя не чувствовала подобным образом до того момента, как Ашер заставил меня так себя чувствовать там на танцполе. Казалось, будто мои внутренности сожгут меня заживо, если он не прикоснется ко мне. Будто эта музыка поглотит меня целиком, если он уберет свои руки с моего тела, если он прекратит покачивать своими бедрами у меня за спиной. Когда он прикоснулся своими губами к моей шее, просто заскользив по коже, мне казалось, что я взорвусь от пламени, что загорелось у меня внизу живота.

Я даже не осознавала насколько далеко зашла, пока не натолкнулась на станцию метро, находящуюся на другой стороне района, за пределы которого не намеревалась выходить. Я оглянулась. Конечно же никто не мог прочитать мои мысли, но я все равно залилась румянцем.

Я не должна его хотеть. Мне не следовало подпускать его так близко. Что я знаю об Ашере Фредерике наверняка, так это то, что он не был хорошим парнем. И я так же знаю, что, если подпущу его к себе, он станет единственным парнем, который сможет разрушить меня.

— И карандаши на парту! — профессор Муллинс громко хлопнула линейкой по столу, это был ее излюбленный способ донести свои мысли до учеников.

Мой карандаш лежал на парте уже три минуты и сорок семь секунд, поэтому я просто наблюдала за тем как мои одноклассники мучаются, решая внеплановый тест по теории высшей математики. Кажется, никто не смотрел на меня кроме Ашера, который, к моему удивлению, переместился в этот класс четыре дня назад. И вместе с этим выставил тех, кто сидел за мной и занял их место. Я чувствовала его взгляд на себе, чувствовала, как он заглядывает через плечо.

Его присутствие нервировало меня, но не настолько, чтобы я не смогла получить высшую оценку по этому предмету. Математика на ряду почти со всеми предметами, всегда имела смысл для меня. Ты решаешь задачу, чтобы найти ответ. Это было легко. Никаких эмоций или символичности, чтобы омрачать ее.

— Итак, пожалуйста, передайте свой листок человеку, сидящему справа от вас, чтобы вы могли оценить тест. Никакого жульничества, в противном случае, это все пойдет к директору, — ее сильный шотландский акцент был достаточно пугающим, не говоря уже о ее внушительном росте.

Я встала, чтобы передать свой листок изящной блондинке, сидящей справа от меня, когда его внезапно выхватили из моих рук.

— Эмма, возьми мой, а я возьму Норы, — я развернулась и Ашер подмигнул мне, а моя кровь тем временем начала закипать.

— Мы попадем из-за тебя в неприятности. Отдай листок обратно, — я звучала как будто мне двенадцать.

— Не волнуйся, Муллинс любит меня. И к тому же мне нужно посмотреть насколько ты умная, принцесса. Нам не нужно дураков в нашем кругу.

Закипая от злости, я развернулась обратно и сконцентрировалась на листке, который положили передо мной.

До сих пор никто в этой школе не знал или даже не подозревал о моих способностях, мне бы хотелось, чтобы так оно и продолжалось. Возможно, остальные тоже с легкостью справились с тестом и мои правильные ответы не будут так выделяться для Ашера.

У меня начали потеть руки.

— Первый вопрос… — профессор Муллинс заглушила гул в моих ушах, пока у меня начинало подниматься давление.

У меня волосы на руках встали дыбом, когда я услышала разочарованные стоны и ворчание по всему классу. Каждый ученик около меня знал, что у него нарисовалась первая проблема, а затем вторая, третья, и так далее, все было неправильно… И пока я делала пометки красной ручкой в тесте, на данный момент я знала, что все мои ответы были правильными.

— Хмм… — услышала я у себя за спиной, но мне было слишком страшно оборачиваться, чтобы увидеть выражение лица Ашера.

На проверку теста ушло десять минут и когда мы вернули обратно листы, послышалось еще больше разочарованных вздыханий на счет провала контрольной. Мой листок перелетел мне через плечо. Он был недостаточно взрослым даже для того, чтобы передать мне его из рук в руки. Возле каждой задачи стояла большая красная галочка. Все было решено абсолютно правильно. Он не написал ни одного саркастичного комментария или даже не нарисовал смайлик, но на своей спине я чувствовала любопытный взгляд.

— Возможно вам всем стоит учиться более усердно, нежели ходить на вечеринки или в театры, — она бросила суровый взгляд на класс. — У кого больше двух правильных ответов?