4. Что есть, братья, вибрирующий элемент?

Существует вибрирующий элемент собственного тела и вибрирующий элемент чужого тела.

Что есть, братья, вибрирующий элемент собственного тела?

То, что неотделимо от собственного тела представляется подвижным или летучим, как поднимающиеся и упадающие газы, ветры желудка и внутренностей, вдыхание и выдыхание, а также все, что каким-нибудь образом представляется подвижным и летучим неотделимо от собственного тела, – то, братья, называется вибрирующим элементом собственного тела. И тот вибрирующий элемент, который существует в собственном теле, и тот вибрирующий элемент, который существует в чужом теле, – оба они представляют собою один и тот же, ничем не различествующий вибрирующий элемент. А поэтому, в согласии с действительностью и прямо следуя мудрости, должно признать: вибрирующий элемент мне не принадлежит, меня нет, нет никакого «я».

Подобно тому, братья, как ограниченное пространство, возникающее из балок и досок, тростника и главы, обозначается как «дом», подобно этому, братья, ограниченное пространство, возникающее из костей и жил, мяса и кожи, обозначается как «тело».

Если, братья, глаз ваш невредим, но внешние формы не попадают в его поле зрения, то не будет соответствующего восприятия, и не произойдет соответствующего состояния сознания. Если глаз ваш невредим, и внешние формы попадают в поле его зрения, но не возникает соответствующего восприятия, то не произойдет и соответствующего состояния сознания.

Но если, братья, глаз ваш невредим, и внешние формы попадают в поле его зрения, и возникает соответствующее восприятие, то произойдет и соответствующее состояние сознания.

Итак, говорю вам: вследствие и под условием известных причин происходит сознание и без этого нет никакого сознания. Вследствие каких именно причин каждый раз возникает сознание, сейчас будет сказано.

Через посредство глаз и форм условно происходит сознание. Оно называется зрительным сознанием.

Через посредство ушей и звуков условно происходит сознание. Оно называется слуховым сознанием.

Через посредство носа и запахов условно происходит сознание. Оно называется обонятельным сознанием.

Через посредство языка и соков условно происходит сознание, Оно называется вкусовым сознанием.

Через посредство тела и осязаний условно происходит сознание. Оно называется осязательным сознанием.

Через посредство разума и представлений (объекты разума) условно происходит сознание. Оно называется мыслительным сознанием.

То, что в возникающем каждый раз сознании существует, как форма, принадлежит к виду телесного бытия; что существует, как чувство, – принадлежит к виду чувства; что существует, как восприятие, – принадлежит к виду восприятия; что существует, как различие, – принадлежит к виду субъективного отличия[6]; что существует, как сознание, – принадлежит квиду сознания.

И невозможно, братья, чтобы кто-либо мог изъяснить выход из данного бытия и вступление в новое бытие, или же рост, расширение и развитие сознания – независимо от телесного бытия, независимо от чувства, независимо от восприятия, независимо от субъективных отличий.

Все возникающее, братья, – преходяще. Тело преходяще, чувство преходяще, восприятие преходяще, субъективные отличия преходящи, сознание преходяще.

Но то, что преходяще, есть страдание, и что преходяще, исполнено страдания и подвержено изменению, о том нельзя, по справедливости, утверждать: это принадлежит мне, я есмь, это мое «я».

Поэтому, братья, обо всем, что существует в телесном бытии, что в чувствах, в восприятии, в субъективных отличиях, в сознании, свое ли это или чужое, грубое или утонченное, пошлое или благородное, далекое или близкое – обо всем этом, в согласии с действительностью и прямо следуя мудрости, должно признать: оно мне не принадлежит, меня нет, нет никакого «я» (atta).

И кто, братья, радуется телу или чувству, или восприятию, или различию, или сознанию, тот радуется страданию, а кто радуется страданию, тот не избавлен от страдания: так говорю вам.

Как можете вы смеяться, как можете радоваться в этом мире? Воистину, вы блуждаете во мраке! Разве вы не видели среди людей мужчины или женщины восьмидесяти, девяноста или ста лет, безжизненных, искривленных, как стропило, согнувшись вперед и опираясь на клюку, неверной походкой бредущих, жалких, поблекших, беззубых, с нависшими на морщинистый и пятнистый лоб космами седых волос – и разве не приходила вам в голову мысль: «И я подвержен старости, и мне, воистину, не миновать ее»?

Разве вы не видели среди людей мужчины или женщины, охваченных тяжким страданием, скорченных от боли, катающихся в собственных извержениях, которым, если не поднять их, снова приходится ложиться – и разве не приходила вам в голову мысль: «И я подвержен болезни, и мне, воистину, не миновать ее»?

Разве вы не видели среди людей мертвеца, пролежавшего один, два или три дня, раздутого, в голубовато-черных пятнах, смердящего гноем, – и разве не приходила вам в голову мысль: «И я подвержен смерти, и мне, воистину, не миновать ее»?

Без начала и конца, братья, это samsaro (круговорот[7]), непознаваемое зачатие погруженного в ослепление существа, которое охвачено стремлением вновь и вновь зарождаться и все спешит вперед по бесконечному кругу рождений.

Как думаете, братья, чего больше: слез ли, которые вы, связанные с нежеланным, в разлуке с желанным, плача и жалуясь, проливаете на этом долгом пути, спеша к новому рождению и новой смерти, или воды в четырех великих морях?

Долгое время, о, братья, вы чувствуете смерть матери, долгое время – смерть отца, долгое время – смерть сына, долгое время – смерть дочери, долгое время – смерть родных, долгое время страдаете от потери вашего достояния, долгое время вас угнетает болезнь: и когда вам выпадает на долю смерть матери, смерть отца, смерть сына, смерть дочери, смерть родных, потеря достояния, мука болезни, когда вы связаны с нежеланным, в разлуке с желанным, – тогда прольете вы, спеша от рождения к смерти, от смерти к рождению, на этом долгом пути воистину больше слез, чем сколько содержится воды в четырех великих морях.

Как полагаете, братья, чего больше: крови, которая проливается при вашем обезглавлении на этом длинном пути, пока вы все спешите от нового рождения к новой смерти, – или воды в четырех великих морях?

Долгое время, о, братья, будучи осуждены за убийства, вы воистину больше проливали крови при своих казнях, чем сколько содержится воды в четырех великих морях; долгое время, о, братья, будучи уличены в нарушении супружеской верности, вы воистину больше проливали крови при своих казнях, чем сколько содержится воды в четырех великих морях.

Возможно ли все это! Без начала и конца, братья, это samsaro, – непознаваемое зачатие погруженного в ослепление существа, которое охвачено стремлением вновь и вновь нарождаться и спешит вперед по бесконечному кругу рождений.

Итак, братья, долгое время вы терпели страдание, терпели мучение, терпели несчастье и увеличивали поле смерти, – воистину, достаточно долгое время, братья, чтобы не быть довольными никаким существованием, достаточно долгое, чтобы отвратиться от всякого страдания, достаточно долгое, чтобы от страдания избавиться.

Что есть, братья, священная истина о происхождении страдания?

Это – истина о зовущем к новому бытию, тесно связывающем с наслаждением, то там, то сям возникающем стремлении (tanha[8]).