— Пётр Боярский, вы приговорены к смерти! — суровым голосом произнёс распорядитель казни. — Есть что сказать напоследок?

Мои руки и ноги привязаны толстыми кожаными ремнями к металлическому стулу. На голове надета шапочка с электродом, а под ней — рыжая губка, пропитанная холодной водой. Струйка неприятно стекала за шиворот, создавая зябкое ощущение. За окном вспыхнула молния, ударил гром. Одна из зрительниц моей казни вскрикнула. Остальные продолжали мрачно смотреть в мою сторону. В зале присутствовало по меньшей мере семьдесят человек. Общественные казни в Сан-Торенцо дело такое.

— Мне нечего сказать, — хмыкнул я. — Господь Бог всё видит.

— Да будет так. Прежде чем через ваше тело пропустят электрический ток, от чего вы умрёте, — продолжил распорядитель и тайком подмигнул мне. — Выслушаем Падре. Пусть отпустит грехи ваши, Пётр.

Большой Бык — шикарный актёр. Он мог сыграть кого угодно — надзирателя, палача, судью, сутенёра, любого. Незаменимый участник моей команды.

— Поджарьте уже ему задницу, ребята! — вскричал дон Грасси с первого ряда. — Чтобы у этого подлого ворюги пошёл дым из ушей!

— Эй! Я хоть и вор, но честный! Ворую только у ублюдков, вроде тебя! — огрызнулся я.

— Закрой пасть и прими смерть, вор! — раскудахтался дон Грасси. Сам скорчился, держа пухлыми пальцами золотую цепь с висящим на ней Крестом Амброзини. Знал подлец, что погряз в делах неправедных.

— Призываю свидетелей к порядку! — повысил голос Большой Бык, выступая сегодня в роли распорядителя казни. — Прошу Падре, приступайте.

И мафиози смолк. Рыпаться ему не было никакого смысла. Я уже в шаге от казни. По его мнению. Однако, дела обстояли совсем иначе. Крест, что Грасси держал в руке, наконец, покинул стены сверхзащищённого укрытия. А это значит: начался финальный этап нашего плана! И кто говорил, что выкрасть ручную поделку Амброзини невозможно? Смотрите же, глупцы, хе-хе! Сегодня я и моя команда совершим сенсацию!

Ремни мне застегнул Коппер — наш взломщик, прекрасно понимавший в узлах и замках. Стоит мне потянуть посильнее, как всё расстегнётся, и я окажусь на воле.

С другой стороны подошёл Падре, а это уже наш мозг, прорабатывающий тысячи деталей любой из операций. Это он предложил мне попасться, чтобы выманить дона Грасси вместе с Крестом из его неприступной крепости.

У рубильника сидел Умник — наш тихоня-техник. Он потянет рычаг, который вместо того, чтобы поджарить меня, закроет двери, отсекая охрану дона. Тут-то всё и начнётся! Уже предвкушаю взглянуть на обескураженное лицо Грасси!

Заменить палачей на членов моей команды было непросто. Хорошо, что их лица скрывали мешковидные маски с высоченными колпаками, иначе провернуть такое оказалось бы невозможным.

Всё. Спокойно. Вдох, медленный выдох. Нужно приберечь улыбку на после. Всё идёт точно по плану, не стоит показывать настоящих эмоций. Рядом мои ребята, которых я обучал, и в которых уверен больше, чем в самом себе. За любым из них я без раздумий отправлюсь в ад и украду у самого Сатаны. План работает, как часы. Предусмотрено всё, кроме грозы за окном. Но это мелочи. Ещё несколько секунд, и мы начнём. Последнее дело, после которого я смогу отправиться на заслуженную пенсию. Выкуплю какой-нибудь островок, где буду зажигать с грудастыми красотками!

— Да примет Господь твою душу, — произнёс Падре, осеняя меня знамением. — Покайся во грехе, сын мой.

— Каюсь, святой отец, — притворно сказал я. — Меня сгубила жажды наживы.

— Отпускаю тебе грехи, сын мой.

Падре пожал мою привязанную руку, дескать в добрый путь. Для всех наблюдателей казни так и смотрелось со стороны. Только вот он должен был передать отмычку, вставив между моих пальцев, чтобы я вскрыл замок, пока ребята занимались бы остальным. Но не передал.

Ладно, что-то могло пойти не так. Падре, наверняка, продумал и это. Он же мозг нашей команды как-никак.

Секундная стрелка на висевших настенных часах со стуком неумолимо шагала к 10 часам вечера. У меня пятнадцать секунд. И Умник опустит рубильник. Стоит поторопиться, чтобы успеть первым вмазать дону Грасси. Ладно. План Б. Я потянул ремни, надеясь освободиться.

Не получилось...

Ремни застёгнуты на совесть, их не отодрать. Я дёрнул ещё несколько раз, уже посильнее, и непонимающе посмотрел на Коппера. Но он отвернулся.

Что происходит?

Я потянулся указательным пальцем под поручень кресла. Там должно быть спрятано лезвие, чтобы я мог самостоятельно отрезать ремни в случае очередного прокола.

— Это ищешь? — шёпотом спросил стоявший рядом Падре и показал мне блеснувший кусок металла.

— Чё за херня...? — возмутился я так же тихо. — Этого не было в плане.

Тот улыбнулся. Такой странной улыбкой. Я взглянул на Большого Быка. Коппера. И всё осознал...

— Смотрите на него! — усмехнулся Большой Бык, сбросив все маски. — Кажется, до тебя дошло, друг?!

Он засмеялся. Вместе с ним Падре. Коппер виновато отводил взгляд. Умника я не видел. И если часть наблюдателей не понимали: что происходит, то дон Грасси не сдерживался в надменном смехе. Хохотал так, что щёки дрожали. Из глаз бежали слёзы:

— Твой план не удался, Змей! — прохрипел он, вытер глаза и захихикал ещё громче. — Лучший вор, говоришь?! А попался, как какой-то сосунок!

Он откинулся на спинку стула, тяжело дыша.

— Предатели. — прошептал я, не в силах в это поверить.

А может, это всё уловка? Мои ребята не могли меня предать, когда мы через столькое прошли!

— Коппер, скажи что-нибудь, — сглотнул я.

Но тот, не оборачиваясь, едва слышно ответил:

— Прости.

Я замер. Не хотелось ни дышать, ни говорить. Мои друзья. Мои братья кинули меня. И жить мне осталось несколько секунд. Новость такая внезапная, что я даже не успел её обдумать.

— Пустить ток! — приказал Большой Бык.

Умник поправил длинную резиновую перчатку и, взявшись за рубильник, дёрнул вниз.

Всё вокруг скрылось в ярком свете. Я слышал смех, под который меня провожали на тот свет… но вместо света почему-то показалась тьма.

Вернее, темнота. Да. Так темно. А ещё болит голова и тошнит. Кто-то трогает мой нос? Что происходит?

Открыл глаза, и тут же зажмурил их. От яркого луча стало ещё хуже, глаза будто выдавливало изнутри. Как с похмелья, только в разы неприятней. Не пил лет двадцать, но всё ещё помню это состояние. И почему мокрый правый рукав и нога? Я что, лежал в луже?

Открыл глаза снова, но уже помедленней. Так мутно. Почесав ресницы и проморгавшись, сфокусировал зрение.

Чёрный грязный кот посмотрел на меня жёлтыми глазами и обнюхал ещё раз.

— Выглядишь ещё хуже, чем я, старина.

— С каких пор коты говорят, — простонал я, чувствуя, как трещит башка. — Да и какое тебе дело, как я выгляжу?

— Да я здесь.

Кот сбежал, юркнув за бак с мусором. А возле этого бака сидел бомж в ободранных штанах и почему-то в новеньком красном пиджаке на голое тело.

— Думал, ты сдох, — равнодушно сказал он. — Я бы точно от такого помер.

Он указал грязной рукой на лежавшую рядом со мной треснутую биту. Это ей мне по башке дали? Похоже на то. Голова будто на две части треснула. Я потрогал затылок и посмотрел на пальцы. Кровь. Нихренова мне вдарили. Ещё и пинали, судя по следам подошв на когда-то белой рубашке. Выходит, меня вырубили, отпинали, после чего оставили валяться в грязной луже подворотни.

Нет! Стоять! Я же сдох! Меня приковали к электрическому стулу и поджарили!

Мысль появилась настолько внезапно, что мне даже стало легче. Я медленно поднялся, борясь с головокружением. Опёрся рукой сначала о мусорный бак, затем кирпичную стену. За ней доносилось ритмичное туц-туц-туц, как в ночных клубах. Похоже, в этом здании ночное заведение. А я в проулке с обратной стороны. Как же несёт помойкой, оно и понятно, мусорные баки переполнены. Но хуже всего вонь в моей пасти. Я что, курил и пил? Бред. Завязал же много лет назад! Для моей деятельности вредные привычки опасны.