Если где-нибудь держат заложников, то они либо на чердаке, либо в подвале. Это канон, а в чертогах любят канон. Только вот чердака я там не заметил. Зато мы нашли одно незапертое окно, ведущее в техническое помещение.

Тут было жарко и душно. Множество труб, вентилей, датчиков и пара, который периодически выстреливал из сочленений труб, скорее для эффектности.

Оружие мы держали наготове, я с трубой-гарпуном, а Седой со своей гитарой. Прислушавшись у двери, я через некоторое время все же аккуратно повернул ручку и выглянул в полутемный коридор.

Первой нашей целью было помещение, обозначенное на схеме как «опытная». Странное и немного жутковатое слово. Но по размерам оно было самым большим, а так как мы не нашли ничего похожего на камеры, то решили проверить его. Второй целью была лаборатория, а под конец я не отказался бы заглянуть в камеру образцов и материалов. Но это уже с целью личного обогащения.

Но нам в каком-то смысле повезло, потому что Занозу мы увидели сразу, как только вошли. Девушка была ремнями привязана к механическому столу, сейчас стоявшему под углом. За ее спиной стояли ряды аппаратов с колбами, в которых плескалась та самая фиолетовая смесь. Помимо нее я увидел еще пять точно таких же столов, на которых лежали незнакомые игроки.

Хотя вон того паренька я вроде бы видел в безопасной зоне. Но это точно не прихвостни Чертополоха, а жаль.

Привязанных игроков было двое, еще три тела валялось возле стены на кафельном полу и они явно были мертвы, хотя открытых ран я не заметил. Зато множество гематом и ссадин говорили о том, что охранники не особо сдерживались.

Я внимательно осматривал помещение и мне все это совсем не нравилось. Где газометательный говнюк? Где охранники? Почему живых пленных просто оставили тут висеть? А потом как-то сложилось.

Заноза и еще два живчика привязаны к столам ремнями по рукам и ногам. А еще два места оставались свободны. А тут как раз я и Седой. Блять, Седой.

Я не успел ничего сделать, потому что старик просто по прямой двинул к Занозе, намереваясь ее освободить. Тут же вспыхнул свет, ослепив меня на мгновение. За спиной лязгнуло железо, а из потолка опустились решетки, перекрывающие выход.

Когда я наконец проморгался, то смог разглядеть главное. За рядами аппаратуры была стена с железной дверью, какие ставят в укрепленных бункерах. А над ней была смотровая, защищенная явно бронированным стеклом.

И как раз там стояло трое людей. Наш знакомый ублюдок с газовыми баллонами, один из охранников, только особенно здоровый, с огромным шрамом, пересекающим лицо наискось. А по центру стоял и улыбался молодой парень в одних больничных штанах и врачебном халате, накинутым на голые плечи.

Его телу позавидовал бы любой спортсмен, по крайней мере пресс он накачал будь здоров. И фиолетовые вены практически не просвечивают. Зато этим самым фиолетовым светом сияют его глаза.

Парень взъерошил йоршик черных волос, помахал нам рукой, а затем пальцем указал на пластину своего бейджика.

— Док-тор, — по слогам произнес он. — Доктор, лечить.

И указал пальцем на нас. Кажется, это и есть не доктор Блейз Младший со свитой.

В этот момент бункерная дверь под ним начала открываться и я увидел с десяток местных постояльцев в белых рубашках с длинными рукавами и безумием во взгляде.

Из типичного для критических ситуаций оцепенения меня вывел мелодичный перезвон струн. Тот самый звук, когда Седой с размаху впечатал окантованным корпусом гитары по лысой роже противника.

Я словно сбросил оцепенение и тоже ворвался в бой. Драчун из меня так себе, но будем честны, психи оказались не особо умелыми противниками. Даже чумные нулевки были сильнее, но местная братия опасна другим.

Седой уже раскидал первых трех ублюдков, а те лишь трясут головами, встают и бросаются обратно на нас. Хотя тем же чумным такой удар раскраивал череп.

Я отбивался гарпуном, который сейчас был просто железной дубиной. Проблема возникла в рукавах их смирительных рубашек. Такое ощущение, будто они жили своей собственной жизнью, постоянно пытаясь обвязаться вокруг ног и рук, спеленать, успокоить.

В ход пошел ножик. Даром, что нулевой ранг, но кое-как мне удавалось разрезать очередной рукав. Седому было значительно хуже, его почему-то приняли за главную угрозу. Если на меня наседало всего трое, то на него все семеро.

Я вертелся ужом, уходя с линии атак. Уже даже не удивляюь, откуда в моем теле подобная прыть и ловкость взялась. Мы даже успешно сопротивлялись какое-то время, но все хорошее быстро заканчивается.

Произошло сразу две вещи. Во-первых из того же прохода показались лысые головы охранников, а это уже противник не нашего полета. Во-вторых психи начали пытаться вязать не только нас, но и вырывать наше оружие. И если тканевые рукава-веревки легко сползали с металлической трубы, то у Седого дела были гораздо хуже.

Один из рукавов намотался на гриф гитары. Старик размахнулся так, что бедолагу психа, схватившего оружие, по инерции впечатало в стену. Зато двое других уже схватили своего коллегу и начали тянуть на себя, вырывая инструмент.

Я же сделал то, что планировал в самом начале. Не было никакой уверенности, что это сработает, но и иных вариантов я особо не видел. Пара размашистых ударов дубиной, просто чтобы отогнать психов подальше, затем рывок.

В последний момент я просто плюхнулся на пятую точку, уворачиваясь от вытянутых рук, да так и проскользил. Прорвавшись из кольца, бросился к связанным незнакомым парням. Шприцы с фиолетовыми стимуляторами я просто вонзил им в грудь с двух рук одновременно.

Маслянистая жидкость даже начала немного бурлить, когда я давил на поршни. Хотел бы победно улыбнуться, да не успел. Ничего не произошло, они не вскочили, разрывая ремни и не начали крушить моих врагов.

Зато срезу несколько рукавов захлестнули меня, оттягивая назад. Один намотался на шею и начал стягивать горло. Меня повалило на спину, я давно уже не слышал мелодии ударов, кажется Седой перешел в рукопашную, компенсируя отсутствие звука хорошим бранным словом.

При падении я выронил гарпун, в следующий момент я почувствовал, как что-то придавило мою руку с ножом, но перед глазами было лишь мельтешение тряпок. Отчаяние накрыло с головой и я сделал то, что надеялся делать не придется.

Положился на удачу и рискнул.

Я сунул свободную руку в кармашек на поясе, где лежала моя особая колода. Для активации надо было просто вытащить одну из карт неглядя, что я и сделал. Как там говорилось в описании? Если судьба раздала паршивые карты — сыграй своими.

Я успел разглядеть картинку и прочитать название. Из хаотической колоды Восстания Баронов я вытащил карту Чумной Ведьмы. Я разглядывал их раньше и сейчас снова увидел картинку, на которой была изображена иссохшая фигура женщины с серой кожей, но в роскошном и длинном платье. Особой чертой ведьмы были длинные черные волосы, которые почему-то торчали во все стороны, извиваясь, словно змеи.

На картах хаотической колоды не было описаний, характеристик или кнопок активации, как на картах судьбы. Только название и картинка.

Что делать с этой картой я не знал. Интуитивное управление заканчивалось на способе активации и предупреждении, что лучше не использовать этот артефакт от слова вообще. Да и не важно уже, потому что стоило мне вытащить карту, как ее выбили у меня из рук.

Затем дважды выскочило сообщение о падении параметра «тело» на единицу. И, кажется, я потерял сознание. Это было похоже на резкую смену кадров. Вот перед глазами мельтешат белые смирительные рубашки, а в следующий момент в ушах ревет так, что хочется оглохнуть.

Что-то схватило меня за капюшон и поволокло по полу, освещение мигало, рев перекрывался чем-то, похожим на ультразвук. Я словил прекраснейшую дезориентацию и вообще не соображал, что происходит.