Одежда из плотной, лёгкой ткани, что штаны, что рубашка. Я ехал в какой-то прострации, думая о том, что мне жарко, что скорее всего ничем помочь Двану не могу, в общем разводил меланхолию, как вдруг:
– Дим, пригнись – вскрикнул Вайки, резко оказавшись ближе ко мне, почти вплотную, закрывая меня своим телом, чуть повернув корпус. Раздалось несколько глухих ударов, его тело вздрогнуло, и начало заваливаться вниз, в мою сторону. Я машинально подхватил моего телохранителя, по всей видимости только что спасшего мне жизнь, и сполз вниз, прямо под ноги мостопам, где, уложив на спину, подпрыгнул и схватив его мостопа за уздечку, пытаясь завалить, опустить его хотя бы на колени, чтобы прикрыть раненого тушей животного. Но тот щитом быть не захотел, а взбрыкнув, прыгнул вперед и влево, увлекая меня за ним, и я тут же отпустил поводья, но из-за рывка взбесившейся скотины кувыркаясь все же пролетел несколько метров. Подскочил на ноги, крутанулся на месте, и увидел только спины альтов и лаори из нашего отряда, убегавших за ближайший холм, явно кого-то преследующих. Развернувшись, я подбежал к Вайки, который так и лежал в одиночестве на том месте, где я его оставил. Часть бойцов, как лаори, так и альтов осталась на дороге, контролируя подходы с других сторон.
Приблизившись к нему, я увидел краем глаза щит, валявшийся на земле, из которого торчало около четырёх или пяти стрел, а в груди и ноге Вайки было еще около трех штук, видимо стреляли двумя залпами, первый из которых мой телохранитель перехватил на щит, а вот второй пришелся почти весь в него. Почему так произошло, вернее почему он опустил меч, я понял сразу же, как только увидел ещё одну стрелу, которая воткнулась, как мне сначала показалось, прямо ему в лицо. Но тут он шевельнулся – жив!
Я стал отстегивать шлем и увидел, что стрела ударила в щеку, и проткнув её, застряла в шлеме увязнув наконечником, буквально пробив его, так как жало торчало, с другой стороны, уже наружной, шлема, пусть и самый кончик. Нога кровоточила не сильно, а вот бок и грудь, в которые также попали стрелы, в прямом смысле фонтанировали кровью. Я поначалу растерялся, и поднял взгляд не зная, что делать, и тут увидел своего мостопа, который стоял на том же самом месте, где его оставили и меланхолично что-то пережевывал. Представьте картину. Представили? Вот и я обалдел, но этот вид меня словно подбросил, сподвигнув к действию. Бережно уложив голову Вайки на горячий песок, я подпрыгнул, и сдернув переметные сумки с седла, сразу же принялся судорожно в них копаться. Так, фляга с водой, тряпки всякие, как средства перевязки, и пару склянок от лечащих, которые нам благополучно напихала каждому в сумку Жданка. А я еще не хотел их брать, и как они сразу же пригодились то, а! Так, еще плащ, и обратно к раненому. Расстелив плащ, и откуда только силы взялись, я одним движением, но очень плавно и бережно переложил Вайки на него и принялся взрезать обычным ножом, сначала ремни, которыми крепились доспехи, а потом и саму одежду, стараясь не задеть стрелы, торчащие из его тела и лица. Краем глаза я увидел, как рядом с моей ногой в песок воткнулась стрела, и что-то слегка ударило по шлему. Видимо тоже стрела, но, или она коснулась совсем немного, либо была на излете, но никак на мои действия не повлияла и вреда мне не нанесла. Я был явно на адреналине, так как никак на это не отреагировал, даже не попытавшись защититься, или хотя бы спрятаться. Но нет, я занимался лаори, который вот-вот отдаст за меня свою жизнь. Потом я узнал, что последних двух стрелков, которые сидели в схронах, засыпанных сверху песком, и выскочивших в тот момент, когда наш отряд уже добивал первых нападавших, сняли сразу же, как только они выстрелили, даже их стрелы еще до меня долететь не успели. То есть Тенго и один из альтов ударили раньше, чем нападавшие, но те все равно успели сделать по выстрелу.
Руки все в крови, я судорожно выдернул из поклажи первое, что попалось под руку, их обтер своей сменной рубашкой, а это была она, и внимательно присмотрелся к ранениям. Так, что тут у нас? Видимо стрелки, после первого слаженного залпа, и увидев, что меня закрыли, а стреляли именно в меня, как мне кажется, стали стрелять в Вайки с задержкой в несколько мгновений, буквально в несколько минисекунд, по очереди. Первая стрела, пролетев над щитом попала ему в скулу и застряла в шлеме, вторая ударила в грудь, пробив кирасу, и чуть развернув его, а третья попала в бок. Четвертая в ногу, потом уже они стрелять видимо не могли. Трудно это делать будучи мертвым.
Стрела, которая попала в грудь, много бед не наделала, и вошла не глубоко, на пол наконечника всего, и, по сути, я её снял вместе с кирасой. Да, не подумал, когда снимал бронь с Вайки, что могу этим навредить, всё-таки я не медик, так нахватался на курсах инструктора по туризму еще в школе. А вот та, что попала в бок, зашла очень глубоко, и я сильно надеялся, что легкое не задето, не без оснований, впрочем, потому что изо рта кровь пока не шла, да и пена тоже. Действовал на автомате, не думая, и скорее мог навредить, чем помочь, но тогда был уверен в своих действиях. Потом уже, врачи альтов, всыпали мне за самоуправство, но и похвалили, за своевременность действий, пусть и случайно так получилось, но ситуацию я не усугубил. Но тогда… тогда я действовал машинально, не задумываясь.
Сначала занялся стрелой в боку, которая почти насквозь прошла, в чём я ей и помог, надавив на древко, и протолкнув её наружу. Вайки дернулся, захрипел, и даже попытался встать, но я, взяв его за плечи, уложил его обратно, правда на бок, а потом, сломал стрелу, отломив наконечник. Хотя это только звучит просто. Как ломать-то? Нужно же это сделать так, чтобы максимально не потревожить раненого. Вы попробуйте хотя бы штапик оконный сломать так, чтобы его концы не шевелились. Попробовали? Вот! Это очень сложно, но у меня получилось. Как только древко стрелы вышло, кровь хлынула ещё сильнее. Подождав несколько секунд, чтобы кровь немного стекла, я начал обрабатывать сразу две раны, на боку и на груди, ту, которая от наконечника прошедшего сквозь кирасу. Слава Богу, на груди рана была неглубокой, но, к сожалению, сильно кровоточила. Потом перешел к ране лица, здесь главная задача была в том, чтобы снять шлем, ремни я обрезал ранее, при этом в самом шлеме сидел наконечник стрелы, а древко находилось в буквальном смысле прямо в лице. В этот момент ко мне подскочил Саух:
– Дим, давай помогу. Что мне делать?
– Как-то надо снять его со стрелы. Давай держи шлем, я возьмусь за древко, и подниму его голову другой рукой. Посмотрим, как снять, (здесь я добавил несколько непроизносимых в приличном обществе фраз, скорее слов), эту кастрюлю с наконечника.
– Давай.
Чуть приподняв его, мы увидели, что наконечник сидит в шлеме намертво. Ну что же делать-то? Тут через моё плечо, прямо к щеке Вайки Дван просунул огромные кузнечные щипцы, где он их только взял, и резким движением перекусил древко. Саух тут же аккуратно снял шлем вынув остатки стрелы из головы Вайки. Тот глухо застонал, а я сразу же начал обрабатывать рану.
– Дван, иголку с ниткой. Быстр-р-р-ро!
Кто-то сунул мне в руку тряпочку, пахнущую алкоголем, и я начал протирать края раны с обоих сторон. Потом сшил, как получилось, мокнув нитку с иголкой опять же в алкоголь.
Я сидел, прислонившись спиной к горячему камню, стоявшему у обочины, вытянув ноги. Сил не было совсем. Руки, да и весь я, были в крови Вайки, голова звенела, полупустая. Командир моего отряда телохранителей, спасший мне жизнь, пока всё ещё был жив, и находился сейчас в шатре, который споро разбили прямо у дороги. Он был единственным пострадавшим из всего нашего отряда. Остальные отделались царапинами, а вот нападавших убили всех, и я даже успел, когда узнал об этом, наорать на наших. Орал я долго и матерно, трясло меня от всех этих переживаний очень существенно. Да и зол был, ну как так можно, упустить такой шанс, узнать хоть что-то о тех, кто нас обстрелял, вернее, так была хотя-бы надежда выяснить у них, кто их послал, или нанял. У мертвых даже пытаться что–то спрашивать нет никакого смысла, как вы понимаете.
