Но хорошего понемногу, поэтому надо из этой соляной пещеры уходить.

После гибели трёх отрядов наёмников неизвестный мне купчишка точно обратится к сатрапу, пустив его в долю, после чего нас отсюда выжмут, с потерей моих материально-кадровых достижений...

Завалим этих ухарей, подниму какое-нибудь количество некрохимероидов, а затем соберёмся и свалим отсюда куда-нибудь подальше. Например, на Стоянку или в Адрианополь.

Хотя неизвестно, что там за дела с Адрианополем, который официально принадлежит мне, ведь я, несмотря на собственную смерть, должен оставаться стратигом... А, нет, нихрена. Припоминаю, что в местном праве смерть является обстоятельством полностью лишающим усопшего прав на хозяйствование в прижизненных владениях и предприятиях. Не стратиг я больше никакой, а бывший стратиг. И Комнин, похоже, действовал из этих же соображений, когда отказывался от собственного титула и вступал в новую должность. Умный, сучонок...

— Они приближаются, повелитель, — уведомил меня примчавшийся Кумбасар.

Значит, ждали только третий отряд.

«Оружие держать наготове, во-первых. Во-вторых всем приготовиться, не надо там по углам хрипеть, шуршать, торчать, дрочить и мастурбировать! Соблюдать тишину! Абсолютную тишину!» — громко, с подхлюпыванием, скомандовал я. — «Напоследок хочу привести вам неточную цитату бессмертного классика Камия Пулярия Каратина: Весь мир будет против меня — я прав! Я вдохновляюсь этим! А так, пацаны... Голову не теряйте — во-первых... Всех благ вам и не сдохните сегодня!»

«Во имя величайшего повелителя!!!» — с готовностью прохрипел Бренн-жополиз.

Остальные мертвецы тоже захрипели что-то благодарственно-славословное.

«Я сказал всем заткнуться и соблюдать тишину, а не лизать мне жопу!!!» — прервал я их. — «Всё. За работу, парни!»

Занимаю позицию у входа в галерею и замираю.

Минут через семь из входной штольни начали доноситься звуки боя — это отряд смертников доблестно отражал вторжение явно недостаточной на то численностью.

Никаких тебе вскриков раненых, стонов умирающих, только звон металла, а также стук падающих тел. Это значит только одно из двух: либо мои ребята полные обсосы, либо команда наёмников собралась очень компетентная. Возможно, истина где-то посередине.

Следующие двадцать минут наёмники продвигались очень медленно, ожидая говна от любой тени в любом отнорке.

Наконец, я услышал приближающиеся осторожные шаги. Наёмники молчат, но слишком громко дышат. Мои бравые ребятушки тоже молчат, но совсем не дышат.

Вот ублюдки встают у входа в галерею и бросают вперёд факел.

«Будто с идиотами дело имеют, наивные...» — подумал я, не шевельнув и мускулом.

Кидают факелы в разные стороны, один, следом второй, а затем третий, ещё и ещё. И нихрена эти факелы не высвечивают. Странно, правда?

Я предвидел, что они попытаются осветить себе пространство. Поэтому мои отважные воины прячутся в специально отведённых местах, чтобы начать действовать по первому сигналу.

— Да нет здесь больше никого, грю ж, — раздался басовитый и нагловатый голос со стороны наёмников. — Походу, этот Белян пересрался от скочущих теней, а тот Алексей не геройски помер, а дал себя зарезать тем мертвякам. Грю ж, шо херня байка евоная.

— Тихо ты, — пшикнул на него тревожный и чуть высоковатый голос.

— Если б был тут кто, светочи нас выдали бы иму, грю ж, — ответил на это басовитый голос. — Нету тута никаво, точно грю ж.

— Тихо, как на дне омута... — донёсся расслабленный голос из строя.

— Медленно идём вперёд, порядок не нарушать, — распорядился тревожный голос.

Я за полусферической каменной колонной, что у входа — соорудили её, как и многие тут, из камня и в ритме вальса, создав видимость, якобы колонны нужны для удержания потолка галереи. На деле же, они нужны для маскировки некоторых воинов и меня.

Наёмники двинулись к центру галереи, опасливо оглядываясь во все стороны.

«Спасатели, за работу!» — мысленно приказал я, усилием воли сдержав хрип и хлюпанье.

Из тьмы вынырнули гражданские мертвецы с деревянными вёдрами.

«Ха, да наймиты капитала погрузились в ахуй!» — подумал я с восторгом.

Мертвецы подбегали к факелам и тушили их водой, погружая участки галереи во тьму.

Наёмники забеспокоились, но, наверное, сильно пересрались, когда отважные спасатели подбежали к ним на опасно близкое расстояние и окатили водой из вёдер, наглухо «вырубая» факелы.

«Только так мы работаем!» — подумал я, выходя из-за колонны. — «Блокировать выход!»

Абсолютная тьма, непроглядная для живого глаза, но не для зрения мертвецов.

«Нам факелов свет лишь помеха, а не источник света».

Поднялась паника, наёмники матерно ругались, а тот тип с тревожным голосом требовал разжечь огонь.

Тихо-тихо подхожу к жмущимся друг к другу наёмникам, с любопытством разглядываю их лихорадочные действия, после чего выбираю одного, самого крупного и вооружённого топором, а затем выдёргиваю его за плечо из построения.

— А-а-а!!! — завопил как двенадцатилетняя девчонка этот высокий здоровяк. — Спасите!!! Спа... Ух...

Это я дал ему лёгонький апперкот под дых, чтобы перестал блажить.

«Этого в клетку, подальше от оборотней, но сначала разоружить и снять с него броню», — передал я задохнувшегося криком наёмника в руки двоих немёртвых воинов.

Торопливо чиркают огнива, поэтому я кивком указываю на живых спасателям, уже вернувшимся с наполненными вёдрами. Водичка у нас откровенное говно, чего уж греха таить. Наверное, это потому, что мы набираем её в яме, где точно кто-то сдох. Ах да, ещё она жутко солёная, потому что нельзя забывать, где мы находимся.

Полагаю, некоторые наёмники открывают и закрывают рты как рыбы по причине охренительного запаха воды — не знаю, мне нормально.

Окатываемые водой наёмники приняли единственное верное решение — отступить. Только вот единственный выход на поверхность перекрывал плотный строй снабжённых щитами мертвецов.

В суматохе я выхватил ещё двоих воинов похилее и швырнул их в стену галереи. Жить будут, кости точно не переломают. Их примут воины на подхвате, поэтому я забываю об этих двоих и возвращаюсь к группе наёмников.

Они нихрена не видят, им до усеру страшно, тычут в темноту мечами и короткими копьями, надеясь кого-то зацепить, но отступают слаженно. Только вот выход перегорожен тяжёлыми щитами, сколоченными из толстых досок настила пола шахты.

Воины-мертвецы встали плечом к плечу, крепко держа самодельные щиты и решительно настроившись не пропустить вообще никого, потому что, в ином случае, физическое уничтожение покажется им за благо. А физическое уничтожение — это ведь одна из самых хреновых вещей, которая может случиться с мертвецом. Существовать-то охота, до боли охота... И так же нас, мертвецов, пугает неизвестность. Та, что за порогом чужой жизни и нашей нежизни.

— Тут стена! — с отчаяньем воскликнул один из наёмников. — Замуровали! Побьют нас здесь!!! А-а-а!!!

— Это не стена... — донёсся до меня на удивление расслабленный голос, а затем на краю строя чиркнуло огниво. — Это щит. Ну и там кто-то его держит... А, это мертвец...

Я говорил до этого, что они паниковали? Беру свои слова обратно — по-настоящему запаниковали они вот прямо сейчас.

Плотный строй был разрушен без какого-либо участия с нашей стороны, наёмники побежали в стиле «Спасайся, кто может и как может!»

Один из наёмников, из третьего отряда, где у всех бронзовые доспехи, случайно сбил спасателя с ведром, не сумевшего верно оценить диспозицию и отойти подальше. Кости мертвеца-нонкомбатанта хрустнули, грудная клетка провалилась внутрь, а сам мертвец отправился в мир иной или куда там нас Мрачная запланировала...

«Успокоители, приступайте!» — скомандовал я с отрывистым всхлипыванием.

Ха-ха, я почувствовал, как отросток языка пощекотал мне глотку! Живём! Ну, то есть... не живём!

Успокоители — это воины с дубинками, предназначенные для нелетального обезвреживания жертв. Пара-тройка переломов — это ничего страшного, главное, чтобы не подыхали раньше времени, а с остальным можно справиться...