– Вы знаете, а я ведь старцу звонил насчет беса-то. Спрашивал, что делать. Вишь, беспокоюсь за тебя.
– Ах! И что старец?
– Да ничего толком не сказал. Только Библию процитировал. Между нами говоря, Петровна, я, конечно, старцев уважаю – но как-то оно было, знаете… как будто бы я Библии не читал и в семинарии не учился. Библию и я могу цитировать, хоть я и не старец.
– А что процитировал-то?
– Из послания апостола Петра. Трезвитесь, бодрствуйте, потому что противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить. Противостойте ему твердою верою (1 Пет. 5, 8–9).
– А, ну понятно. Батюшка, спасибо вам! И простите, что столько хлопот причинила.
– Да ничего. Слава Богу, что все уладилось. Каков бес-то, хе-хе! Сколько живу, а таких случаев еще не было. Ха-ха!
Собеседники снова посмеялись и попрощались наконец. Валентина Петровна, чувствуя себя абсолютно счастливым человеком, пошла готовить ужин. Ей теперь даже хотелось снова услышать «бесовский чих» и посмотреть, как она отреагирует на этот звук, зная его происхождение.
Любимая квартира снова стала для нее уютной. Ей даже показалось, когда она проходила мимо зеркала, что морщины на лице как-то разгладились. Запах из ванной доносился действительно приятный (а она-то удивлялась, откуда благоухание в квартире!) «Ну бывает же такое в жизни, – думалось пенсионерке. – Ох и Соня, проказница!»
Кстати, да – Соня! Нужно пригласить ее на чай и рассказать про «беса»! Валентина Петровна снова позвонила племяннице. Договорились встретиться завтра. Теперь надо было ставить опару для теста, решить насчет начинки для пирогов, продумать другие угощения к чаю… Пенсионерка погрузилась в привычные кухонные хлопоты. В ванной раздался знакомый чих. Валентина Петровна улыбнулась и стала доставать из морозилки ягоды для пирога.
Приглашение на казнь
Отец Николай сильно задерживался. Договорено было на семь тридцать, часы показывали девять, а его все не было. Сколько можно ждать? Дима ходил вокруг автобусной остановки кругами и злился.
Отец Николай и Дима встречались раз-два в месяц здесь, на конечной остановке метро, и отсюда ехали за город, в колонию. В тюремном храме Дима исполнял функцию клироса и проводил катехизаторское занятие. Отец Николай служил литургию, исповедовал, говорил проповедь.
Батюшка частенько задерживался, но так, как сегодня, – никогда. Проблема была даже не в том, что Дима устал ждать и замерз, а в том, что ехать надо было именно в тюрьму. И не просто в тюрьму, а в колонию строгого режима.
Там парни постятся, ждут службы с раннего утра. Дима обещал им быть в восемь тридцать, а уже начало десятого. Давать обещания и не исполнять – это всегда и везде нехорошо, а в тюрьме и подавно. Такие опоздания проповедникам авторитета точно не прибавят…
Ну наконец-то! В веренице машин, тянущихся по трассе, Дима различил синий «Ниссан» отца Николая. Батюшка свернул в «карман» возле остановки, Дима запрыгнул в машину. Холодно поздоровавшись, он уже набрал в легкие воздуха, чтобы произнести что-то вроде: «Батюшка, ты знаешь, в некоторых случаях христианство начинается с “прийти вовремя”». Дима с отцом Николаем дружил с незапамятных времен, так что в некотором смысле имел право на такие пассажи.
Однако, посмотрев на священника, Дима осекся. Батюшка был очень бледен и как бы сам не свой. Дима выдохнул «обличительный» воздух и стал ждать. Отец Николай заговорил первый.
– Димон, я только что человека побил.
Ого! Такого Дима совсем не ожидал. Согласитесь, не каждый день услышишь от священника подобные откровения. Отец Николай продолжал:
– Читаю я молитвенное правило. Пять утра. Случайно глянул через окно во двор – смотрю, возле моей машины какой-то человек стоит, в замке ковыряется. Сбегаю вниз – а он уже внутри, пытается завести мотор! Говорю: «Выйдите из машины». Он не реагирует. Я стал его вытаскивать, он попытался сопротивляться. Ну и…
Надо сказать, отец Николай был в отличной физической форме, ходил на греко-римскую борьбу, любил поколотить боксерскую грушу и ежедневно качал свои и без того рельефные мышцы. Он уже давно поборол всех приходских пономарей и даже покушался на любительскую схватку с настоятелем.
– …Ну и, в общем, побил я его. Знаешь, одно дело, когда ты на груше тренируешься, а совсем другое – когда живой человек. Увлекся я, понимаешь…
Приемы разные отработал на нем. Когда опомнился, гляжу, а парень то весь в крови и синяках. Он вообще странный какой-то, честно говоря. Сначала немного сопротивлялся, а потом уже нет. Я бил, а он просто молчал.
– И что дальше?
– Ну что. Отпустил я его. Он кое-как поднялся и ушел. Еле ноги волочил. А я сел и думаю: как же теперь литургию служить-то? Пришел домой, рассказал матушке. Знаешь, что она выдала?
– Что?
– Говорит: «А вдруг это был Сам Христос?»
– Да ладно. Христос машины не угоняет.
Отец Николай шумно вздохнул и замолчал.
Дима тоже не нашелся, что сказать еще. Случай действительно был непростой. Согласно церковным канонам, священник не имеет права драться и проливать кровь. Тем более перед литургией, к которой христиане вообще-то готовятся постом, молитвой и примирением с ближними. Получается, батюшке нельзя сейчас служить, после всего происшедшего.
Но вот уже полдесятого, и их ждут в тюрьме люди, для которых литургия – это действительно праздник, причем долгожданный. Служба на зоне бывает раз в месяц, и заключенные перед ней говеют целую неделю: постятся, читают правила, стараются следить за своим поведением, каются в грехах перед Богом. Службу у них нельзя отменить. Что же теперь делать?
У Димы мелькнула мысль, которую словно через воздух поймал и отец Николай. Посмотрев на Диму, он сказал: «Звоним настоятелю».
Вообще-то идея тоже была не самая лучшая. Настоятель храма, в котором служил молодой священник отец Николай, давно имел зуб на батюшкуспортсмена. То отец Николай повергал на землю очередного пономаря, испытывая новый прием; то проповедовал в таких местах, куда настоятель никак не благословил бы идти проповедовать; то борол в армрестлинге всех священников на собрании благочиния; то, выпив на именинах настоятеля, веселил отцов говорением на «языках», пользуясь старыми протестантскими навыками…
Короче говоря, отец Николай был батюшкой неспокойным, и настоятелю он постоянно доставлял какие-то проблемы.
Понятно, что от такого звонка могли быть неприятности. Но наверняка их было бы еще больше от звонка епископу. Уф, какая сложная ситуация! В тюрьму не поехать невозможно, но и служить отцу Николаю сейчас по канонам нельзя – требуется особое благословение священноначалия. Самым близким звеном в данной ситуации все равно оказывался настоятель. Да, придется звонить ему.
Отец Николай достал телефон, нашел номер настоятеля и нажал кнопку вызова. Никто не брал трубку.
– Слушай, он, наверное, исповедует сейчас. Ведь служба у нас уже идет, – догадался Дима.
Предположение оказалось верным. Настоятель перезвонил сам, сразу после того, как друзья написали ему сообщение: «Срочный разговор. Возьмите трубку».
Отец Николай сбивчиво объяснил суть дела и затих на несколько минут. Из трубки до Димы доносились обрывки фраз наподобие: «ну сколько можно… я ж тебе говорил, отец… как вы мне дороги, творческие мои… ты священник или где?… а может, в киллеры пойдешь?.. ну вот зачем батюшке все это кунг-фу?..» Отец Николай стоически молчал и смотрел куда-то вдаль через лобовое стекло.
Но друзьям повезло – протоиерею надо было куда-то бежать. Прервавшись на полуслове и помолчав немного, он изрек: «Езжайте, служите. В понедельник шагом марш к владыке». Трубка облегченно запикала длинными гудками.
Через час Дима уже читал на клиросе часы, а отец Николай молился в алтаре тюремного храма о здравии и вразумлении побитого им незнакомца. А заодно и о себе, грешном.
