Мы пели:

Инна любила эту песню; особенно ей нравилось, как мелодично исполняли ее местные женщины, что лишь усиливало магию. Повитуха была очень рада, что пополнила арсенал своих навыков этим новым, необычайно мощным средством.

- Даже старуха вроде меня, - сказала она, потрясая костлявым пальцем, - всегда может узнать что-то новое и полезное, надо только смотреть внимательно.

Увы, наша дорогая подруга старела, и настало время, когда ей стало уже не по силам ходить по ночам к роженицам и подниматься по крутым тропам. Так что Рахиль брала в качестве помощницы меня, и теперь я не просто смотрела со стороны, но и на практике осваивала ремесло повитухи.

Однажды нас вызвали, чтобы помочь молодой матери произвести на свет второго сына: роды были совсем легкими, и эта славная женщина даже улыбалась, когда ребенок выходил наружу. Тетя позволила мне самой поставить кирпичи и перерезать пуповину. На обратном пути Рахиль похлопала меня по плечу и сказала, что я буду хорошей повитухой, а потом добавила, что я просто замечательно спела песню бесстрашной матери. Кажется, никогда еще в жизни я не была так горда.

Глава седьмая

Иногда нас звали на помощь роженице, жившей совсем рядом с городом. Эти поездки приводили меня в особый восторг. Стены Сихема поражали меня больше, чем туманные горы, которым приносили жертвы Иаков и Зелфа. Те, кто сумели такое придумать и построить, наверняка были очень мудрыми, а вид крепости даже мне придавал сил и отваги. Всякий раз, оказавшись неподалеку от города, я не могла удержаться и с интересом разглядывала его стены.

Мне хотелось войти внутрь, увидеть храмовую площадь, узкие улочки и переполненные дома. Я немного знала, как все устроено в городе, от Иосифа, который посещал Сихем вместе со старшими братьями. Он рассказывал, что царь Хамора живет вместе с женой-египтянкой и пятнадцатью наложницами в великолепном дворце, где не счесть комнат. Иосиф также уверял, что у Хамора слуг больше, чем у нас овец. Разумеется, пастух в запылившейся одежде вроде моего брата не мог и надеяться заглянуть внутрь столь величественного здания. Однако мне нравилось слушать его истории. Даже если Иосиф половину и придумал, всё равно было очень интересно, и мне казалось, что когда брат возвращается с рынка, я чувствую на его тунике дорогие ароматы благовоний царских наложниц.

Наконец мама решила своими глазами увидеть рынок и город. Лия была уверена, что она сумеет продавать нашу шерсть более выгодно, чем Рувим, который был слишком уступчив. Я чуть не поцеловала матери руки, когда она сказала, что я пойду вместе с ней, чтобы помочь. Рувим пристроил нас на хорошее место прямо возле городских ворот, а сам держался на некотором расстоянии, когда наша мать громко кричала, зазывая покупателей, и торговалась, как продавец верблюдов.

Мне особо нечем было заняться, так что я имела возможность оглядеться, от чего получила немалое удовольствие. В тот день у восточных ворот было страшно интересно. Я впервые увидела жонглеров. Впервые попробовала гранат. Кого здесь только не было: смуглые и чернокожие мужчины, козы с невероятно курчавой шерстью, женщины, с ног до головы закутанные в черные одеяния, и почти полностью обнаженные молоденькие рабыни. Я как будто снова отправилась в путешествие, только ноги не болели от усталости. Я смотрела во все глаза: вот карлик едет на осле - белом, словно луна; а вот жрец в странном одеянии покупает оливки. И вдруг я увидела Тавею.

По крайней мере, мне показалось, что это была моя двоюродная сестра. Девушка, ее роста и невероятно на нее похожая, подошла к нашему прилавку. Она была в белых храмовых одеждах, с бритой головой, уши проколоты. Я вскочила и окликнула Тавею, но она резко развернулась и стремительно пошла прочь. Не раздумывая ни минуты, прежде чем мать успела остановить меня, я побежала следом, словно была ребенком, а не взрослой девушкой.

- Тавея! - звала я ее. - Сестра!

Но она не слышала меня или не хотела слышать; наконец белое одеяние мелькнуло в последний раз и скрылось в дверном проеме.

Рувим догнал меня и спросил, что случилось.

- Я подумала, что это Тавея, - проговорила я сквозь слезы. - Но я ошиблась.

- Какая еще Тавея?

- Дочь Исава. Ты ее не помнишь, - сказала я. - Прости, что заставила тебя спешить следом за мной. А мама очень сердится?

Он рассмеялся над глупостью моего вопроса, и я тоже рассмеялась. Лия была в ярости, и мне пришлось до конца дня сидеть лицом к стене. Но к тому времени легкое и радостное настроение уже покинуло меня, так что мне вполне хватало звуков рынка и я погрузилась в воспоминания о потерянной подруге.

После нашего возвращения домой из города прибыла посланница. На ней были льняная туника и красивые сандалии; она желала говорить только с Рахилью.

- Одна из женщин в царском дворце вот-вот должна родить, - сказала она моей тете. - Царица Хамора призывает повитух из дома Иакова посетить ее.

Лия совсем не обрадовалась, когда я начала собираться в дорогу. Она подошла к Рахили и недовольно поинтересовалась:

- Почему бы тебе не взять с собой Инну? Тебе прекрасно известно, что наступает время сбора олив. Неужели обязательно забирать у меня сейчас Дину?

Тетя пожала плечами:

- Ты же знаешь, что Инна больше не может ходить в город. Если хочешь, чтобы я взяла вместо Дины рабыню, я так и сделаю. Но царица ждет нас двоих, и она вряд ли захочет покупать твою шерсть, если я окажусь во дворце без обученной помощницы.

Лия мрачно выслушала складную речь сестры, а я опустила глаза, чтобы мать не догадалась, как сильно мне хотелось пойти с Рахилью в город. Я затаила дыхание, ожидая решения Лии.

- Поступайте, как хотите, - сказала та, махнув рукой, и пошла прочь.

Я зажала ладонями рот, чтобы не закричать от радости, а Рахиль ухмыльнулась, как ребенок, который перехитрил старших.

Мы быстро собрались, надели праздничные одежды, но затем тетя жестом остановила меня и помогла заплести волосы в тугие косы.

- На египетский манер, - шепнула она.

Билха и Зелфа помахали нам на прощание и пожелали удачи, но, когда мы направлялись в город с посланницей, Лии нигде не было видно.

Впервые пройдя сквозь ворота и оказавшись внутри города, я была страшно разочарована. Признаться, я никак не думала, что улицы в Сихеме такие маленькие и грязные. Да и пахло тут отвратительно: смесью гнилых фруктов и испражнений.

Мы шли слишком быстро, чтобы разглядеть, что происходит внутри темных лачуг, но я слышала блеяние и догадалась, что козы тут живут вместе со своими хозяевами. Теперь-то я наконец поняла, почему наш отец презрительно отзывается о городе.

Однако перешагнув порог дворца, мы оказались в совершенно другом мире. Стены здесь были достаточно толстыми, чтобы не пропускать с улицы звуки и запахи, а внутренний двор, в котором мы стояли, выглядел просторным и светлым.

Рабыня в одной лишь набедренной повязке провела нас через один из дверных проемов в женские покои, а затем в комнату, где на полу стонала и корчилась роженица. Она была примерно моего возраста, и, судя по всему, схватки начались недавно. Рахиль коснулась ее живота, осмотрела лоно, а потом взглянула на меня. Похоже, никакие сюрпризы нас нынче не ожидали: то были самые обычные роды. Поездка во дворец оказалась увлекательным приключением, настоящим подарком судьбы.