Мы подошли к броду: река здесь была неглубокой, дно было усыпано галькой, земля по берегам утрамбована колесами многочисленных повозок. Отец решил разбить лагерь и переночевать у реки, напоить животных, пополнить запасы воды. Перед ужином Иаков с женами совершили возлияние вина в великую реку Евфрат - так она называлась. Мы были не одни возле брода. По берегам расположились на ночлег торговцы, которые заинтересованно разглядывали нас, оторвавшись от трапезы и приготовлений ко сну. Мои братья бродили туда-сюда, разглядывали новые лица и странную одежду.

- Верблюд! - воскликнул Иосиф, и остальные поспешили к нему, чтобы посмотреть на необычное животное с веретенообразными ногами.

Я не могла пойти с братьями, но не жалела об этом. Зато у меня появилась возможность спуститься к реке, которая буквально притягивала меня.

Я долго стояла у самой кромки воды, пока последний отблеск дневного света не растаял в небе, и позже, после ужина, вновь вернулась, чтобы насладиться запахом реки, пьянящим, как ладан, тяжелым и загадочным, совершенно не похожим на тонкий сладкий аромат колодезной воды. Приземленная Лия наверняка учуяла бы здесь также вонь гниющих болотных трав и следов пребывания множества животных и людей, но я вдыхала и запоминала аромат этой воды, как дитя впитывает запах тела своей матери.

Я сидела у реки, даже когда все остальные уже заснули, болтала ногами в воде, пока кожа не сморщилась и не побелела. В лунном свете я наблюдала, как поток медленно несет листья деревьев. Меня убаюкивали журчание воды и мелкая рябь возле берега; я почти задремала, когда чьи-то голоса вернули меня к реальности. Выше по течению я заметила в сумраке две фигуры, двигавшиеся по самой середине реки. На мгновение я вообразила, что это речные демоны или водяные звери, которые утащит меня на глубину. Я понятия не имела, что люди могут перемещаться по такой большой воде, - и я никогда прежде не видела, чтобы кто-нибудь плавал. Но вскоре я догадалась, что то были просто люди, египтяне, те самые, которые привели к реке верблюда. Они разговаривали между собой на каком-то странном языке, словно бы мурлыкали. Их смех был тихим, но вода далеко разносила звуки. Я не пошла в шатер, пока они не покинули воду, оставив реку в безмятежности.

Утром отец и братья перешли реку, даже не остановившись, лишь приподняв одежду, чтобы меньше намочить ее. Женщины повесили сандалии на пояса и застенчиво хихикали, поскольку приходилось демонстрировать всем ноги. Зелфа негромко напевала речную песню. Близнецы бросились вперед, осыпая друг друга брызгами. Но я боялась. Несмотря на очарование реки, я видела, что в самом глубоком месте брода вода доходила отцу до пояса. Это означало, что я там погрузилась бы по шею и вода могла целиком поглотить меня! Я хотела взять маму за руку, как маленький ребенок, но Лия несла на голове сверток, удерживая его обеими руками. Все женщины что-то переносили, а я была слишком гордой, чтобы попросить о помощи Иосифа.

Но бояться не было времени. Вьючные животные шли следом за мной, заставляя меня двигаться вперед; поэтому я вошла в реку, чувствуя, как вода поднимается сначала по лодыжкам, а затем по бедрам.

Прикосновение потока было ласковым и мягким. Потом вода покрыла мои живот и грудь, и я засмеялась. Оказывается, это совсем не страшно! Вода не угрожала, она словно бы заключала меня в объятия, которые не хотелось разрывать. Я еще медлила, когда мимо прошел наш вол с поклажей, а за ним и остальные животные. Я двигала руками по воде, чувствуя, как она удерживает их на поверхности, наблюдала за волнами, разбегающимися от каждого моего жеста. Я подумала тогда, что все это - настоящее волшебство. Река показалась мне чем-то священным.

Я наблюдала, как овцы выгибали шеи и высоко поднимали головы, как козы с широко раскрытыми глазами торопились на берег, едва касаясь дна копытами. Следом за ними двинулись собаки, которые умели проделывать странный трюк: перемещаясь по воде, они энергично молотили лапами, скользили вдоль поверхности и фыркали - удивительно, но наши псы умели плавать не хуже, чем египтяне.

Наконец ко мне подошел Иуда, замыкавший движение стада. Вода явно пугала его - как и меня несколько мгновений тому назад, пока я стояла на берегу.

- Сестра! - окликнул он меня. - Очнись и пошли со мной! Возьми меня за руку!

Я потянулась к брату, но потеряла равновесие и упала назад. Иуда подхватил меня и потащил. Я лежала на спине, глядя в небо, и вдруг поняла, что вода держит меня.

- Ого! - Из моего рта вырвался возглас изумления.

«Это речной демон, - подумала я. - Меня подхватил речной демон».

Но уже в следующее мгновение Иуда вытащил меня на камни у берега, и то дикое и странное ощущение невероятной легкости тела и нежных объятий реки, которое я прежде испытывала, исчезло.

Позже той ночью, когда мы укладывались спать в шатре, я поведала матерям, что увидела и почувствовала на берегу реки, а затем в воде, во время переправы. Зелфа заявила, что меня околдовало божество реки.

Лия протянула руку и сжала мое запястье, успокаивая нас обеих. Но Инна сказала:

- Ты дитя воды. Это твой дух ответил духу реки. Когда-нибудь ты должна поселиться возле реки, Дина. Только тогда ты будешь счастлива.

Я наслаждалась каждым мгновением путешествия в Ханаан. Пока я была занята делом, взрослые женщины не запрещали мне ходить, куда захочется, и я бродила от начала каравана к самому его концу и обратно, пытаясь быть повсюду и видеть все. Должно быть, земля и небо менялись по мере нашего продвижения, но я помню лишь отдельные моменты. Как-то раз Рахиль и Инна взяли меня с собой, отправившись собирать травы и цветы в горах, которые становились всё круче и состояли теперь из островерхих скал. Меня удивляло, что деревья здесь росли так густо, что даже тонкие фигурки Рахили и Инны с трудом протискивались между стволами. На некоторых деревьях были необычные зеленые иглы, сок которых пачкал пальцы, - и следы его держались потом весь день.

Но больше всего мне нравилось разглядывать людей и повозки на дороге. Шли караваны в Египет, нагруженные кедром; тянулись вереницы рабов в Дамаск; ехали торговцы из Сихема в Кархемыш, оставшийся позади, там, где мы жили прежде. Так много странных людей проходило мимо нас: взрослые мужчины с бритыми лицами (они выглядели, как мальчики) и другие мужчины: огромные, черные, обнаженные!… Хотя женщин на дороге было намного меньше, иногда я замечала матерей, закутанных в черные покровы, обнаженных рабынь, а как-то раз увидела танцовщицу, на груди у которой висело украшение из медных монет.

Иосиф, как и я, был очарован происходящим; иногда он перебегал на другую сторону дороги, чтобы получше рассмотреть необычное животное или странное одеяние. Я была слишком застенчива, чтобы следовать за ним, да и мои матери не разрешили бы мне этого. Но брат рассказывал о том, что увидел, и мы вместе удивлялись новому миру, который открывался перед нами.

Однако я не делилась с Иосифом наблюдениями за нашей семьей. Я понимала, что следить за своими родителями и братьями дурно, но мне не терпелось побольше узнать о домочадцах, особенно об отце. Поскольку Иаков каждый день проходил часть пути рядом с нами, я подмечала, как он общается с моими матерями. Вот он говорит с Лией о провизии и планах на будущее, а потом рассказывает Рахили о своей поездке на север, в Харран. Он старался ни одну из женщин не обделять своим вниманием.

Зелфа склоняла голову, когда подходил Иаков, и он обращался к ней мягко, но всё же эти двое разговаривали редко. Иаков улыбался Билхе, ласково и снисходительно, как ребенку. Она была единственной, кого он гладил по мягким черным волосам. Это был жест родственный и нежный, в нем сквозили и любовь, и бессилие перед младшей из жен. Билха ничего не говорила в ответ, но чуть заметно краснела от такой мимолетной ласки.

Я заметила, что привязанность Рувима к Билхе со временем не исчезла. Большинство братьев по мере взросления отдалялись от своих матерей и тетушек. Все, кроме Рувима, которому нравилось задерживаться возле женщин, особенно около Билхи. В пути он, кажется, постоянно следил, где она и что делает. Когда Рувим окликал Билху, та отвечала: «Да, брат», - хотя он приходился ей племянником. Билха никогда ни с кем не говорила о Рувиме, я ни разу не слышала, чтобы она произнесла его имя, но их взаимная привязанность была очевидной, и это меня радовало.