И это — правда. У них нет будущего. А у нас — есть»[30].

В результате террористической акции 23–26 октября в Москве погибло 129 заложников, 517 человек было госпитализировано.

День 28 октября указом президента Владимира Путина был объявлен в России днем траура по жертвам трагедии[31].

«Терроризм неистребим, считают психологи. Дело не только в природной агрессивности человека, но и в том, что для одних террорист — заурядный преступник, а для других — борец за свободу и счастье народа. Даже в резолюциях по терроризму, утвержденных в ООН, не дается четкого и однозначного определения термина», — пишет в одной из своих книг Михаил Болтунов, автор популярных изданий об антитеррористических подразделениях.

После окончания Второй мировой войны мир вплотную столкнулся с этим злом в начале 70-х годов. Во время проведения Олимпийских игр в Мюнхене палестинскими экстремистами в заложники были захвачены девять израильских спортсменов. В ходе неудачной спецоперации по их освобождению, проведенной немецкой полицией, все заложники погибли.

Журнал «Пари-Матч» так описывает эту трагедию:

«Немецкая полиция рассчитывает найти союзника в надвигающейся ночи. Полное затишье в олимпийской деревне. Разящая тишина. Сейчас будет разыгран последний акт драмы.

Микроавтобус «фольксваген» темно-голубого цвета останавливается перед израильским павильоном. Террористы-палестинцы феддахи Отвергают машину: она для них слишком тесна. Они не смогут в ней защищаться. Подъезжает военный кар. Палестинцы внимательно исследуют его. Затем девять заложников, со связанными за спиной руками, под дулами автоматов садятся в машину. Кар движется к условленному месту, к западу от деревни. Там заложников и террористов ожидает три вертолета с уже запущенными двигателями.

В аэропорту устроена западня. В сопровождении полицейских собак солдаты окружают взлетно-посадочную полосу. В укромных местах занимают позиции снайперы, палец на спусковом крючке.

По световому сигналу вертолетов прожекторы ПВО пронизывают ночь. ВТР зажигает фары.

Драма разыгрывалась стремительно. Два террориста, сойдя с вертолета, в качестве разведчиков направились к «Боингу». Внезапно вертолеты включают огни. Сигнал ли это? Полиция освещает взлетно-посадочную полосу прожекторами. Тут же начинается стрельба. Одна граната взрывается в вертолете. Это феддах предпочел взорвать себя и заложников, которые были ему поручены. Теперь стреляют отовсюду.

Четыре других израильтянина со связанными ногами и запястьями принимают автоматные очереди в упор, не имея возможности сделать даже защитный жест. Все кончено. Полный провал. 18 часов тревоги заканчиваются в крови, в ненависти и стыде»[32].

В тех же 70-х годах мир начал привыкать к такому понятию, как «стокгольмский синдром». Этот термин появился на свет «с легкой руки» шведского профессора Нильса Бейерута, обозначившего им драматические события, происходившие в течение шести дней в центре Стокгольма. 23 августа 1973 года уголовник Ян Эрик Уильссон захватил четырех заложников в «Кредитбанке». Он потребовал доставить из тюрьмы своего «закадыка», принести оружие, деньги и дать автомашину. Вскоре Уильссон получил к себе в компанию дружка, Кларка Улофссона, но с остальным его попросили подождать.

Между тем, первые симптомы изученного позднее «стокгольмского синдрома» проявились у заложников почти сразу. Одна из захваченных женщин стала умолять полицию не штурмовать здание банка и заявила, что полностью доверяет террористам. А дальше — больше. На следующий день Уильссон позвонил премьер-министру Улофу Пальме и пригрозил убить всех в случае невыполнения его требований. Другой звонок премьеру был уже от заложницы. Она, негодуя от нерасторопности властей в выполнении требований уголовника, даже обозвала Пальме «безголовым копушей» и «сундуком».

По мнению психологов, к этому моменту «стокгольмский синдром» уже стал моделью поведения заложников. Его определяют как «линию на полное подчинение захватчику и стремление всячески ублажить его капризный и непредсказуемый нрав, когда нет возможности освободиться собственными силами. Сначала это делают во имя спасения своей жизни в стрессовой ситуации, чтобы избежать насилия. Затем порожденное синдромом отношение к человеку, от которого зависит жизнь, полностью охватывает заложника, и он даже начинает искренне симпатизировать своему мучителю»[33].

Тем временем полиция готовила операцию по освобождению. В стене было просверлено отверстие, через которое 28 августа пустили газ. В итоге террористы сдались, никому не причинив вреда.

Когда Уильссона и Улофссона стали выводить из здания банка, бывшие заложницы едва не с кулаками набросились на полицейских, не желая расставаться с двумя «прекрасными» парнями. Женщины заявили, что все это время намного больше боялись полиции. Более того, они даже стали собирать деньги на адвокатов для своих новых «друзей». Дальнейшая история захвата знает не один пример «стокгольмского синдрома». Наиболее одиозным его проявлением принято считать «поведение американца Петти Херста (Здесь явно имеется в виду Патриция Херст, дочь американского газетного магната, которую автор заметки в «СПб. Ведомостях» почему-то записал в мужчины — В. С.), который после освобождения вступил в террористическую организацию, члены которой его захватили, и вместе с ними принимал активное участие в последующих преступных акциях»[34].

Ушли в историю 70-е годы. За это десятилетие в мире было совершено 8114 террористических актов, включая захваты заложников.

Так, вечером 27 декабря 1974 года 13 боевиков-сандинистов под командованием Эдуардо Контрераса напали на виллу миллионера Хосе-Мария Кастильо Куанты, где был устроен прием в честь американского посла Шелтона. После короткой перестрелки с охраной, в ходе которой будет убито двое охранников, хозяин виллы и ранен один из нападавших, сандинисты захватят здание и возьмут в заложники более 40 человек. Поздней ночью боевики отпустят музыкантов, обслуживающий персонал и женщин, оставив в качестве заложников высокопоставленные персоны, в частности, посла Никарагуа в США Гильермо Севилья Сакаса, министра иностранных дел Алехандро Монтьель Аргюэльо, директора банка «Америка» Филадельфио Чаморро и других. Американский посол Шелтон только случайно не оказался в числе заложников, поскольку покинул виллу за полчаса до нападения.

Полиция окружила дом и открыла по нему стрельбу, ранив одного из заложников. К месту событий подтянули солдат и бронетехнику. Переговоры с боевиками начал генерал Хосе Сомо-са. Сандинисты выдвигают требования: освобождение всех политических заключенных и их вылет вместе с боевиками в Гавану, уплата выкупа — 5 миллионов долларов в мелких купюрах, обнародование материалов Сандинистского фронта по всем каналам массовой информации Никарагуа.

К утру 31 декабря все требования боевиков были удовлетворены. Штурм виллы не состоялся из-за опасения за жизнь высокопоставленных заложников. Боевики Контрераса с группой освобожденных политических заключенных и крупной суммой денег благополучно улетели на Кубу.

Однако наступающие 80-е окажутся намного более жестокими. Только за первые пять лет, с 1980-го по 1985 годы, количество террактов удваивается. И далее их число стремительно нарастает: в 1986-м — 774, в 1987-м — 832, в 1988-м — 856…

В апреле 1980 года пройдут две крупные операции по освобождению захваченных людей.

Первая операция «Орлиный коготь», закончится полным провалом. Из-за нелепого стечения обстоятельств специальное подразделение «Дельта» под руководством полковника Чарльза Бэквита не выполнит поставленной задачи по освобождению 54 сотрудников американского посольства, ставших заложниками в Тегеране. При этом «Дельта» потеряет восемь своих бойцов и несколько единиц авиатехники.