Я стою перед циклопическим зданием по сравнению с которым кажусь себе лилипутом. Даже не лилипутом, блохой перед сапогом. Меня просто распирает от гордости, ведь я в первом ряду. Чувствую локти своих товарищей справа и слева. Я точно знаю что за моей спиной стоят миллионы таких же как я. Они дышат мне в затылок, и их дыхание сливается в унисон с моим. Я не могу повернуть голову ни в лево ни в право, но вверх смотреть могу. Поднимаю глаза и любуюсь разливами зеленых всполохов света, заливающих все антрацитово-черное небо.

Я пришел в себя. Что за бред мне снился? Машина не двигалась. Из окна над головой лились солнечные лучи, ослепляя меня своим ярким светом. Вики рядом не было. Я постарался приподняться, но снова ничего не вышло. Кто-то взял меня за руку.

— Спокойней. Не двигайтесь. Они ушли за помощью, — сказала Юля, выглядывая с переднего сиденья. — Уже скоро. Мы около больницы.

Я успокоился и стал ждать. Вскоре, дверь над моей головой распахнулась, и замелькали какие-то тени в синих больничных халатах. Меня подняли на руки и погрузили на каталку. Краем глаз я увидел Ивана и Вику, разговаривающую с мужчиной в бледно зеленой форменной одежде врача.

— На МРТ его, я сейчас подойду, — крикнул он увозящим меня медикам. Еще я заметил, как он приобнял Вику и та, кажется, поцеловала его в щеку.

Внутри аппарата МРТ я отключался трижды, каждый раз очнувшись перед глазами стояло черное небо с разлитым по нему северным сиянием. Видимо, сон меня не отпускал. Затем все закончилось и, последний раз заглянув в черно-зеленую бездну, я очнулся в палате. Тело было невесомым, словно его как шарик накачали гелием и отпустили на волю. Руки, ноги и шея двигались, причиняя умеренную боль. Такую боль можно было терпеть ради возможности двигаться. А вот нижняя половина грудной клетки была туго стянута бинтами и вызывала наиболее сильное беспокойство.

— Ты очнулся, — я ожидал что рядом будет кто-то из ребят, но около окна сидела только Вика.

— Да, кажется, — хрипло произнес я. — Со мной все в порядке, кажется. Только тело какое-то ватное.

— Ты под обезболивающими. Это вообще чудо какое-то, что с тобой все в порядке. Думала все будет гораздо хуже.

— Что со мной было?

— Самое неприятное — перелом трех нижних ребер, но все без смещения. Можно сказать трещины. Зажало нерв в нескольких местах позвоночными дисками. В шейном, грудном и поясничном отделе. Но тут мануальщик справился. Ну и сотрясение легкой степени тяжести. Сейчас Игорь все уладит, и тебя будут готовы отпустить.

— Игорь?

— Это врач.

— Тот что тебя обнимал?

— Перестань, та как маленький ребенок, — сказала она это строго, но было видно, что она не сердиться.

— Извини, я все еще не пришел в себя.

— Игорь — это наш врач. Я сказала, что ты из новеньких и врезался на байке в стену. Так что за твое лечение, вроде как, заплатит Марина. Она конечно не заплатит, но это уже будет не важно, — Вика улыбнулась и мне стало совсем хорошо.

— А где ребята?

— Возятся с ноутбуком.

— Каким еще ноутбуком?

Вика кратко пересказала мне случившееся, не забыв отметить авантюристские наклонности Ивана.

— Он весь в отца. Не сомневаюсь, Валера поступил бы так же.

Вошел Игорь и мы замолчали.

— Вика останьтесь на пару дней, лучше последить за его состоянием. Сходим с тобой на ужин. Приглашаю.

— Нет, Игорь, спасибо, но нам пора. Мы и так от основной группы отстали. Нужно догонять.

— Ну как знаешь, может в следующий раз?

— Может быть, — улыбнувшись сказала Вика, помогая мне подняться и пересесть в кресло-каталку.

Машина стояла на стоянке около приемного покоя. Докатив меня до пассажирской двери, Вика помогла перебраться на сиденье, а сама села за руль.

— Ивана и Юлю мы подберем по пути. Нужно уезжать отсюда. Вряд ли нас так быстро догонят, но задерживаться не стоит. Куда двигаемся дальше?

— На восток.

Когда мы забрали ребят из небольшой мастерской, расположенной на окраине, над городом уже всходило солнце. Наша дорога лежала через перевал, по берегу Байкала на Улан-Удэ и далее на Читу.

Меня не пустили за руль под предлогом временной недееспособности. В итоге, мы с Викой снова оказались на заднем сиденье, Иван за рулем, Юля рядом с ним на пассажирской сиденье. Едва тронулись с места Ванька заговорил. Ему не терпелось поделиться информацией.

— Мне удалось спаять зарядное устройство. Ноут старый, но батарея вроде работает. Удалось зарядить немного в мастерской. Спаял переходник для зарядки в авто, — он ткнул пальцем в провод, который в этот момент Юля прилаживала к внутренней розетке и втыкала в порт ноутбука. — Мне его удалось включить, но он был запаролен, — Иван выдержал эффектную паузу. — Но я его взломал, — улыбка до ушей.

— Молодец! Но когда ты успел заделаться хакером, — я не упустил момента съехидничать.

— Да там пароль был «123456», — сказала Юля не дав развить сюжет эпического хакерского взлома, который уже приготовился придумывать Иван.

— Ну вот, всю историю испортила, — он шутливо усмехнулся и продолжил. — Первое что я проверил нет ли там биткоинов, но следов блокчейна на ноуте нет. Совсем. А жаль конечно.

— И что дальше? — вступила в разговор Вика.

— А дальше все. Больше ничего не успел, времени было мало. Вы за нами приехали, пришлось прекращать шпионскую операцию. Сейчас загрузится, Юля посмотрит, что там вообще интересного есть, — посмотрев в зеркало заднего вида, Иван задал вопрос Вике. — Ты уверена, что именно это было нужно военным? Они точно ноут просили привезти?

— Конечно. В сейфе больше ничего не было. Я сама присутствовала при вскрытии.

— Странно.

Мне тоже казалось это странным поэтому я спросил:

— Что-нибудь необычное в самом институте было? Вы по нему походили?

— Да ничего там необычного. Заброшенные кабинеты, длинные коридоры. Правда, там был один этаж под землей. Мы там тоже пошарились. Ничего не обычного, как и везде, но мне запомнилось, что там были какие-то большие емкости.

— Что за емкости? — заинтересовался я.

— Ну знаешь, как огромные мульти-функциональные кастрюли. Большие пластиковые, с такими толстыми крышками на шарнире.

— А они походили на ванны с крышкой?

— Ну можно их и так описать. Внутри все тоже из пластика было.

— Ванны сенсорной депривации. Хотя если в институте изучали мозги, то не удивительно, что такое оборудование там было.

Тем временем, проиграв приятную мелодию, компьютер загрузил систему и после ввода несложного пароля был готов раскрывать свои тайны. Юля погрузилась в изучение файлов, а мы с Викой сначала пытались заглядывать в экран через спинку сиденья, но поняв всю тщетность этого занятия, откинулись назад.

— Как ты думаешь, как скоро Марина поймет куда мы направились и пустится в погоню? Я так понимаю, для погони нужны люди, а в Иланском многие погибли при взрыве, — я не был уверен, что именно сейчас нужно поднимать эту тему, но затягивание разговора тоже было плохим вариантом. Мне было понятно, что Вика переживает о случившимся, ведь она придумала этот план, ну а я был его исполнителем.

— Вика, мне жаль, что так вышло, честно. Но если бы это была единственная возможность сохранить им жизни, — я мотнул головой в сторону ребят, — то я не задумываясь повторил бы то, что сделал. Я вижу ты переживаешь, там погибли знакомые тебе люди, но во первых, это не точно. Мы не знаем, кто выжил, а кто погиб. Кроме Кирилла. С ним все понятно, — ох, зря я и об этом заговорил. Мне начинало казаться, что подобные разговоры совсем не мой конек, но говорить было нужно. — Во-вторых, я в ответе за Ивана и Юлю. Я не могу допустить чтобы они погибли. Теперь и ты входишь в мою зону ответственности и я так же буду защищать тебя, как и их, — что я несу? С моих же слов выходит, что она сама виновата, свалившись мне на голову. Но это не так, я рад что она с нами. Безумно рад. Сейчас она выскажет мне все, и будет права, но с истериками мне проще справляться чем с молчанием. Так что пусть высказывается, потом будет проще. Но Вика молчала, только глядя на меня грустными глазами. И мне снова, как в детстве, показалось что я начинаю изъясняться длинными витиеватыми фразами, смысл которых доходит не сразу. Тогда я начитался произведений Кафки, был такой древний писатель. После этого я несколько недель ходил и одаривал всех монотонными фразами, произносимыми с неизменным растягиванием некоторых слов, втискивая в них экзистенциальный смысл, доступный моему не окрепшему мозгу лишь в той степени, которая была понятна мне, имевшему небольшой жизненный опыт беспрестанной скорби о будущем человечества. Не могу поручиться точно, но возможно «Греком» меня прозвали за эту начитанность и занудство, а вовсе не по ошибке.