Малгожата ответила ему удивленным взглядом, но сразу же постаралась взять себя в руки.

— Да, если ты хочешь…

— Мы тоже, пожалуй, пойдем, не правда ли? — Рогальский украдкой зевнул. — Все-таки мы проехали сегодня порядочный кусок нашей страны, а если речь идет обо мне, то я с самого приезда не присел ни на минуту. Надо выспаться, а завтра утром на пляж!

— Завтра вечером будет бал… — сказал Врублевский. — Вы собираетесь туда?

— Непременно! — Зентек был в прекрасном настроении. — Нельзя же пропустить такое развлечение. Я приехал сюда, чтобы, как говорится, ввести малышку в свет…

— Ах, панна Малгожата не требует никакого проводника. Такая красота — это самый лучший входной билет в свет… — Каплинский поклонился. — Доброй ночи!

— Доброй ночи! Доброй ночи!

В холле, расставшись со всеми остальными, Малгожата остановилась.

— Ты… ты не мог бы немного прогуляться со мной сейчас? — робко спросила она. — Я хотела бы отдохнуть. Здесь везде так шумно. — Она показала глазами на дверь, ведущую в ресторан, откуда до них доносилась громкая музыка.

— Прекрасно. Но тебе не будет холодно в этом платье?

Она молча покачала головой.

Девушка посмотрела на часы. Было без двадцати минут одиннадцать. Она тихо закрыла дверь комнаты и вышла. Уже наступила ночь, но полная луна стояла над морем, и все вокруг было видно.

Она прошла через двор. Пес за домом поднялся, зазвенев цепью, гавкнул и снова улегся на свое место. Девушка вышла на шоссе, тихо закрыв за собой калитку, потом оглянулась. Из-за угла выехал автобус. Фары осветили ее стройную фигурку в облегающем белом платье. Она подняла руку. Автобус замедлил ход и остановился.

— В Здрои? — спросила она, поставив ногу на ступеньку.

— Здрои! — заспанная кондукторша кивнула головой. — Садитесь побыстрее.

Они медленно шли по аллее, ведущей к морю, той самой, по которой днем шел Хенрик Завадский, думая, что возвращается в отель. Оба молчали.

Аллея закончилась. Малгожата остановилась на вершине холма, с которого открывался вид на бескрайнее спокойное серебряное море, освещенное луной. На небе не было ни одного облачка. Теплый воздух поднимался от песка, пахло соснами, которые росли у них за спиной.

Зентек молча подошел и остановился рядом с девушкой.

— У меня дома есть старый будильник, — сказала она. — Сколько раз мне снилось что-то хорошее, и он всегда начинал звонить, и я просыпалась.

— Почему ты об этом вспомнила?

— Потому что я думаю о том, когда он зазвонит. Или сегодня, или завтра, а может, послезавтра…

Она замолчала. Зентек тоже ничего не сказал. Они неподвижно стояли на холме, затерявшиеся между огромными пространствами неба и моря, освещенные фальшивым лунным светом.

Она услышала, что стоящий за ней мужчина вздохнул.

— Луна, — сказал он изменившимся голосом, который должен был казаться веселым. — Одна из тех самых важных вещей, которая дается нам даром… Мы можем пользоваться ей без ограничений, не вводя государство в расходы…

— Да, конечно…

Она медленно наклонила голову и спрятала лицо в ладонях.

Зентек, который смотрел на луну, повернулся к ней и тихо спросил:

— Что с тобой?

— Ничего…

Малгожата подняла голову. Она не плакала. Глаза, которыми она посмотрела на него, были сухи и спокойны.

— Со мной ничего. А может быть, что-то есть? Наверное, это потому, что я очень счастлива и не могу этого понять…

— Ты счастлива? — спросил он не своим, неожиданно охрипшим голосом.

— Да. Потому что я влюблена.

И так просто сказав это, она подошла к нему и положила голову ему на грудь, обняв его руками. Он закрыл глаза. Какое-то время он пытался бороться с собой. Потом уткнулся лицом в ее темные, посеребренные луной волосы.

— Не существует никаких преступников, — она говорила так тихо, что голос ее был едва слышен за шелестом маленьких волн набегающих на песок. — Ничего такого нет и не будет… Я не верю в это. Все это было только для того, чтобы мы с тобой встретились, понимаешь?

Она подняла голову и рассмеялась, как ребенок.

— Ты можешь меня поцеловать? — спросила она.

Они возвращались лесной аллеей, шли молча, обнявшись, почти невидимые под кронами деревьев, за спиной у них светила луна, а впереди мигали огни Здроев.

«Значит, это правда… — думал Зентек. — Значит, это бывает так… Я, наверное, сошел с ума… но я не могу с этим справиться. Не представляю себе, как я смог бы жить без нее… Но она есть… Она есть…»

Внезапно тихий отзвук шагов прервал его мысли.

Он почувствовал, что Малгожата выпрямилась и выскользнула из-под его руки.

По аллее кто-то шел. Когда он приблизился, они увидели белое платье и услышали прерывистое дыхание.

«Женщина… — подумал он. — Молодая девушка…»

Шаги утихли.

— Куда она шла? — вполголоса спросила Малгожата.

— Она торопилась… — Зентек снова привлек ее к себе. — Как ты думаешь, куда девушки спешат в такое время?

— На свидание с молодым человеком? — тихо рассмеялась Малгожата. — Скажи: «Пусть она найдет то, что ищет».

— Зачем?

— Я задумала что-то. Ну скажи…

— Пусть найдет то, что ищет, — повторил он.

Она остановилась и приподнялась на цыпочки.

— Поцелуй меня еще раз… А потом еще раз, а потом тысячу раз!

Девушка, которая миновала их в темной аллее, оказалась на краю пляжа.

Она остановилась и огляделась.

Из темноты вынырнула какая-то фигура.

— Это вы?

— Да, я… — сказал он и подошел еще ближе.

— А знаете… — Девушка пошла ему навстречу. — Я уже вспомнила, откуда я вас знаю! Я видела вас в окне у той… А-а-ах…

Она замахала руками, пытаясь разорвать кольцо рук, стиснутых у нее на горле.

Раннее утреннее солнце уже взошло и около часа стояло на небосклоне. Но капитан Зентек спал в темноте за шторами, которые не пропускали света.

Телефон около кровати зазвонил. Не открывая глаз, Зентек потянулся за трубкой и в полусне приложил ее к уху.

— Да, — сказал он, сдерживая зевок. — Это я… — Он с минуту послушал, что ему говорят, потом глаза у него широко открылись и закрылись снова. — Хорошо! Через десять минут я буду там! Пришлите машину и поставьте ее недалеко от отеля. Я не хочу ехать на своей и не хочу, чтобы вас видели заезжающим за мной… Пока!

Он бросил трубку на рычаг, вскочил с постели, вбежал в ванную и пустил на голову струю холодной воды.

Через несколько минут он уже сбегал по ступенькам отеля. Выходя, он замедлил шаг и осмотрелся. За стойкой дремал дежурный. Капитан нажал на дверную ручку, она отворилась мягко и бесшумно.

Он вышел наружу. Было тепло. С моря дул легкий ветерок. Зентек быстро дошел до первого перекрестка, увидел стоящую за углом машину, узнал водителя в милицейском мундире, сел туда. Машина тронулась с места.

Через три минуты они были уже на краю пустого в это время пляжа. Он выскочил и, увязая в мягком песке, сбежал в направлении маленькой группы людей в милицейских мундирах, стоящей вокруг лежащего на земле неподвижного предмета.

Они молча поздоровались с Шиманским за руку. Капитан наклонился над лежащей.

— Задушена…

— Да. И речи не может быть, что она утонула. Впрочем, платье совершенно сухое. Ну и это… — Хорунжий показал на фиолетовые полосы на шее лежащей. — Следы его пальцев.

— Есть какие-нибудь отпечатки?

— Пока не обнаружили. Видимо, он был в резиновых перчатках. Это означает умышленное убийство…

Зентек потер ладонью лоб. Еще раз взглянул на убитую.

— По-моему, я видел ее здесь вчера поздним вечером. Тогда было уже около одиннадцати. Она очень торопилась. Я встретил ее на аллее. Было темно. Но, по-моему, это именно то платье… У нее были при себе какие-нибудь документы?

— Да. У нас даже есть для вас нечто неожиданное.

Шиманский подал капитану маленькую дамскую полотняную сумочку. Он молча вынул из нее паспорт и, открыв его, указал пальцем на место, где четким каллиграфическим почерком было написано слово: «Камоцк».