— Мария Клосек, — прочитал Зентек. — Родилась в Камоцке. Жила в Камоцке на улице…

Он быстро заглянул в сумочку. Там были разные мелочи: немного денег в кошельке, платок и несколько фотографий. Он взял одну из них и сравнил с искаженным лицом убитой.

Красивое, улыбающееся лицо… Он посмотрел на часы. Была половина пятого.

— Это, видимо, тоже его работа, — тихо сказал он. — Такие совпадения невозможны. Поэтому обо всей этой истории, кроме нас, никто не должен пока узнать.

Внезапно, вспомнив о чем-то, он спрятал фотографию в карман, быстро отдал хорунжему сумочку и побежал в сторону автомобиля, стоящего на краю леса.

— Позвоните мне, где она жила и с кем проводила время! — И он залез в машину. — В «Империал», — тихо сказал он. — Только, ради Бога, быстрее.

Человек открыл глаза и с минуту лежал неподвижно, глядя в потолок. Потом посмотрел на часы. Было пятнадцать минут пятого.

Он встал и в пижаме подошел к двери. Приложил к ней ухо и с минуту стоял, прислушиваясь. Но в отеле была абсолютная тишина. Он вернулся к окну, потянул за шнур шторы, и солнечный свет залил комнату.

Он постоял и посмотрел на море, виднеющееся вдали. Потом потянулся, подошел к чемодану, открыл его и вынул оттуда пару тонких резиновых перчаток, сунул их в карман пижамы, потом вынул из чемодана пружинный нож и сунул его в другой карман.

Он снова подошел к двери. В это время у людей самый крепкий сон, и даже самые загулявшиеся вернулись уже с дансингов и ночных прогулок на яхтах по морю…

На цыпочках он прошел мимо комнаты, где дремала дежурная горничная. Она спала на стуле, свесив голову на грудь, задевая подбородком верхнюю часть белого фартука.

Без малейшего шума он прошел вдоль стены коридора, останавливаясь и прислушиваясь. Комната Малгожаты Зенткувны была еще далеко…

Человек сунул руку в карман, открыл нож и сунул его лезвием в рукав пижамы.

Снова двинулся вперед. Остановился. Внизу стукнула входная дверь. Кто-то быстро бежал по лестнице, перескакивая через три ступени подряд…

Стоящий повернулся и на цыпочках, в несколько прыжков, преодолел расстояние до своей комнаты. Едва он успел закрыть за собой дверь, как бегущий по лестнице уже оказался в коридоре. Он быстро прошел расстояние, отделяющее его от комнаты Малгожаты, нажал на ручку двери и исчез за ней.

Человек в пижаме тихо закрыл дверь, подошел к чемодану и снова спрятал туда нож и перчатки. Потом снова лег в кровать. У него было много времени… Теперь не было никакого смысла что-либо предпринимать. Он натянул одеяло на голову. Как он устал!

Но взвинченные нервы не давали ему уснуть. Он сел на кровать и закурил. Потом встал, вошел в ванную и пустил горячую воду. Он знал, что сон уже не придет к нему. Только сегодня поздно ночью, когда доведет дело до конца, — он уснет.

Зентек тихо нажал на дверную ручку, вошел и остановился на пороге. Он почувствовал, что ноги подгибаются под ним. Девушка лежала навзничь, с головой, откинутой назад. Одна рука бессильно свисала с кровати.

Он подошел, наклонился над ней и, задержав дыхание, приложил ухо к ее груди.

Она открыла глаза и улыбнулась, горячо обняла его руками.

Он выпрямился, потом уселся рядом с ней на кровать и закрыл глаза.

Она положила теплую маленькую ладонь на его руку.

— Доброе утро, — тихо сказала она. — Ты пришел? Это хорошо…

Он погладил ее по голове, стараясь, чтобы она не почувствовала, как дрожат у него пальцы, потом встал.

— Ты знаешь эту особу? — спросил он. Полез в карман и вынул оттуда фотографию.

Малгожата уселась на кровати и протерла глаза. Взяла в руки фотографию и спросила, не глядя на нее:

— Который час?

— Еще рано, нет и пяти…

— Еще нет пяти! О Боже! — Она посмотрела на снимок, потом отодвинула его от себя и закрыла глаза. — Да. Это Марыся Клосек… Откуда это у тебя?

Зентек посмотрел на нее. Сердце у него уже не колотилось так учащенно. Жива. С ней ничего не случилось. Но убийца был в Здроях. А они знали о нем не больше, чем в первый день. А он?.. Мог ли он узнать ее? А может быть, это просто случайное совпадение?

— Это мне прислали из Варшавы, — спокойно сказал он. — Они там ведут следствие во всех направлениях. Полковник спрашивает хорошо ли ты ее знаешь.

— Знаю ли? Конечно, знаю. Мы ведь живем рядом. Даже её окно выходит прямо на мое… Ей восемнадцать или девятнадцать лет. Знаю, что у ее матери было много хлопот с ней в последнее время. Она много времени проводила с молодыми людьми, поздно возвращалась домой, пила водку. Ничего удивительного, ведь отец у нее умер уже лет десять назад. Такая же девушка, как и тысячи других. Даже не самая плохая. Если кто-то, действительно, ею займется, все будет хорошо…

— Да…

Зентек не сказал того, что хотел. Он тихо встал и на цыпочках подошел к двери. Она смотрела на него удивленными, испуганными, ничего не понимающими глазами.

Капитан положил ладонь на дверную ручку, послушал секунду. Потом внезапно открыл дверь.

Стоящий за ней человек отпрянул и сконфуженно улыбнулся.

— Добрый день! — вполголоса сказал он. — Такая прекрасная погода, что… что я подумал, может быть, кто-нибудь из вас захочет искупаться перед завтраком? Поскольку мне не хотелось никого будить, я решил пройти от комнаты к комнате и послушать, не встал ли уже кто-нибудь из вас.

— Мы уже не спим… Но сестра еще лежит. Я как раз сам пришел к ней с подобным предложением. И, по-моему, мне удалось ее уговорить. Если вы хотите нас подождать, мы будем в холле через полчаса.

— Прекрасно! — сказал Каплинский с энтузиазмом, быть может, немного излишним. — Я обязательно вас подожду! — И он быстро удалился.

Зентек открыл дверь и повернулся к Малгожате.

— Ты слышала?

— Да.

— Так пойдем?

— Хорошо. — Она зевнула, прикрыв рот рукой, и засмеялась. — Через полчаса внизу. Наверное, я успею, — она снова рассмеялась, потому что ей неожиданно пришло в голову, что не придется идти в кухню, открывать кран и набирать воду в ведро, а потом возвращаться в свою комнату, чтобы умыться. — Молоко не выкипит… — сказала она, когда он уже стоял в дверях.

— Что?

— Ничего… ничего! Что ты можешь знать о молоке! Возьми эту фотографию.

Он вернулся, взял фотографию Марии Клосек и сунул в карман.

— Буду ждать тебя в холле.

Он вышел из комнаты. Но вопреки сказанному не пошел вниз, а начал тихо прохаживаться по коридору. Отель все еще был погружен в тишину. Зентек посмотрел на часы. Пяти еще не было. А столько уже сегодня произошло.

После его ухода Малгожата упала на кровать и закрыла глаза.

Так она лежала несколько минут, борясь с остатком сна и с желанием спрятать голову под теплым одеялом.

— Раз… два… три…

Она вскочила с кровати и подошла к открытому окну. Море искрилось лучами солнца, отраженными на мягких волнах. Девушка глубоко вздохнула, опираясь ладонями о подоконник. Потом медленно повернулась и, чувствуя на плечах мягкие прикосновения теплого ветерка, пошла в ванную. По дороге она сняла пижаму и, не оглядываясь, бросила ее на ковер.

Когда через полчаса она открыла дверь комнаты, то была уже в белом платье, застегнутом сверху донизу на большие деревянные пуговицы.

Прогуливающийся по коридору Зентек молча покачал головой.

— Что с тобой? — спросила она недоумевающе.

— Ты выглядишь, как мечта бедного капитана милиции, которому приснилась кинозвезда!

— А ты, как мечта убогой кассирши из маленького городка, которой приснился настоящий мужчина!

И, совсем развеселившись, она начала сбегать по лестнице. Он пошел за ней. Но улыбка исчезла с его лица. Платье Малгожаты было того же цвета и похожего покроя, что и платье девушки, найденной сегодня утром на пляже.

Мяч был огромным, разноцветным и очень легким. Даже Рогальский, чье брюшко выдавала пляжная одежда, манипулировал им с удовольствием.