— Вот вы, американцы, часто обвиняете нас в лихоимстве, — продолжал Шин с сардонической усмешкой, — а ведь вы по этой части далеко переплюнули французов, наших первых учителей в этой области.

— Вздор! — не выдержал Грант. — Такой коррупции, как в Сайгоне, я нигде не видел! Подумать только, ваше правительство — это уже после свержения Дьема — заявило, что расстреляет каждого офицера АРВН, укравшего более ста тысяч пиастров, то есть тысячу долларов! Ничего себе, борьба с коррупцией!

— Не спорю, капитан. Я знаю это. Знаю и то, что пока не расстрелян ни один наш офицер.

— Еще бы! Вам пришлось бы перестрелять весь офицерский корпус!

— Добавьте: сформированный и обученный под вашим неусыпным руководством! «Коррупция — это цемент, не дающий рассыпаться армии». Золотые слова! И произнес их ваш Норман Мейлер, американский писатель, бывший американский солдат!

— Послушайте, вы!.. — с угрозой начал было Грант.

— Я дал вам один хороший совет, дам и другой, — попыхивая сигаретой, прервал его Шин. — Посчитайте, капитан, до десяти, успокойтесь, а я потом доложу вам о своем плане захвата уездного начальника.

Грант взял себя в руки. Хорош командир, нечего сказать! Сам же ругал Мэтьюза за оскорбление союзников и не стерпел — влез в дурацкий спор!

Он улыбнулся.

— О’кей, старик! Я принял оба совета и слушаю вас.

План Шина был прост, безотказен и свидетельствовал об отличном знакомстве экс-курсанта «школы грязной войны» в Форт-Брагге с американскими боевиками кино и телевидения. Капитан Тон Дык Шин предлагал похитить при возвращении из школы десятилетнего сынишку уездного начальника и использовать его, как живца при ловле щуки.

— Мои люди подойдут к нему, когда он останется один, — пояснил свой план капитан Шин, — и скажут, что отец занемог в соседней с городком деревне и просил срочно привести сына. Намекнут на сердечный приступ. Полная гарантия успеха!

— Действуйте! — после долгого, затянувшегося молчания произнес через силу капитан Грант. Ему был не по душе этот план, он вовсе не собирался воевать с детьми, но он не мог придумать ни одного аргумента, который звучал бы достаточно веско для Шина.

— Только помните, капитан, за безопасность этого мальчика вы лично отвечаете головой!

Шин с неприкрытым удивлением взглянул на американца.

— Вы отлично знаете, — добавил Грант, свирепея, — что мы должны задобрить этих людей, если не хотим, чтобы они вышвырнули нас так, как уже однажды вышвырнули французов с вашим Бао Даем.

Грант прошелся по лагерю. Жизнь в нем входила в привычную колею. Двое диверсантов шагали с пятигаллонными канистрами к ручью. Другая пара беззаботно перекидывалась кокосовым орехом, как бейсбольным мячом.

Честэр закончил подготовку к выходу на задание и, поскольку идти было рано, решил поразвлечься: затеял индейскую ручную борьбу. Этот могучий парень с фигурой боксера Сонни Листона приехал во Вьетнам вместе с Джеком Уиллардом из 10-й группы специальных войск в Бад-Тёльце. В живописном городке, затерянном в Баварских Альпах, в бывших казармах училища офицеров СС их готовили к диверсиям в странах Восточной Европы, но во Вьетнаме они и многие другие «береты» из 10-й группы оказались нужнее.

Силач Честэр легко одержал победу над тремя «зелеными беретами», причем каждый выигранный поединок принес этому рыцарю частной инициативы и свободного предпринимательства пять долларов. Выплата, разумеется, откладывалась до возвращения в Ня-Чанг.

Передохнув, торжествующий Честэр, спрятав мстительный, злорадный огонек в глазах, подошел вразвалочку к капитану Гранту и вызвал командира на дуэль мускулов.

Этот вызов покоробил Гранта своей фамильярностью, однако он смолчал. Ведь он сам насаждал в команде, как он любил объяснять друзьям-офицерам, свободу в дисциплине и дисциплину в свободе.

— О’кей! — деланно улыбнулся Грант, бросая оценивающий взгляд на могучие бицепсы штаб-сержанта. Уж кто-кто, а он, командир команды А-345, отлично знал, что этот верзила из Вайоминга шел первым в роте по дзюдо, карате и боксу.

Все свободные от заданий и нарядов диверсанты скучились на опушке джунглей, вокруг оседлавших толстый ствол рухнувшего дерева Честэра и Гранта.

— Ставлю на штаб-сержанта полсотни долларов против двадцати пяти! — объявил азартный гасконец Джек Уиллард.

— Идет! — неохотно, явно из чувства офицерской солидарности подхватил Клиф.

Судя по пари, заключенным между «беретами» обеих мастей, фаворитом публики был Честэр, обладавший феноменальным плечевым поясом.

Честэр уверенно облапил ладонь Гранта своей широкой волосатой рукой. Грант понимал, что его командирский авторитет не в малой степени зависит от исхода поединка. Среди зеленоберетчиков культ физической силы — почти религиозный культ. Он пожалел, что дал Честэру заманить себя в ловушку, и решил отнестись к этой схватке с полной серьезностью.

В первом раунде, продолжавшемся всего минуты две, Честэр одержал победу с такой легкостью, что горстка болельщиков Гранта во главе с Клифом заметно приуныла.

— Предлагаю прекратить схватку ввиду явного преимущества Честэра, — сказал Джек Уиллард. — Плакали твои денежки, Клиф!

— Схватка продолжается! — самодовольно ухмыльнулся Честэр. — Ставлю на кон весь выигрыш!

Клиф отрицательно мотнул головой. Переглянувшись, промолчали и два других болеющих за капитана — Фриц и Макс, молодые белобрысые немчики из Западного Берлина.

Положительно никто не хотел ставить на Гранта.

Тогда Грант сказал:

— Идет!

Честэр взглянул на него с удивлением и насмешкой.

Грант сосредоточился. Вспомнил японца, инструктора по дзюдо и карате в Брагге, который без всякого видимого физического напряжения, одним лишь могучим усилием концентрированной воли заставлял вздуваться мускулы своего тела и разрубал ребром ладони кирпичи. «Главное — воля к победе!» — повторял японец.

Второй раунд продолжался не менее пяти минут. У Честэра набрякли вены на лбу. Побагровело, покрылось потом лицо. Голая до плеча рука взбугрилась гипертрофированными мускулами. Такому бицепсу, такому плечу позавидовал бы Геркулес.

Честэр скрипнул зубами, глядя остановившимися глазами на спаянные в мертвой хватке руки. Он вложил без остатка всю силу в последнее мощное усилие — рука Гранта подалась на полдюйма, но не согнулась в запястье. Со стороны поединок казался неравным — ну прямо Давид и Голиаф!

Еще на полдюйма подалась рука Гранта. Честэр решил, что побеждает, что уже победил. Он облизнул мокрые от пота губы, в глазах блеснуло торжество, и эта секундная расслабленность стоила ему раунда…

Теперь Грант бросил в бой все свои резервы, и изумленные «береты» увидели, как рука Честэра дрогнула, по окаменевшим мускулам и жилам пробежал опасный трепет… Честэр спохватился, но было поздно. Его ладонь плотно легла на ствол дерева.

Тяжело дыша, потрясенный Честэр поднял глаза на насмешливо улыбавшегося капитана. Грант увидел угли злобной ярости, тлеющие в глазах чемпиона, и обрадовался. Надо распалить Честэра, разжечь в нем злобу и ярость до всепоглощающего пламени. Только тогда, действуя расчетливо и хладнокровно, Грант сможет выиграть решающий третий раунд.

— Ставлю на кон еще полсотни долларов! — с улыбкой проронил Грант.

— Ты так уверен, что победишь? — прохрипел сквозь сжатые зубы Честэр.

— У тебя, парень, имеется только один шанс выиграть, — издевательски пояснил капитан, — ставь на меня, не прогадаешь!

Последний раунд проходил под возбужденные возгласы диверсантов. Они совсем забыли, где находятся.

Штаб-сержант с таким остервенением стиснул руку командира, что у того хрустнули и онемели пальцы. Грант с трудом выдержал первый натиск противника. А потом ярость Честэра стала работать на Гранта. Ярость сдавила Честэру грудь, нарушив дыхание, ослепила и, ударив в голову, помутила разум, спутала все расчеты, а чем исступленнее ярился Честэр, тем хладнокровнее и расчетливее становился Грант, хотя рука его ныла от напряжения и мышцы наливались молочной кислотой. Честэр не спускал застывшего сумасшедшего взгляда с двух сцепленных, мокрых от пота рук, а капитан смотрел поверх рук прямо в бешеные глаза штаб-сержанта.