— Завтра вечером.

Наступил вечер следующего дня, но она не вернулась.

Прошло несколько дней — она все не возвращается. То­

гда Хасан послал за ней, шах согласился отпустить дочь, но потребовал с Хасана большой выкуп, а потом семь дней

и ночей справляли свадьбу.

Кончилась свадьба, и младшая дочь говорит отцу:

— Дорогой отец, позволь мне слово сказать.

— Говори, — разрешил падишах.

— Теперь ты поверил, что я была права, когда говорила, что подкладка важнее верха?

— Как это? — спрашивает шах.

— А вот так, — отвечает дочь. — Если бы ты был прав, то тот юноша-калека оказался бы важнее твоей дочери.

Но важнее-то оказалась я. У него не работали руки и

ноги, я заставила их ожить. Потом я уговорила его заняться делом. А когда он уехал по делам, я в его отсутст-вие починила дом и построила дворец. Вернулся он и без

всяких затруднений поселился в том дворце. А принял он

тебя с таким почетом и роскошью тоже по моему указа­

нию. А свадьба эта, как ты сам знаешь, была придумана

тоже мною. Ну, вот теперь скажи, верх или подкладка

важнее?

169

Падишах обнял дочь, поцеловал в уста, признал ее

правоту, подарил ей несколько деревень, раскаялся в про-шлом и стал любить ее больше всех.

Как исполнил бог желания девушки и юноши, пусть

он исполнит наши желания!

ГЛУПАЯ ЖЕНЩИНА

Жила на свете глупая женщина, было у нее семь

дочерей. Такая она была бедная, несчастная, на всех семи

небесах к ней не благоволила ни одна звезда1. Вот пришла она однажды в лавку мануфактурщика, а с ней была

ее старшая дочь. Лавочник стал отмерять ситец, но тут

мать выхватила из его рук меру и давай колотить дочь и

приговаривать: «Уж я тебе покажу!»

Дочь, конечно, плачет, зовет на помощь.

— За что ты ее бьешь? — спрашивает мануфактурщик. — Она ведь ничего плохого не сделала, словечка дурного не промолвила.

— Да пошлет мне Аллах смерть! — воскликнула

мать. — А ты слышал, что она говорит?

Мануфактурщик стал просить передать ему слова дочери, но мать упиралась и приговаривала:

— Проклятие мне! Да я провалюсь от стыда, если по-вторю ее слова!

Но лавочник не отставал, и наконец мать сказала:

— Она говорит, что хочет за тебя замуж выйти.

— Вот хорошо! — воскликнул лавочник. — У меня нет

жены, и я женюсь на ней.

На следующее утро заключили брачный контракт, и они

поженились.

Прошло много ли, мало ли времени, мать взяла вторую дочь и пошла с ней в лавку торговца чаем.

— Почтенный, — обратилась она к лавочнику, — от-весь мне немного сахару и чаю.

1 По средневековым мусульманским представлениям, землю

окружали семь твердых и прозрачных подвижных небесных

сфер, на каждой из которых была укреплена одна из планет; по утверждению астрологов, судьбой человека управляли раз­

личные небесные тела и звезды.

170

Бакалейщик стал отвешивать чай и сахар, как вдруг

мать набросилась на дочь и принялась лупить ее.

— За что ты ее бьешь? — спрашивает лавочник.

— Пусть бог пошлет ей смерть, пусть покарает ее!

Она меня опозорила!

— Что же она такое сказала или сделала?

— Стыдно мне передавать ее слова! — воскликнула мать, но он настаивал, и мать сказала:

— Она говорит, что хочет стать твоей женой.

— Ну и хорошо, я не женат, готов на ней жениться.

— Очень уж я бедная, — созналась мать. — Как может

моя дочь надеяться выйти замуж за такого человека?

— Не нужно мне богатство жены, я готов жениться

на ней и на бедной.

На следующее утро сыграли свадьбу, и девушка пере-шла в дом мужа.

Потом мать повела третью дочь в лавку торговца хной

и выдала ее замуж за него. Таким же способом она

выдала четвертую дочь за бакалейщика, пятую — за

москательщика, шестую — за ахунда *, седьмую — за

мясника.

Прошло несколько лет, и захотелось матери навестить

старшую дочь, посмотреть, как она живет. Купила она коробку халвы и пришла к дочери. Смотрит, своим глазам

не верит: богато живет дочка, и черные невольники у нее, и черные невольницы.

Побежали слуги к хозяйке, докладывают, что мать

пришла. Тут еще больше слуг выбегает навстречу ей, низко кланяются, приветствуют:

— Добро пожаловать! Добро пожаловать!

Потом зять вышел, встретил тещу любезно и почтительно. Настал вечер, мать собралась было домой, но ее

не пустили, ночевать оставили. Поужинали они и легли

спать.

В полночь мать встала и решила осмотреть дом дочери. Она зажгла лампу и пошла по комнатам. Ходит она, дивится достатку в доме. Наконец, она пришла в самую

большую комнату, а там мануфактуры — помоги бог!

— Ну и дура моя дочь! — воскликнула мать. — Надо

мне помочь ей!

Она тут же уселась и давай кроить приданое ребенку.

Накроила чуть ли не триста пеленок, рубашонок, распа-шонок и всякой всячины.

171

— Пусть ослепнет эта дура! — говорит она о дочери. — Ну да я ее выручила. Слава Аллаху, с этим делом

я справилась.

А дочь тем временем проснулась и встревожилась, так

как она знала, что мать немножко глуповата. Встала она

и видит, что в большой комнате горит свет.

— Неужто мать что-нибудь натворила? — подумала

дочь, встала и пошла в большую комнату, а там на полу

сидит мать, а рядом с ней груды изрезанных тканей.

— Мать, что это ты натворила? Что я мужу скажу?

— Ослепнуть бы тебе! — закричала мать. — Я испол-нила свой долг! Зачем мне отвечать твоему мужу? И с

тобой мне говорить нечего, отдавай мою коробку с халвой!

Она взяла свою халву и среди ночи вышла на улицу.

Прошло много ли, мало ли времени, и мать решила навестить вторую дочь. Пришла она в дом, ей оказали почти-тельный прием и усадили на почетном месте. Зять наговорил ей любезностей и закончил словами:

— Моя теща только теперь собралась навестить нас, не

отпускайте же ее, пусть у нас переночует.

— Нет, я не останусь, у меня есть дела, — стала отне-киваться мать, но зять настаивал.

Дочь же знала о причудах и глупости своей матери и

предупредила ее:

— Матушка, не срами меня перед мужем, не выкиды-вай никаких шуток!

— Успокойся, доченька, я лягу в уголке и никому не

помешаю.

В полночь мать встала и решила посмотреть комнаты

дочери. Видит, что у второй дочери достатка даже больше, чем у старшей. Вдруг попался ей какой-то кувшин, она

сняла крышку и сунула в него руку. Захотела вытащить

руку обратно, но не смогла. Как она ни старалась высво-бодить руку, ей это не удавалось, и она отказалась от этих

попыток.

Тем временем проснулась дочь, видит, что мать наки-нула чадру и собирается уходить.

— Матушка, куда это ты собралась? — спрашивает

она. — Могу ли я отпустить тебя в такое позднее время?

— Нет, дочка, не могу остаться, мне надо идти.

И мать показала дочери на кувшин и спросила, как ей

быть, а дочь посоветовала:

172

— Когда все уснут, ты выйди из дому, стукни как следует о камень, он и разобьется.

Когда зять и дочь уснули, мать вышла из комнаты и

увидела что-то светлое. Ей показалось, что это камень, и

она с размаху двинула по нему кувшином, и тут разда­

лись крики:

— Ой! Ой! Голову разбили!

А это, оказывается, был лысый слуга, и мать попала ему

по голове. Дочь и зять вскочили с постели, прибежали и

видят, что бедный слуга обливается кровью.

— Ты что натворила, мать? — спрашивает дочь, а мать