сказочных сюжетов. В этой книге тоже есть сказки, являю-щиеся вариантами такого «ядра».

7

Известно более двадцати арабских н персидских названий

различных видов повествовательных фольклорных и полу-фольклорных произведений, причем значение и употребление

этих терминов менялось на протяжении истории их существо­

вания. Само многообразие обозначений понятия «повествова­

ние» показывает, что с давних времен в странах ислама усердно

культивировались и точно разграничивались различные виды

рассказов. Таким образом, историко-филологическое исследова­

ние этой терминологии может осветить историю возникновения

и развития ряда литературных и фольклорных жанров.

Большинство представленных здесь переводов относится к

числу так называемых бытовых сказок. В Иране такие сказки

обычно называются арабским по происхождению словом «хикайат», самое распространенное позднее значение которого —

«рассказ», повествование вообще.

Однако исследование истории этого термина показывает, что

им не зря обозначают именно бытовые сказки. Дело в том, что

основное и первоначальное значение слова «хикайат» было

«подражание», «имитация», «передразнивание для развлечения», и «хикайаты» противопоставлялись другим видам повествова­

ний, ибо в них передавались не волшебные происшествия или

события прошлого, а будничные картины настоящего, в которых

реалистически отображались поступки, нравы и речи героев.

С точки зрения средневековых профессиональных литерато­

ров бытовой рассказ, бытовая сказка были жанром презренным, предоставленным профессиональным сказочникам, шутам и

вообще людям вульгарным. В «высокую» литературу допуска-лись лишь рассказы и сказки, имевшие дополнительное назна-чение: это были либо апологи, как в «Калиле и Димне», либо

собрания поучительных исторических анекдотов, либо повество­

вания этического или мистического характера. Однако популярность бытовой сказки была столь велика, что многие почтен­

ные литераторы составляли своды таких сказок, не раскрывая, правда, своего имени.

К числу таких сказок относятся многие реалистические но­

веллы «Тысячи и одной ночи», представлены они и в этом сбор­

нике.

Для бытовых сказок характерна обыденная, «низкая» об­

становка, грубоватый юмор и подчас сатирическое отношение

к действительности. В них может быть и фантастический элемент, однако, как правило, он играет подчиненную роль. Конечно, и среди бытовых сказок имеется много разновидностей, но указанные особенности присущи большинству из них.

8

На средневековом Востоке, как, впрочем, и на Западе, большой популярностью пользовались книги и рассказы о хитрости

и коварстве женщин и об их же глупости. Сказки о хитрой

жене, коварной женщине, глупой жене Резы и некоторые другие, опубликованные в этой книге, относятся именно к этой ка-тегории. Следует, правда, отметить, что в большинстве этих сказок симпатии читателя вызывают именно хитроумные героини, а не представители сильного пола, обладающие «странной при-вычкой» отрезать новобрачным носы или попадать в запертые

сундуки по велению похоти.

Представлены в сборнике и плутовские сказки, вроде сказки

о «сокрушителе львов» или «хамаданском нищем». Надо сказать, что рассказы о жуликоватых нищих, ворах и разбойниках

находили благодарных слушателей и читателей задолго до расцвета увлекательного жанра детективно-шпионских повество-ваний.

Сказка о мулле Бахлуле и после царя Ференгистана относится к числу многочисленных рассказов о «мудрых простаках», наиболее известным представителем которых является

Ходжа Насреддин, проникший не только в современную литературу, но даже и в кино. По преданию, Бахлул (или Бухлул) —

юродивый, живший во времена халифа Харуна ар-Рашида в

арабском городе Куфе. Бахлул стал арабским прототипом «мудрых дураков», стал героем различных анекдотов, эротических

рассказов и даже дидактических стихов. Переселение его в

Исфахан времен шаха Аббаса — прием, никогда не вызывавший

затруднений у сказителей, а мотив состязания в вопросах и от-ветах фигурирует во многих сказках: этим занимались еще

Александр Македонский и некий легендарный индийский царь.

Есть в сборнике сказки, в которых герой вяжет бесконеч-ную цепь небылиц, и сказки, представляющие версию знаменитого Шемякина суда, и просто веселые рассказы, вроде похождений «трупа» шахского шута или сказки о трех горбунах —

юмор сказок подчас довольно жесток, и смерть не всегда вос-принимается в них трагически.

Не будем разбирать сказочные мотивы, представленные в

опубликованных переводах и кочующие по сказкам разных народов, — это дело сказковедов. Достаточно сказать, что таких

мотивов много и некоторые из них широко известны: спор о

том, кто оживил деревянную куклу, подбрасывание трупа не-виновному соседу, жестокая принцесса, рубящая головы неза-дачливым претендентам и приобретшая всемирную славу под

именем Турандот (жаль, правда, что здесь не представлен ори-9

гинальный вариант, в котором победивший в словесном состяза-нии герой отрубает голову принцессе в отмщение за погублен-ных ею мужчин), и многие другие. Вероятно, все эти истории 0

хитроумных женщинах, алчных и глупых судьях-кадиях, мудрых простаках, жестоких надзирателях и одолевающих всё и

вся простых людях доставят удовольствие читателю.

Нужно сказать несколько слов и о волшебных сказках, также вошедших в этот сборник. Для многих персидских вол­

шебных сказок характерна довольно постоянная схема: у без-детного падишаха чудесным образом рождается сын, жизнь которого полна приключений и странствий в поисках возлюбленной. В конце концов царевич счастливо утверждается на отцов-ском троне. Эта более или менее стандартная сцена может за-полняться самыми разнообразными событиями, и сказка такого

типа часто разрасталась до размеров романа. Главным героем, как правило, выступает младший брат, а состав действующих

лиц почти неизменен и характерен для большинства волшебных

сказок1. Это бродячие дервиши, обладающие чудодейственной

силой и спасающие героя из самых безнадежных ситуаций; купцы, ведущие караванную и морскую торговлю с дальними

странами и экзотическими островами; злые старухи колдуньи, творящие разные безобразия, но в конце концов побеждаемые; прекрасные царевны, иногда мудрые и многоопытные, несмотря

на невинность, иногда совершенно нейтральные и не играющие

активной роли в повествовании; добрые или злые везиры и т. п.

Сверхъестественные силы принимают самое деятельное уча-стие в развитии фабулы, и ни одна волшебная сказка не обхо-дится без внушительного набора джиннов, дивов, пери, гулей и

других представителей арабско-иранского «пандемониума», который был унаследован исламом из древних народных верова-ний. Не забыты в сказках и говорящие птицы и животные, которые сообщают героям различные тайны, способствующие

успеху.

Действие, как правило, происходит в фантастических странах. Часто это Китай (Чин и Мачин), но Китай очень своеобраз-ный и, помимо фантастического элемента, ничем не отличаю-щийся от Ирана; в такой же роли выступает и Каир (Миср).

Дворцы, возникающие и исчезающие в мгновение ока, райские

сады в пустынях, чудесные и таинственные острова, зловещие

руины, заколдованные колодцы и пещеры — таковы обычные

места похождений героев волшебных сказок.

1 См. об этом книгу: Е. М. Мелетинский, Герой волшебной

сказки. Происхождение образа. М., ИВЛ, 1958.

10

Встречаемся мы в них и со знакомыми мотивами — та же

принцесса Турандот, превращения людей в животных, чудесные