— Лидером? Смешно. Ты же понимаешь, что эти люди мне чужды? Я не убиваю ради денег. Я вообще не убиваю. То было заслуженно. А эти… Стрелки, Цефеи, Раэны… они же чудовища.

— Ты удивишься, когда узнаешь их получше.

— А задания? Дай хотя бы пример.

— Убить депутата, подорвать федеральный банк, освободить преступников, выкрасть важные данные.

— Нет, конечно нет, — истерически хохотнула я. — Повторяю для особо одаренных: я не убийца! Я не желаю зла обществу!

— Да? Зато общество желает зла тебе, — усмехнулась Рицемара. — Так зачем жалеть этих… людей? Всем плевать, что ты сгниешь в тюрьме, всем плевать на твою изнасилованную шестилетнюю дочь, которую сожгли вместе с мусором от презервативов и пачек Мальборо. Знаешь, — покачала головой она, — нет ничего, что могло бы оправдать общество. Нет причин жалеть их, этот биомусор, он копошится и ползает в дерьме. Давай, назови хоть одну причину, почему зло это зло? Где грань между добром и злом? Все в шаблонах, понимаешь? Нет добра или зла, все относительно.

— Какой вздор. — Я покачала головой, собираясь с мыслями. — Если я лично пристрелю какого-нибудь мэра, то жизнь станет лучше? Для кого? Где в этом та относительность, о которой ты говоришь?

— А кому будет хуже, если ты его пристрелишь?

— Его семье, обществу!

— И плевать, Эсфирь! Плевать, кто там будет страдать от той пули. Это не твоя забота. Кто-то помучается, да, но помучилась и ты! Неужели гнили этих людей ты ещё не увидела? Неужели ужасная смерть Маргарет не доказала, что этот мир мерзок? Что его незачем пытаться облагородить и оправдать? К чему эта глупая принципиальность, когда все вокруг погрязло в говне?

— Я отказываюсь.

— Хочется сгноить себя просто так? Ты ведь свершила правильный поступок, но должна умереть в стенах тюрьмы. Вот оно, добро, которое ты так хочешь сберечь? Ты правда хочешь этого?

Я задумалась. Конечно, эта бестия прекрасный манипулятор, превосходный балагур и диктатор. Но я не хотела умирать. Никто не хочет. Может, ее хищные, крайне искусительные речи имели положительный отклик во мне. Я надолго задумалась, ковыряя мраморную говядину в блюде. Наконец, спросила:

— Обязательно убивать?

— Нет. Этот груз на плечах Морган, Цефея и Кирка. Ты лишь их надзиратель, держащий в узде буйность нравов.

— Хорошо, я согласна. Сколько времени я буду должна тебе?

— Я отпущу вас всех, когда вы выполните последнее задание. Года через два. Но вот ещё: в Англии есть другая группировка, и ее глава мой враг. Организация «Ковчег». По сути, они занимаются тем же, но работают на другого человека и часто нас подставляют.

— Куда я вообще попала?

— В закулисье нашего мира. На то, что не видно обычному человеку. Заговоры с целью розжига войны, подготовка к массовым убийствам. Мы те, действия которых показывают в новостях. Которых невозможно найти и невозможно связать цели с действиями. Думаешь, почему и из-за кого случаются войны и теракты? Это наша работа, наши игры и деньги.

— Черт, — усмехнулась я. — Надеюсь, эти два года пройдут незаметно.

***

—..бля, я пиво пролил, — услышала я из недр заброшенной скотобойни. Рицемара дала мне координаты убежища «Антихристов», вручила сумку с наличностью в размере полумиллиона евро и дала водителя.

Разваливающаяся скотобойня на отшибе Лондона до сих пор смердела тушами коров и свиней, призрачно висящих на металлических крюках. После того запаха я стала вегетарианкой, после тех помещений с площадками для перерезания шей, после тех холодильников с крюками на потолке. И тех литров старой крови, уже давно почерневшей от времени.

Компания из трёх человек ютилась в служебном помещении, где они обустроили спальню, кухню, кабинет и гараж одновременно. Девушка, вероятно, Раэна Морган, лежала на коленях молодого мужчины в классическом коричневом жилете и белой рубашке. Он молча крутил в пальцах карманные часы, а второй держал Морган. Трой Кирк, или Стрелок, собственной персоной. Рицемара была права, когда говорила, что он статен и красив. Ужасный педант и перфекционист, осиротевший в десять лет.

У черного мотоцикла копошился рыжий Леви Цефей с пятном от пролитого на грудь пива. Он рассказывал о последнем соитии с куртизанкой из Уайтчепела, о ее огромном вымени и колючем лобке. Да, как и говорила агент: говорливый, озабоченный и неряшливый. Но также она уточняла, что в действительности он страшен и опасен. Цефей как клоун в мирное время, но в работе оказался хуже монстра. Он мог бы попасть в модельное агентство со своими данными, но попал в подпольную сеть террористов и маньяков. Рицемара предупредила меня, что Леви в существе очень жестокий и озлобленный, и что ненавидит говорить о себе и своих травмах. Единственное, что она рассказала о нем: что его родители были кошмарными людьми, и что его насиловал отец до тринадцати лет.

И миниатюрная Морган — светлая девушка с детским личиком куклы из фарфора. И врачеватель, который не лечил, а убивал ради гедонизма. Милая, иногда по-детски наивная, но убившая сотню людей, чтобы купить побольше бриллиантов и брендовых платьев. Она мирно сопела на коленях Стрелка, зажав в маленькой ладони его указательный палец. Забавно, ведь на ее пальце блестело дешевое колечко из набора «Киндер-сюрприз».

Три визуально обычных человека, но в деле — убийцы с травмами в душе. Страшно и жалко.

— Леви, Трой, — деловито вошла я, бросив сумку посреди помещения. — Эсфирь Кифа, ваш..

— Не говори, что командир, а, — взвыл Цефей, выглядывая из-за мотоцикла. — Прошлый, Мэтт Гир, был ублюдок, который нас обворовывал и посылал в самое пекло, а сам ссал. Козел! Трусливый козел!

— Доброй ночи, — кивнул Трой. — Рад знакомству, Эсфирь. Наши имена ты уже знаешь. Агент сообщила о новом лидере.

— Ну типа поэтому мы здесь, — улыбнулся Цефей. — Добро пожаловать в наше убежище! Тут мы работаем, не подумай, что бомжи! У меня хата в центре Лондона!

— Агент сказала, что вы при деньгах.

— Скоро и ты будешь, — подмигнул Цефей, приобняв меня. Я усмехнулась, не став отталкивать его. — Морган, красавица, проснись и пой!

— Отвали, Леви, — промычала та, уткнувшись лицом в бедро Троя и крепче сжав его палец. — Я не спала всю ночь, дай хотя бы час.

— Все нормально, — кивнула я Цефею, — пусть отдохнёт. Агент говорила, что Раэна… выходила на задание.

— Ага, она типа у «Ковчега» лидера вырезала. Он уебок тот ещё, в мэрии кусок волос ее оставил. Пришлось убить следаков и выкрасть улики. Подставляют, уроды.

— А почему?

— Ну как, мы их конкуренты. Нет нас — больше зеленых.

— Почему вы?

— Мы лучшие в своей… профессии, — ответил Стрелок. — Деньги? — он кивнул на сумку.

— Да. Ваши проценты за работу.

— Мою долю можешь забрать, — сухо сказал он, — у меня все в порядке с финансами. А вот тебе нужно будет купить некоторые вещи для работы.

— Например?

— Рацию, форму, фальшивые документы, снять квартиру. Да и в целом на жизнь, ты же только из заключения, совсем голая. И на таких каблуках каждый день не походишь.

— Хорошо, я поняла. Надеюсь, вы мне поможете..

— Разумеется, — вяло улыбнулся Трой. — Мы теперь одно целое, Эсфирь.

— Немезида же, да? — вспомнил Цефей. — Как круто звучит! А почему?

— Леви, — шикнул Стрелок.

Я с секунду взвешивала, стоит ли говорить о моей боли.

— Я мститель, — честно ответила я. — И Немезида была богом возмездия у древних греков. Мою шестилетнюю дочь убили.

— За что? — сонно спросила Морган, выглядывая из-за Троя и потирая заспанные голубые глаза. — Убить ребёнка… это ужасно!

— Напротив моего дома жила семья Смитов, — начала я беспокойно, — у них был старший сын, уже сидевший за попытку насилия. Он был чем-то болен, что-то с мозгом: часто убивал местных собак и душил кошек проволокой. В ту субботу он закинул мою Маргарет в машину, когда она гуляла с друзьями около дома, и вывез за город, изнасиловал, потом вернулся за кузеном и снова изнасиловал. Они… — я чувствовала, как давит в гортани, как надламывается голос и я начинаю плакать, — тушили об ее тело сигареты, тыкали ножом ей между ног и одновременно насиловали. А после заживо сожгли в бочке с мусором. Вся их семья знала об этом и молчала, сидела спокойно перед телевизором и смотрела новости о пропаже Маргарет. Мой муж повесился после похорон, я осталась совсем одна.