— Саша, пожалуйста….
— Тридцать секунд!
Игорь смотрел в его лицо каким-то удивленным взглядом. Да, это не злость, это явная растерянность! И Саша продолжил, быстро теряя контроль над своими эмоциями.
— Я уеду через два дня и не буду больше тебя доставать. Но я хочу знать, Игорь, почему ты оставляешь меня! Должна же быть какая-то причина! Почему ты больше никогда не обнимешь меня, Игорь? Мне это так нужно! — неожиданно для себя сформулировал Саша главное. Тузов опустил глаза и отступил на шаг от явно напирающего на него Сашки, который не давал ему ответить. — Конечно, если я запрыгну на тебя, как раньше, помнишь? Ты меня уже не удержишь!
Саша наступал на него, Игорь бегал глазами по полу в поисках спасения, но его уже не было! Он поднял руки, защищаясь и отходя назад, но ловкий Сашка поймал его запястья.
— Но ты же можешь сесть на диван, Игорь, — вдруг понизив голос, сказал Саша и мягко его подтолкнул, вынуждая опуститься на сиденье. — Вот так. А я могу сесть тебе на колени, — и по-кошачьи грациозно опустившись, он оказался сверху, обнимая Игоря за шею.
— Саша, что ты делаешь? Я прошу, перестань, ты не понимаешь!.. — Игорь попытался освободиться, но Саша держал его крепко.
Сашка прижался щекой к его горячей шее, всеми легкими втягивая этот родной аромат его волос, его кожи, его дорогущего парфюма.
— Я все понимаю, Игорь, я уже большой мальчик. Обними меня, пожалуйста! — шептал ему Сашка в самое ухо, не в силах справиться с крупной нервной дрожью.
И вдруг… Вдруг Саша почувствовал, с какой силой и страстью сдавили его сильные руки, и этот бархатный срывающийся шепот: — Жизнь моя, Сашенька… Мальчик мой золотой!
Этого момента Саша не забудет никогда. Как от электрического тока, все волосы на Сашкином теле встали дыбом, он задыхался и чувствовал, как сводит от напряжения все тело. Это была не просто эрекция, ему показалось, он сейчас весь взорвется от этих горячих ласк и шумного дыхания Игоря.
— Скажи, что мне делать, Игорь?! — взмолился Сашка. — Я не знаю, как, я в первый раз!..
Руки Игоря уже расстегивали Сашины джинсы.
— Можно?
— Да-да, Игорь, пожалуйста! — бился в нервных конвульсиях Сашка, пытаясь скорее освободиться, и громко вскрикнул, уже непроизвольно толкаясь в его сильную властную руку.
Игорь быстро вытер ладонь о край своей рубашки и начал укладывать все еще напряженного Сашку на диван.
— Все, все, мой хороший…
— Я еще могу, Игорь, — сказал Саша, глядя ему в глаза, не отпуская шею и не желая расслабляться. — Ты же тоже должен, — сначала он схватился за пояс брюк Игоря, быстро передумал и, извиваясь, освободился от своих.
Тузов на секунду замер, глядя в эти горящие жаждой продолжения глаза, и рывком расстегнул свою рубашку.
«Какое же у Игоря тело!» — Сашка вцепился в жесткие плечи Тузова, жадно бегая взглядом по выпирающим мышцам его сильного торса, по заросшей груди и снова не зная, как эту свою страсть реализовать. Но Игорь не ждал от него никаких действий.
Игорь ласкал губами Сашкину шею в разрезе расстегнутой белой ткани, и Саша просто задыхался от его горячего дыхания и прикосновения его щетины, но Игорь быстро спускался ниже, и Саша замер, в оцепенении глядя на его действия. Что он собирается делать?..
— Игорь…
— Разреши мне, Саня, я очень хочу!
А некогда уже было размышлять, и Сашка взвыл от этих ощущений. Игорь взял его сразу, почти полностью, плотно сжимая в упругих движениях рта, а за несколько секунд до неминуемой разрядки вдруг почти выпрыгнул на Сашку, оперевшись на одну руку, прижимаясь к его возбужденному члену своим и захватил их обоих ладонью.
Сашка безумными глазами смотрел на происходящее. Его не то чтобы испугал размер Игоря, он, как под гипнозом, просто не мог оторвать от него взгляд и завизжал сквозь сцепленные зубы, наблюдая, как смешивается их семя на его животе.
Игорь накрыл Сашу своей рубашкой и резко поднял взгляд к его лицу.
Саша несколько секунд с тем же безумным, испуганным выражением смотрел прямо на Игоря. И сначала одна, потом вторая крупные капли вытекли из внешних уголков его широко открытых ясных глаз, а потом сразу целый поток слез побежал по лицу. Саша вздохнул на полную грудь, на миг замер и зарыдал во весь голос, как маленький ребенок, откидываясь на диван и зажмуривая глаза.
— Саша, не надо! Ничего страшного не случилось, ты слышишь, Саня! Так бывает, не надо плакать! — пытался Игорь успокоить его, но слышать Саша ничего больше не хотел.
Игорь непроизвольно старался вытереть Сашкины слезы, но разве можно остановить этот сплошной поток! Господи, что он натворил! Получил, наконец, что хотел, уважаемый Игорь Васильевич! Вот он — его маленький Саня, его щипцовый ребенок, божьим провиденьем и его же руками спасенный секунд за десять до неминуемой гибели, заходится в истерике. Спасенный для чего?! Игорь же знал про него все! Два восемьсот при рождении, четвертая положительная группа крови, асфиксия. Плохой аппетит и капризный желудок, гипертонус, крайняя тревожность, плохой сон, неустойчивая психика. Все это бывает у таких детей… Только вот детей таких больше не бывает!
От этого невозможно было избавиться? Так надо было избавиться от себя! Это не поздно было сделать еще вчера, еще сегодня, еще час назад! И пусть бы лучше этот ребенок остался совсем один, чем со всем этим… Можно было бы остановиться сразу, после первого Сашкиного оргазма, Cаня еще был тогда адекватным. Ему еще можно было бы что-то объяснить! Так нет же, надо было исполнить этот блестящий блицкриг, спеша реализовать максимум своих извращенных фантазий за этот единственный в жизни шанс! Бедный неприкаянный ребенок бросился на него в отчаянном порыве, и что же мудрый Игорь?.. Великий и опытный Тузов все очень доходчиво продемонстрировал, что еще надо объяснять?.. Он даже истерику эту остановить не может!
Саша мотал головой в ответ на все его слова и действия, и вся эта изначально неправильная история проносилась в памяти.
Игорь помнил многих своих детей. Сотни, тысячи?.. Бывали случаи тяжелые, бывали типичные, бывали необъяснимые… Но этот мальчик — не один из них. Он просто один. Отдельный.
Его потеря, казалось, неминуемая уже на раннем сроке, была бы страшной трагедией для его родителей. А Игорь был их другом. Сашина мать смотрела на Тузова как на господа бога, впрочем, как и все женщины в таких ситуациях. Тогда Игорь был еще очень молодой и не такой опытный, ему казалось, он в одиночку борется со всеми силами природы, стараясь сохранить этого непредсказуемого ребенка задолго до его рождения. Он слушал его и мысленно уговаривал держаться. Еще хотя бы две недели, потом еще две. И вроде бы все должно было стабилизироваться, но стоило ослабить контроль хоть ненадолго, стоило попытаться хоть что-то отменить, давая отдых его несчастной матери, угроза прерывания беременности повторялась, и нужно было экстренно что-то придумывать. В том дефиците медикаментов, на той допотопной аппаратуре… Он придумывал, он на ходу интуитивно изобретал новые медицинские протоколы и снова его успокаивал. Он вынашивал его самостоятельно, как шутили коллеги, и это было недалеко от истины. Так было до самого последнего дня, до даты того долгожданного всеми кесарева, назначенного Игорем на пятое августа.
Но разве Саня мог идти по протоколу? Третьего августа только что вернувшегося с сумасшедшей смены Тузова вызвали в срочном порядке: Сашка решил прорываться сам. Поздно было делать кесарево. Все эти месяцы усилий Игоря, все его изобретения и планы заканчивались полным провалом. Измотанный организм матери продержался недолго и ожидаемо прекратил родовую деятельность. Реанимацию женщины надо было начинать немедленно, бросив застрявшего ребенка. Но решение всегда за ведущим роды врачом. У него были секунды на это решение, и он начал тянуть Сашку. Под отборный мат анестезиолога, под вопли и проклятья собравшихся знатоков всех шаблонов и предписаний он не сделал ни одной ошибки, ни одного неточного движения, он вслепую чувствовал его каждое слабое движение, и он его вытянул. Живого.
