В вестибюле снова повисла тишина. Лассон оглядел нас и подытожил:

— Я вижу только два пути: бежать или захватить Менаги. Это рискованно, но всё остальное ещё рискованней. Времени, пока он поймёт, что его троица оплошала, у нас немного. Поэтому… кто за?

Некоторые подняли руки сразу, другие задержались в нерешительности. Но в итоге согласились все. Я не голосовал. Мой мозг отчаянно пытался сообразить, что вообще происходит. Я лишь улавливал, что нельзя здесь оставаться и нельзя бежать. Голос Лассона был убедительным, и это действовало на остальных. Но я слышал только неопределённую угрозу. Я не хотел умирать. Кажется, с того момента, как Самманч направил на меня револьвер, я хотел жить настолько, насколько никогда не хотел прежде. Несмотря ни на что. И я не хотел ни в кого стрелять больше. Разве что в того, кто стоял за всем этим.

Картина у меня в голове никак не собиралась воедино. Я поверить не мог, что Менаги — тот самый Менаги, который привёл Антарту к независимости, — пытался убить нас. Я ненавидел кого-то за произошедшее, но эта ненависть никак не связывалась с Менаги. Словно это были два разных человека.

— Решено, — сказал Лассон. — Давайте посмотрим, что у нас с экипировкой.

Я вспомнил, что оставил свою винтовку в телефонной, и, подчиняясь этой мысли, пошёл туда. Оставшись наедине с собой, я обратил внимание, что в голове всё ещё шумит. Ружьё стояло всё там же. Последние полчаса я не ощущал никакой устойчивости. Просто плавал в пустоте. Деревянное ложе в руке возвращало меня к действительности. За него можно было уцепиться как за якорь.

Ощутив это, я глубоко вдохнул и вернулся в вестибюль. Там все уже снова были вооружены. Лассон увидел меня, подошёл и положил мне в руку пару магазинов для винтовки.

— Надеюсь, это тебе не пригодится, Ашвар, — сказал норвальдец.

После этого он повернулся к остальным и произнёс:

— Теперь нужно хорошо всё спланировать…

***

По пути на «Январь» машину вёл Лассон. Я сидел рядом с ним. Голова немного прояснилась, но меня снова охватывала дрожь. Весь этот бесконечный день мы путешествовали от одного кошмара к другому. Я не надеялся, что дальше будет лучше.

Лассон бросил на меня взгляд и спросил:

— Как ты себя чувствуешь, Ашвар? Ты совсем бледный.

— Нормально, — ответил я.

— Подай мне карту и компас.

Я протянул Виктору то, что он просил. Но он их не взял, лишь посмотрел.

— Вездеход, конечно, трясёт на ходу, — сказал Лассон, — но тебя трясёт не меньше.

Я ничего не ответил, лишь положил карту и компас обратно себе на колени.

— Сделай глубокий вдох и сосчитай до четырёх, — продолжал Виктор.

Я сделал то, что он сказал.

— Теперь выдохни, сосчитай до четырёх и снова глубоко вдохни.

Он повторил это несколько раз, а я исполнил. Кажется, мне стало немного лучше. Я не пришёл в норму, но дрожь несколько унялась. Лассон продолжал говорить, не отрывая взгляда от дороги:

— Волнение заставляет тебя дышать чаще. Сердце бьётся чаще. Тело трясёт. Но если ты усилием воли приведёшь дыхание в порядок, то и всё остальное придёт в порядок. Тело, Ашвар — это необъезженная лошадь. Разум — наездник. Лошадь без наездника способна в панике со скалы прыгнуть. Тело нужно дрессировать и держать под контролем. Тогда оно тебя не подведёт. Нам сейчас нужно быть собранными и спокойными, чтобы всё сделать правильно.

То, что он говорил, было совсем не похоже на знакомую мне лакшамскую философию. Но я не мог отрицать, что его подход действует.

— Та́к тебе удаётся сохранять спокойствие? — спросил я.

— Не только, — уклончиво ответил он.

Остаток пути мы провели в молчании. Через полчаса перед нами наконец предстал «Январь». Лассон открыл окошко, которое сообщалось с пассажирским отделением, и крикнул туда: «Приготовились!» Я снова ощутил лёгкую дрожь. С виду всё было как обычно. Никаких пропускных пунктов, которых я, впрочем, и не ожидал. Здесь не выставишь часовых. «Январь» выглядел вполне буднично, и мы заехали на его единственную улицу.

— Это оно? — спросил Лассон, указывая на здание администрации.

— Да, — ответил я.

По мере того как наш вездеход приближался к администрации, моё волнение усиливалось. Снаружи не было ни души. Может быть, кто-то заметил нас из окна — вполне вероятно, Менаги оставил наблюдателей в зданиях. Вполне вероятно, Самманч должен был связаться с «Январём» после того, как разделается с нами. Но вряд ли хоть кому-то могла прийти в голову мысль, что сейчас внутри вездехода сидит не он.

Когда мы были почти на углу администрации, Лассон снова крикнул в окошко:

— Ижу, Нанг, Галаш, Маги — приготовились!

Он сделал короткую остановку прямо на углу и приказал:

— Пошли!

Я услышал, как открылись двери в пассажирском отделении, и возню позади. Через несколько секунд двери вновь захлопнулись, по корпусу постучали, и Лассон двинулся дальше. Повернув голову, я увидел, как четыре человека с ружьями через плечо быстрым шагом направились к запасному ходу администрации. «Только бы всё получилось!» — пронеслось в моей голове. Они скрылись за удаляющимся углом, а вездеход снова остановился, теперь уже у главного входа.

— Ты готов? — спросил Лассон, вытаскивая мою винтовку из-за сидения, и, не дожидаясь ответа, крикнул назад: — Пошли!

Я взял ружьё у него из рук, сделал глубокий вдох и вылез из машины. Спрыгнув на снег, я увидел, как подходили Вайша и Мекат. Лассон обошёл машину и сказал мне:

— Пойдёшь впереди.

Я снова глубоко вдохнул, пытаясь унять дрожь, и взялся за ручку двери. Моё воображение рисовало коридор, полный нацеленных на нас ружей. Но внутри всё было очень буднично — только дежурный, склонившийся над своим столом и не обращающий на нас никакого внимания.

— Помнишь, что говорить? — шепнул мне Лассон из-за плеча.

— Да, — тихо ответил я.

Мы шли по коридору быстрым шагом. Виктор держался за нашими спинами, чтобы его белое лицо не смутило дежурного. Как будто его не могла смутить толпа вооружённых людей! Впрочем, вооружённых людей он сегодня уже видел. Внутри стоял полумрак, а из-за угла доносилось эхо шагов второй группы. Когда мы приблизились к дежурному, он поднял голову. Я только было открыл рот, чтобы заговорить с ним, как вдруг вперёд выскочил Лассон и наставил револьвер на бедного парня. Дежурный замер с широко открытыми глазами. Норвальдец приложил палец левой руки к губам, а потом тихо сказал:

— Руки держи на столе.

Дежурный испуганно посмотрел на свои ладони, будто был не уверен в том, где они находятся, а потом снова поднял глаза на Виктора.

— Слушай, мы не бандиты, — своим гипнотизирующим тоном произнёс Лассон, не опуская, впрочем, револьвер, — мы здесь работаем. Но у нас кое-что произошло. Мы не собираемся причинять вред ни тебе, ни кому-либо ещё. Нам просто нужно кое-что выяснить. Ты понимаешь?

Дежурный нерешительно кивнул.

— Хорошо, — продолжил Лассон, — просто веди себя тихо, и скоро всё закончится. Если ты будешь делать, что мы говорим, никто не пострадает. Ты будешь вести себя тихо?

Дежурный снова кивнул, уже с бо́льшим энтузиазмом.

— В здании есть охрана?

Дежурный покачал головой.

— Хорошо. Тогда скажи, где Менаги?

— Должен быть у себя, — испуганно прошептал в ответ дежурный.

— «Должен быть»? — прищурив глаза, переспросил Лассон.

— Я не знаю, я отходил, — торопливо начал оправдываться дежурный, — меня просили забрать формы со склада. Они их всё ещё не заполнили, а формы были нужны…

— Успокойся, — перебил его норвальдец. — Я понял. Сиди тихо, — он повернулся к Мекату и сказал, — следи за этим парнем.

Лассон дал распоряжение, чтобы Ижу и Галаш присматривали за входами и никого не впускали. Ижу сказал:

— Там арсенал недалеко от чёрного хода.

— Хорошо, — ответил Лассон, — тогда встань возле него.

— А что нам говорить, если кто-то сунется? — спросил Галаш.

— Скажи, что администрация временно закрыта из-за чрезвычайной ситуации.