— Послушай, ты всегда защищал меня, я знаю. Во время революции ты под любым предлогом заставлял меня остаться на станции и не ввязываться ни в какие авантюры…

Начальник станции усмехнулся, а я продолжил:

— Я всегда это видел. Когда я только приехал в Антарту, я здесь никого не знал. Ребята, с которыми я учился, попали на другие станции. Как оказалось, работа здесь совсем не похожа на то, чему меня учили. Ты меня шпынял, но и защищал тоже, когда я подводил Шиму. Ты меня со всем здесь познакомил и практически всему научил. Но нельзя всё время меня оберегать. Ты ведь взял меня в Туннель!

— Я взял тебя в Туннель, потому что никто на станции лучше не работает со взрывчаткой.

— Всё равно! Просто один раз, хорошо? Один раз дай мне не остаться в стороне, самому сделать выбор. Я умею обращаться с оружием, я тебе говорил. Ещё один раз, Катан?

Оша смотрел на меня с какой-то отеческой нежностью, а в правом углу его рта застыла ухмылка. Выслушав мои излияния, он ответил:

— Ну и речь! С такими задатками ты Менаги сместишь однажды! Умеешь лясы точить!

Я чувствовал себя немного оскорблённым и польщённым одновременно, но, сохраняя спокойствие, спросил:

— Так и?..

Катан рассмеялся и ответил:

— Ладно, одевайся! Один раз сделаешь свой выбор! Только быстро!

Я бросился в свою комнату и начал впопыхах надевать тёплую одежду. Хотя мои слова, обращённые к Катану, были правдивы, какое-то смутное ощущение говорило, что есть что-то ещё. Что дело заключалось в чём-то большем, чем в моём нежелании снова остаться в стороне.

Когда я вышел, Катан стоял в коридоре уже в одиночестве. Он сказал мне:

— Поведёшь вездеход.

Из медкабинета вышел Вайша в куртке и, не обращая на нас внимания, направился к выходу. Катан посмотрел на него и спросил:

— А ты куда?

Вайша обернулся и сказал:

— В смысле «куда»? Мы же вроде на «Источник» собрались?

— Мы собрались, но тебя-то я не звал.

— Знаю, что не звал. А надо было. Я Чиуту месяца три не видел. Сяду вам на хвост.

— Мы туда не чаи гонять едем. В другой раз съездишь.

Вайша подошёл к Катану и произнёс прежним бесстрастным тоном:

— Знаю. Оружие в руках я держал. Да и при таких раскладах вряд ли врач лишним будет, верно?

Катан смерил взглядом этого мелкого аристократа, который разговаривал как матрос, и сказал:

— Ладно. Садись в машину, я притащу тебе винтовку.

— Спасибо, Катан, — сказал Вайша и пошёл к выходу.

Глядя на него, начальник станции покачал головой и обратился ко мне:

— А ты чего стоишь? Давай, тоже иди.

Я последовал за Вайшей, а Катан направился на склад, ставший временно нашим арсеналом. По пути начальника станции окликнул Шиму, интересуясь, куда это уходит его помощник. Я уже взялся за ручку двери, когда услышал ответ Катана:

— Ищет приключений. Это займёт несколько часов. Мы посидим на «Источнике» и вернёмся. Ничего особенного. Иначе я бы его и не взял.

Я не застал продолжения разговора, потому что уже вышел. Не могу сказать, что последние слова Катана не задели меня. Под его заботой всегда было удобно, но я не мог смириться с тем, что он оберегал меня от того, в чём позволял участвовать другим.

Снаружи снег валил ещё сильнее, чем пару часов назад. Ветер усиливался, а видимость становилась всё хуже. Вездеход стоял в гараже и тарахтел. Я вновь обратил внимание на отверстия и вмятины от пуль на корпусе машины. Так ли уж безопасно было наше задание, как думал Катан? Может быть, нам всё-таки придётся защищать «Источник» от бандитов? С этими мыслями я забрался в кабину и с удивлением обнаружил Виктора Лассона на пассажирском сидении.

— Привет! — сказал он.

— Что вы здесь делаете? — поинтересовался я.

— Решил помочь. Стрелять-то я тоже умею.

Через несколько минут подошёл Катан и забрался с правой стороны так, что Лассон оказался между нами. Я вывел вездеход из гаража. Мы взяли курс на юг, сквозь кружащийся в воздухе снег.

***

По странной конструкторской мысли, трёхместная кабина фактически могла вместить только двух с половиной людей. Пассажирские места сузили, чтобы водителю ничего не мешало. Теснота особенно бросалась в глаза, когда спереди сидели два человека такой комплекции, как Оша и Лассон. Виктор был среднего телосложения, но Катан со своими широкими плечами не смог бы удобно расположиться ни с кем. В кузове сидели Галаш, Ижу, Мекат, Маги, Нанг и Вайша.

Пока мы ехали к «Источнику», видимость упала метров до ста. Собиралась буря, и я надеялся, что мы доберёмся до станции вовремя. Конечно, по дорожным столбикам можно было ориентироваться, но они были не везде. Во время урагана легко было потерять их из виду и заплутать.

Первую половину дороги мы провели в тишине, но потом почти всё время Катан и Виктор разговаривали. Как оказалось, Лассон плоховато ориентировался в том, что происходило в колониях в последние месяцы. Даже о революции он знал только в общих чертах.

— Понимаете, там в тюрьме всё было по-другому, — рассказывал Виктор. — Это закрытый мир. Мы никогда особо не контактировали со станциями. Изредка катались на выходные на «Январь», так и этого не происходило после независимости. До того нам спускали распоряжения сверху, на какую станцию отвезти зэков, вот и всё. Во время революции мы вообще были отрезаны. Единственное распоряжение, которое поступило от Лакчами, а потом повторилось от Менаги, — не рассказывать зэкам о волнениях, о перевороте.

— Так вы их с тех пор вообще никуда не отправляли? — поинтересовался Катан.

— Нет. Никто не хотел, чтобы они узнали о том, что в Антарте больше нет солдат.

— Это многое объясняет, — с недовольным вздохом произнёс Катан.

Виктор повернулся к нему и сказал:

— Меня вот что интересует: почему тюрьма осталась здесь? Зэки же были проблемой Лакчами, что ж их не забрали?

— Я точно не знаю, — ответил Катан, — никогда не интересовался политикой. Надо было работать, а не трепотнёй заниматься. Но думаю, что Менаги пришлось пойти на определённые уступки во время переговоров.

— Уступки?

— Да. Посмотрите на станции. Всё, что на них есть, — собственность Лакчами. Оборудование, техника. Кое-что принадлежало Норвальду, конечно. Но когда они спрыгнули, то продали всё своё барахло лакшамам. То есть наши бывшие хозяева могли дать нам независимость и прихватить всё это с собой. Тогда наша молодая, но перспективная держава рухнула бы на следующий день. Так что, я думаю, тюрьма стала предметом торга. Зачем Лакчами везти домой кучку головорезов, которых они припёрли изо всех своих колоний?

— Неплохой обмен! — усмехнулся Лассон. — Вряд ли зэки идут по той же цене, что и оборудование.

— Кто знает? — ответил на это Катан. — Возможно, они ещё влетят Антарте в копеечку. Уже влетели.

Мне на мгновение показалось, что я слишком увлёкся их разговором и потерял дорогу. Меня охватил испуг, но я тут же увидел маленькие чёрные столбики, которые лишь чуть-чуть возвышались над снегом. Мы пересекали длинную равнину, и ландшафт не давал никаких намёков на то, куда нужно поворачивать. Столбики меня успокоили и вызвали раздражение одновременно. Кто сэкономил на этом? Стоило догадаться, что такие низкие указатели будет заметать!

— Знаете, чего я не понимаю? — внезапно произнёс Лассон.

Мы с Катаном вопросительно посмотрели на него, а Виктор продолжал:

— В колониях — что в наших, что в ваших… — он осёкся, — в смысле, что у Норвальда, что у Лакчами. Так вот, в колониях на Мелае уже давно вспыхивают войны. Там люди так же недовольны и добиваются независимости. Но в отличие от Антарты, там никто не стесняется стрелять ни в демонстрантов, ни в бастующих работяг.

Он сделал небольшую паузу и продолжил:

— Вы мне тут рассказали несколько историй об этих недавних событиях. О том, как рабочие стояли живой цепью, не пуская солдат, и всё такое. Так и почему никто не начал стрелять? Более того, они ещё и пошли на переговоры.