– Дело в том, – мягко, но уверенно начал Хэзэрд, – что мисс Джордан вернется только тогда, когда Трей полностью выздоровеет. Как вы поняли, она оптимистично настроена в отношении здоровья нашего сына. А вообще-то, она просто чудо, мы все так считаем.

Трей улыбнулся с самым приветливым видом. Действительно чудо, подумал он, особенно в постели. Если он убедит присутствующих оставить его, то сможет проверить свое выздоровление очень неспешной оценкой чудодейственных способностей мисс Джордан.

Чудо, что эта проститутка не вывалилась вообще из платья, подумала Мириам Диксон. Ее бедная дочь сидит с округлившимися глазами.

– Еще кофе, дорогой? – спросила в наступившей тишине Блэйз, в душе одобрив реплику Хэзэрда, и улыбнулась Импрес.

– Нет, благодарю.

– Печенье?

– Благодарю, нет.

На лице Мириам было такое неприкрытое выражение недовольства, что, когда она открыла рот, чтобы произнести первую фразу, Трей решил немедленно пресечь все возможные осложнения.

– Ой! – вскрикнул он так громко, что в комнате некоторое время было слышно эхо.

И затем с полным пренебрежением к реализму громко и театрально застонал, схватившись за грудь.

Импрес окинула его удивленным взором. У Трея просто нет ни капельки стыда. Его жизнерадостные серебристые глаза встретились с ее взглядом, и он застонал еще громче.

Немедленно поднявшись, Блэйз сказала гостям с ничего не выражающим лицом, что у бедного мальчика опять появились сильные боли.

– Пожалуйста, извините нас, и спасибо, что пришли. – Провожая посетителей до двери, она продолжала говорить о том, как была рада их видеть. Плотно закрыв за ними дверь, Блэйз вернулась и, наклонившись к сыну, сказала: – Трей Брэддок-Блэк, у вас нет совести.

– А я не видел более дрянного актера, – спокойно добавил Хэзэрд.

– Зато я избавился от них, не так ли? – возразил Трей с самым ангельским выражением на лице.

– Мириам была на грани взрыва, дорогая, – сказал Хэзэрд и разразился долго сдерживаемым смехом.

– Да уж, – с усмешкой произнесла Блэйз. – Я еще не видела ее такой озлобленной. Как мы будем после этого смотреть им в глаза?

– Я и папа берем ответственность на себя, – заявил с ухмылкой Трей. – Мы куда более грубы по сравнению с тобой.

– Пожалуйста, не пугай меня, – с улыбкой предостерегла его Блэйз. – Одной сцены в день для меня более чем достаточно.

И все рассмеялись.

Импрес, видя, что родители и сын связаны такими товарищескими отношениями, захотела покинуть комнату Трея. Далекое от светской условности поведение казалось ей восхитительным, но, вместе с тем, отгораживало их от нее. Однако в следующее мгновение Блэйз вовлекла ее в семейный круг.

– Простите нас, дорогая, – сказала она, – но Мириам Диксон такое тяжелое испытание, что после ее ухода мы чувствуем себя школьниками, сбежавшими с уроков. Она очень неприятный человек, но все терпят ее ради Фанни. Спасибо вам, что держались так мужественно в ее присутствии. А теперь следует позаботиться о ваших платьях. Я пришлю Мэйбел, и она приведет все в порядок.

– Пожалуйста, не беспокойтесь, – ответила Импрес, придерживая рукой лиф платья и чувствуя неловкость от того, что ее разглядывают. – Может быть, другие платья окажутся впору.

– Между прочим, мама, – вмешался Трей, – почему бы не подождать принимать гостей до того времени, пока одежда Импрес не будет изменена?-Трей не отрывал глаз от Импрес с той минуты, как она ворвалась в комнату. Его единственным желанием было остаться вдвоем с ней. Словно юность вернулась к нему, казалось, что Трей годами не имел близости с женщиной.

– Я больше не собираюсь принимать участие в спорах о приеме посетителей, – сказал Хэзэрд с чисто мужским пренебрежением к тонкостям этикета. – Оставляю это на твое усмотрение, дорогая. Импрес, вы выглядите прекрасно. Не обращайте внимания на Мириам. У нее в голове одни псалмы.

А ты, Трей, не злоупотребляй любовью своей матери.

Улыбнувшись, он поднялся и направился к двери. Открыв ее, Хэзэрд обернулся и спокойно произнес:

– Я отправляюсь вместе с Блю в конюшни, там собирается жеребиться кобыла. Если будет что-нибудь меньшее, чем финансовый кризис, пожалуйста, обойдитесь без меня.

И, улыбнувшись еще раз, он вышел.

– Я очень устал, мама, – соврал Трен через минуту после ухода отца.

– О, дорогой., – сказала Блэйэ с материнской заботой. – Я понимаю, что Мириам и Фанни пробыли слишком долго. Этот вопрос с гостями просто нелеп, – решительно добавила она. Беспокойство эа Трея заставило ее забыть о правилах этикета. – Они не поднимутся дальше лестницы, вот и все. Отдыхай, дорогой, а я займусь ими сама.

– Спасибо, мама, – кротко ответил Трей.

Его вкрадчивый голос напомнил Импрес ее младшего брата Эдварда. Он говорил точно так же, когда хотел ее уговорить.

– Может быть, Мэйбел подождет? – пробормотал Трей тихо, опускаясь глубже под одеяло.

Господи, у него вообще нет принципов, раздраженно подумала Импрес.

– Конечно, дорогой – торопливо ответила мать и подошла к нему, чтобы пощупать лоб. – У тебя нет жара?

– Немного, – слабо ответил он.

Жар действительно опаляет меня, подумал Трей. Жар нетерпения остаться вдвоем с Импрес, которая стояла посредине комнаты и внимательно рассматривала его сузившимися глазами.

– Импрес, – с беспокойством обратилась Блэйз, – на что это может быть похоже?

На притворство, додумала Импрес, у которой уже была практика общения с Треем, когда кровь у него закипала.

– Я приготовлю микстуру от лихорадки, – сказала она оживленно, решив, что желания Трея должны быть ограничены.

– Я не буду больше пить это горькое пойло, – Трей отреагировал мгновенно, голос у него был совершенно нормальный.

– Но ты же хочешь чувствовать себя лучше? – спросила Импрес.

– Я бы предпочел просто позавтракать, – пробормотал он.

– Если у тебя жар, ты должен принять лекарство, – мягко возразила Импрес, в ее глазах засверкал вызов.

– В самом деле, дорогой, – сказала мать, – это же для твоей пользы. Пожалуйста, сделай то, о чем говорит Импрес, и я уйду, чтобы ты мог отдохнуть.

Широкая улыбка удовлетворения внезапно появилась на лице Трея.

– Ты права, мама, – согласился он покорно. Выражение на лице у него было до смешного добродетельное. – Хороший отдых избавит меня от лихорадки, я уверен.

Наконец-то Трей добился того, что останется вдвоем с Импрес, Он не сомневался в своем умении завлечь ее к себе в постель. Уж с этим-то не будет проблем. Быстро посмотрев на часы, Трей прикинул, сколько времени осталось до ленча и, решив, что вполне достаточно, оказал:

– Присмотри за тем, чтобы до полудня меня не беспокоили.

– Очень здраво, – удовлетворенно согласилась Блэйз. – Разве он не послушный пациент? – спросила она Импрес, уверенная, что та разделяет ее гордость за сына.

Трей удобно расположился на подушках – глаза у него были невинные, как у младенца, – и с удовольствием ожидал ответа Импрес. Почувствовал ее скептицизм к затеянному им представлению, он, забавляясь, наблюдал за тем, как она будет выходить из затруднительного положения. Станет ли Импрес возражать матери или согласится из вежливости? Осмелится ли она назвать его поведение блефом? Разомлеет ли сразу или будет сопротивляться? А сколько времени потребуется на то, чтобы она забралась к нему в постель?

– Если Трей согласится принять лекарство, я не могу просить о большем, – ответила Импрес с легким злорадством в голосе.

– Ты ведь не против, дорогой? – немедленно откликнулась Блэйз, уверенная, что ее дорогой мальчик будет послушным.

– Я выполню все, что поможет мне поправиться, – двусмысленно ответил Трей.

Его мнение о том, что ему может помочь, видимо, не совсем точно совпадало с тем, что думают его мать и Импрес.

Импрес мгновенно насторожилась. Его тон был слишком дружелюбным и покорным, а ответ прозвучал уж очень неопределенно.

– В таком случае, я оставляю тебя под присмотром Импрес. – Блэйз поцеловала сына и ушла.