Гладкое личико лучницы покраснело, но потом она улыбнулась.

– Ты танцевала на моей свадьбе вместе с ним, – уже громче сказала Кайтлин.

Бланш осталась спокойной. Мортирмир, кажется, обиделся, что его хитрость разгадали. Но потом, как обычно, он забыл обо всем и стал смотреть на Дар-ас-Салам.

– Вот теперь что-то будет. Надеюсь, Гармодий здесь.

Поздним вечером корабли зашли в порт, и к ним направилась лоцманская лодка. Бланш оставалась в каюте, но видела людей в мешковатых штанах, которые кланялись Павало Пайаму как большому господину. Он обратился к Габриэлю, который сидел в брэ и рубашке и читал. На императора он совсем не походил.

– Милорд, прошу отпустить меня. Мой господин хочет меня видеть.

Габриэль встал и сжал руку Пайама.

– Мы друзья, и я тебе не господин. Приходи и уходи, когда пожелаешь. Только передай мое почтение… и почтение мастера Гармодия…

– Да-да, – нетерпеливо сказал Пайам.

– Девушка? – ухмыльнулся Габриэль.

– И не одна, – добавила Бланш.

Пайам насмешливо поклонился.

– Все возможно, – сказал он глубоким торжественным голосом и подмигнул Бланш.

– Ладно, иди. Пришли нам весточку.

Когда он ушел, Габриэль поцеловал Бланш и попробовал поласкать. Было невероятно жарко. Внимание Бланш нравилось, но вообще ее сейчас ничто не интересовало. Впрочем, она знала, что, если он продолжит, интерес проснется.

– Ты правда на мне женишься?

– Да. – Габриэль не останавливался.

– Когда?

– Сейчас? Минут через пятнадцать?

– Я уверена, что беременна.

Его улыбка стала ей наградой и принесла облегчение.

– Интересно, как это случилось? – спросил Габриэль.

– Да уж, интересно.

– В Венике, если получится организовать.

– Ой! – Она поняла, что вмешалась в план ведения войны.

– На самом деле, это будет полезно в нескольких смыслах.

– Очень приятно, – фыркнула она. Она уже осмеливалась на него злиться.

Габриэль приподнялся на локтях. Он лежал на ней, и она, черт возьми, начинала интересоваться происходящим.

– Милая, понимаешь… сейчас так же удобно, как и в любой другой момент.

– Как мило, – буркнула она, обдумывая убийство.

– Смотри. Если ты выйдешь за меня, такова будет вся наша жизнь. Все время на виду. Ты была прачкой, и все об этом узнают. Если у тебя были любовники до меня, об этом тоже все узнают. Наша свадьба будет публичным событием. Я использую ее, чтобы привлечь вениканцев. Они мне нужны. Их банки будут финансировать мою войну. Ты считаешь себя прачкой, но у тебя такие же способности, как у Сью и Майкла. Ты умеешь организовывать. Ты умеешь планировать и исполнять. Я не могу сражаться с Эшем один. Если ты выйдешь за меня, ты выйдешь за войну с Эшем. Из любовницы и королевской прачки ты станешь… главным планировщиком, не знаю. К тому же брак с простолюдинкой сейчас – особенно удачная идея. Помоги нам Господь, если я породнюсь с кем-то вроде графа Тоубрея.

– Отца Майкла, – вставила она, чтобы показать, что слушает.

– Вроде того, – сказал он с покровительственной улыбкой, которую она терпеть не могла.

– Я должна ознакомиться с планом?

Он провел языком по ее ладони, а потом по соску.

– Прямо сейчас?

– Да! – Она села, оттолкнув его.

– Может, я просто объясню? – вздохнул он.

Он оставил ее изучать план, а сам разоделся в бархат, шелк и сукно и спустился по трапу в лодку. Его отвезли на берег к султану и великому магистру. Габриэль явно дал понять, что в этом городе женщины не участвуют в дипломатических миссиях, и Бланш смирилась, хотя ей пришло в голову, что Павало относится к ней вполне серьезно. Это могло привести к скандалу, которого она не хотела.

Не так часто.

Она посмотрела, как он уплывает, и начала читать.

Не дочитав и первую страницу, она в ужасе схватилась за живот.

Султан возлежал на диване, Аль-Рашиди – на кушетке, заваленной подушками. Когда двенадцать рыцарей в тюрбанах, великолепных кольчугах и доспехах, украшенных серебряными стихами из Корана, ввели посетителей, султан встал.

Габриэль выступил вперед и глубоко поклонился. Говорил за него Павало Пайам.

Чтобы сэкономить время, Габриэль пришел как Красный Рыцарь. Встреча султана с императором потребовала бы нескольких недель согласования и церемоний.

Султан неплохо говорил по-этрусски, как и Габриэль, и после нескольких цветистых комплиментов они перешли к сути дела: войне и морским чудовищам.

Султан знал удивительно много.

После нескольких фраз Пайам поклонился.

– От имени моего господина я хочу сказать, что наш М’буб Али встречался с вашим Кронмиром. Они похожи. Говорить ли дальше?

Султан свирепо посмотрел на него, но Пайам, не дрогнув, глядел в лицо немертвым, и взгляд султана тоже выдержал. Габриэль вздохнул и устроился в подушках поудобнее.

Аль-Рашиди не вставал. Пайам смотрел на него со слезами на глазах.

Когда официальная беседа завершилась, их провели по городу: сэра Майкла, сэра Георгия Комнина, Габриэля Мурьена и Моргана Мортирмира. Они вошли во двор, застроенный невысокими зданиями из белого мрамора, и услышали призыв к молитве. Верные молились, а Габриэль усмехнулся.

– А здесь мы считаемся неверными, – сказал он Майклу.

– Ты вообще нечестивец.

После шербета Пайам провел их в покои Аль-Рашиди, где стояли добротные вениканские стулья.

– Боюсь, наша встреча для тех, кто умеет входить в эфир, – сказал Аль-Рашиди.

Майкл и Георгий поклонились и вышли вместе с Пайамом, чтобы пофехтовать во дворе.

Дворец Аль-Рашиди был великолепен, под стать самым роскошным Дворцам, которые видел Габриэль, – а благодаря союзу видел он их немало. Блистал паркет, стены, потолки и полы были отделаны особой инкрустацией, сочетавшей в себе слоновую кость, черное дерево и различные фрагменты всех промежуточных цветов.

Магистр ожидал во дворе, выложенном мрамором. Ни один камень и ни один символ не походил на другой.

Морган почти лишился дара речи и пялился на все вокруг.

– Вы подобны богу, – заявил он.

– Ересь! – сказал Аль-Рашиди. – Но лесть все же приятна моему сердцу. Вы достигнете большего, нежели я, если вас не убьют. А теперь пойдем. У меня немного времени.

– Почему? – спросил Габриэль.

– Что ж, пожалуй, я отвечу. Я должен был умереть уже довольно давно. Около года назад. В отличие от брата Гармодия и этого юного феникса я изучал искусство некромантии. – Он горько улыбнулся. – Мою жизнь поддерживал один из паразитов, но утром я его убил. И сам умру еще до заката.

– Твою мать, – сказал Габриэль, который ругался довольно редко.

– Не стоит, – покачал головой Аль-Рашиди. – Я сотворил великий грех. Могу только надеяться, что сделанное нами искупит его.

Габриэль размышлял так же примерно каждый день.

– Не мне судить вас. Но я тоже надеюсь, что мои дела искупят мои грехи.

Морган был умен, но слишком молод, чтобы их понять.

– А почему вы не сохранили паразита, если могли им управлять?

Аль-Рашиди погладил эфирную бороду.

– Пайам задал тот же вопрос. Во-первых, мне не хватает вашей самоуверенности, я не знал, не обманывают ли меня одайн. И даже сейчас может оказаться так, что они узнают каждое мое слово. Не раскрывайте мне план. Я покажу вам кое-что. Это мой подарок вам и вашим союзникам. И я дам вам совет от имени своего господина, которого они убили. Победив одайн, убейте всех драконов.

Габриэль кивнул. Мортирмир тоже.

– Так и Гармодий говорит.

– Ты колеблешься, Красный Рыцарь, но я вижу их мысли, и они хотят сделать с вами то же самое.

Старый магистр совсем не казался умирающим. Он светился силой и здоровьем.

– Мы не сможем даже напасть без драконов, – возразил Габриэль.