Анеасу понравился образ. Он воспользовался им в эфире и увидел на месте заклинания покрытое стежками полотно. Перевернул его неаккуратной изнанкой вверх и принялся резать и вытаскивать нитки. Работал он медленно, на лицо ему садились мухи. Добравшись до особенно длинной черной нитки, он на мгновение замер от страха, а потом, собрав волю, дернул за нее – и проклятье рассеялось.

Анеас встал. На корточках он просидел долго, колени ныли. Улыбнувшись – и немного, самую чуточку, побаиваясь, он наклонился и выдернул палку из земли.

Раздался хлопок.

В черное желе Анеас не превратился. Он хотел улыбнуться Большой Сосне, но никого не увидел. Через пару минут прибежал Туркос со взведенным арбалетом в руках.

– Я его уничтожил, – сказал Анеас, надеясь, что выходит так же бодро, как у брата.

Туркос настороженно оглядывался и даже принюхивался. Рядом с ним появился Большая Сосна.

– Когда ты этим занялся, мы решили, что ты и без нас справишься. Господи, у него получилось!

Большая Сосна торжественно кивнул.

– Хорошо сделано. Теперь вижу.

Третий набор следов вел прямо на север. Среди отпечатков человеческих ног попадались и другие. Анеас вдруг испугался, что, сняв проклятие и развеяв иллюзию, он сообщил о себе вражескому герметисту. А врагов было больше.

– Я собираюсь отправиться за ними. Но идти надо западнее. Время от времени придется пересекать их след… – Он размышлял вслух.

– Боишься засады? – спросил Большая Сосна.

– Они знают, что я нашел ловушку, – вздохнул Анеас.

– Тогда надо быть осторожнее.

Через несколько минут они уже шли дальше, спускаясь в долину. Их вел Большая Сосна, он выбирал путь между стволов, поваленных древними бурями, и густых зарослей. Иногда их дразнили ровные зеленые луга – любой следопыт знает, что такие луга полны острых кольев и ям с мутной водой, где водятся бобры.

Анеас шел по следу врага. Он двигался как можно быстрее, но его противники полагали, что заклинание прикроет их, и не пытались спрятаться. Ну или это была ловушка. Анеас не отрывал взгляда от земли, рассматривая отпечатки и царапины. Саму эту тропу проложили пришедшие из-за Стены, охотящиеся глубокой осенью. Именно здесь хуранцы и сэссаги шли в глубины Эднакрэгов. Сейчас тропу завалило гнилыми листьями.

Анеас не забывал посматривать и в эфир, а время от времени останавливался и находил взглядом Большую Сосну и остальных.

Он умирал от страха и одновременно от восторга. Он действительно вел за собой военный отряд.

Прощайся с жизнью, Кевин Орли.

Вскоре после полудня Анеас перебрался через очередную кочку и подождал остальных у затопленного бревна. Нагнали его быстро. Выбрали пару часовых: Ричарда Ланторна из Зеленого отряда и Алана Бересфорда из королевских егерей.

Пришедшие из-за Стены ели, как в последний раз.

– Внутри себя нести легче, – обронил Большая Сосна на архаике. Многие засмеялись.

Туркос присел рядом с Анеасом.

– Мне не нравится, что ты идешь один. Я не знаю колдовского искусства, но где одна ловушка, там и другая.

– Я осторожен.

– Я умираю от страха и сейчас сдерживаюсь только из-за часовых. Давай с тобой пойдут двое. Или… у Большой Сосны есть ходящая по снам. Ее зовут Смотрит на Облака.

– Все хорошо, – пожал плечами Анеас, сам слыша ложь в своем голосе.

– Нет. – Туркос положил руку ему на плечо. – Я бы здесь один не пошел, а я кое-что повидал в жизни.

Туркос подсел к Большой Сосне, они оба посмеялись над чем-то, подозвали одного из пришедших из-за Стены. Тот выслушал их, кивнул и подошел к Анеасу. Анеас понял, что это не мужчина, а женщина – высокая, плоскогрудая, в красной грязной рубашке и штанах из оленьей кожи. В ушах у нее (него?) болтались длинные серебряные серьги, но лицо она разрисовала охрой, как мужчина, пряча всякую женственность.

Она – или он – коснулась ладонью лба.

– Ты – Смотрит на Облака? – спросил Анеас на архаике. Он использовал женский грамматический род.

Она долго и пристально разглядывала его и наконец странно хрюкнула. По движениям было видно, что это все-таки женщина. Краска на лице надежно скрывала возраст. Ей могло быть пятнадцать или пятьдесят – правда, руки, там, где их не испещряли шрамы или татуировки, казались гладкими и молодыми.

Если бы ему не сказали, что это женщина, он бы не догадался.

– Ты работаешь с силой?

Она прищурилась и снова хрюкнула. Кажется, утвердительно.

– Смотрит на Облака – баска, – объяснил Большая Сосна, который подкрался незамеченным. Анеас с трудом удержался, чтобы не вскочить.

– Что такое баска?

– Погоди несколько дней – увидишь.

– Возьми ее, – сказал Туркос. – Нам станет проще.

Анеас кивнул, зачарованный.

Пришедшая из-за Стены двигалась по лесу не так тихо, как Большая Сосна, но под ногами у нее ничего не хрустело. Анеас пытался приноровиться. Они вернулись на старую тропу вдвоем, не сказав ни слова. Анеас старался не обижаться: да, старшие чувствовали, что он нуждается в помощи. Он понимал, что ведет себя глупо, но странная женщина – или мужчина – относилась к нему как к ребенку. Или так ему казалось.

Смотрит на Облака сказала, что проверит след. Анеас наблюдал, как она перебирает сухие листья, а потом вдруг почувствовал скрытый взрыв энергии и невольно улыбнулся.

Баска поглядела на него и ответила улыбкой.

Они все еще не говорили друг с другом. Теперь они шли по сторонам от старой тропы, время от времени останавливаясь посмотреть на следы, а иногда пускаясь бегом. Ремни заплечного мешка врезались в плечи Анеаса, но ему хватало опыта понять, что так только в первый день. Через два мешок станет гораздо легче, а уже к четвертому дню Анеас будет об этом жалеть.

Прошел час, потом другой.

Смотрит на Облака прищелкнула языком. На краю маленькой дыры в центре тропы виднелись три четких отпечатка. Два следа перекрывали друг друга. Третий был очень четкий. Боглин. Большой боглин, возможно, даже упырь.

Баска приподняла бровь, а Анеас вошел в свой Дворец и принялся переставлять там вещи. Дворец этот выглядел как заклинательная комната матери в Тикондаге. Он добавил только столбцы букв на беленых стенах. Там висели зеркало и несколько мощных заклинаний, которые ему подарила мать.

Он шел вдоль стены, касаясь нужных слов. Буквы начинали светиться. Большую часть юности он провел, пытаясь что-то спрятать от братьев и матери. Он даже не подозревал, что этот талант может пригодиться на войне.

Сейчас он творил заклинание, которое представлял деревом, склонившимся над костром и скрывающим дым.

Установив эту систему защиты, он начал главное заклинание. Лучи света замелькали по залу, пока не превратились в небольшую звезду, существующую во множестве измерений. Потом он отпустил ее, и звезда взорвалась, распускаясь, как цветок.

В реальности упырь в грязном светлом хитоне появился рядом со своими следами. Он застыл, пытаясь поднять голову и посмотреть вперед.

Баска рассмеялась и слегка шлепнула Анеаса по спине. Он ухмыльнулся. Заклинание вышло неожиданно удачно, и он был крайне доволен собой. Обычно это улучшало его мнение и об окружающих.

– Больше двух дней назад, – сказал он на архаике.

Баска покачала головой. Или покачал. Анеас все еще не понимал. Руки у баски были сильными, но гладкими. Анеас поднял два пальца, указал на солнце, а потом на следы.

Баска просияла.

– Геер-лон-сен, – заявила она, как будто это все объясняло, и бросилась вперед.

Вечером Анеас лежал рядом с Рикаром Фитцаланом и смотрел на звезды.

– Устал, – признался он.

Фитцалан рассмеялся.

– Ты весь день бежал впереди и выискивал ловушки. А я нет. Я разве что тащил поклажу и перелезал через сотни поваленных деревьев, но я и то устал. Боже, и это моя жизнь. Как пришедшие из-за Стены двигаются так быстро? Кстати, а эта ведьма – она мужчина или женщина?