Моя память, словно губка, впитывала информацию об окружающем мире, и у меня был хороший источник. Болтливый, никогда не унывающий и не по годам мудрый, словно шут Трибуле в своей собственной драме. «Трубецкой забавляется». А что? Звучит. Михаил редко навещал меня, что было лишь плюсом, так как я точно не смог бы играть прошлого Святослава перед его лучшим другом. Зато он постоянно звонил и не переставал трепаться. О последних новостях в высшем свете. О родах. Ни о чём и обо всём. Он будто чувствовал, что что-то в Святославе неуловимо изменилось, образуя пустоту в голове после дуэли, которую нужно было заполнить. Однако, о магии молодой дворянин по какой-то причине молчал.

Со смятением разума, в отличии от заклинаний и техник, я умудрился справиться. К тому же, почти сразу после выздоровления, пусть и условного, Андрей Ростиславович сообщил, что я отправлюсь учиться. Было в каком-то смысле здорово вернуться не только в молодое и здоровое тело, но и начать развивать его.

Как я понял, прошлый владелец не особо любил хоть что-то кроме магии. Или кого-то. Его родная сестра шарахалась от него… в смысле уже меня в его теле каждый раз, как мы пересекались в саду. Я много гулял, подставляя лицо солнцу нового мира. Этику «аренды» тела мертвого юнца я отбросил сразу. Что мертво, умереть не может. Жизнь стоит на удивление дешево. Я понял это еще в прошлом мире.

Убил ли я молодого Святослава? Вряд ли, скорее всего он действительно умер из-за ран на дуэли, однако вины я не чувствую. Честно говоря, чувства вернулись в поместье лишь пару раз, ледяными волнами со шквальным ветром, что к моему счастью не могли размыть лишь зарождающийся фундамент эмоциональной стабильности.

В академии стало лучше. Я начал тренироваться и зубрить. Это мир дворян, интриг и крови. В последнем я был уверен. Личная сила — это часть силы семьи. Пусть родной я считал лишь забитую маленькую девчушку с косичками, но и к седеющему интригану никаких негативных эмоций у меня не было. Забавно. Он думает на семь ходов вперёд, но коренные изменения в сыне остались незамеченными. А я лишь играю в шашки. Или, скорее, в Чапаева. Или, может быть, в Штирлица, который давно должен бы провалиться.

Нужно набрать Андрею Ростиславовичу, а то он мне потом все уши прожужжит, шутливо отчитывая в неуважении к старшим рода и короткой памяти. Истина всегда рядом.

У меня в тумбочке лежал небольшой ноутбук, который достался мне от Маслова, нашего заведующего складом. Компьютеры не являются предметом роскоши в этом мире. Реальность здесь вообще очень похожа на начало двадцать первого века на моей Земле. Только без валорума. Но всё равно подарку я был рад. Хотя это скорее была оплата. Я иногда помогаю Маслову по мелочам: сопроводить в город, отнести посылку, поработать грузчиком для новых поставок внеурочно.

В общем, разнорабочий. У меня свой корыстный интерес, и Маслов об этом знает. И знает, что я знаю. А я знаю, что он знает, что… ладно. Я помогаю ему, а он может достать мне книги по магии, бытовые предметы, ну или ноутбук. Равноценный обмен. Ну и человек он забавный, с ним не соскучишься. Вечно вляпается в какую-нибудь историю.

Я помыл руки, умылся, переоделся в домашнюю одежду и достал ноутбук. Местные мессенджеры, конечно, тот ещё примитив, но со своими функциями справляются. Дворяне больше любят письма и личные визиты. Ха, голубая кровь. Но это ширма, ведь письмом не доставишь сообщение адресату на другом конце страны или мира за считанные секунды. Андрею Ростиславовичу я отправил короткое сообщение, что свободен, и мы можем поговорить. Время в Москве отстает от местного на два часа, так что он скорее всего еще даже не готовится ко сну. Работать, работать и еще раз работать — вот девиз главы Львовых.

Звонок не заставил себя долго ждать. Я тут же включил видео.

Андрей Ростиславович сидел на своем кожаном кресле в кабинете. Белая рубашка с закатанными рукавами расстегнута на пару пуговиц и явно указывают на то, что он заработался допоздна. А синяки под глазами на то, что ему жизненно необходим отдых. Мне даже на секунду стало неловко, что мы созвонились в такое время. Но лишь на секунду, все же глава рода, пусть и младшей ветви — это не только привилегии, но и труд, результатом которого может стать как возвышение, так и стремительное падение в бездну.

— Добрый вечер, Святослав, — поприветствовал меня старший Львов в официальном тоне. О-о, стоит ждать неприятностей или серьезный разговор. Я, конечно, понимаю, что долго не звонил, но холодом в его голосе веяло прямо через монитор. — Как поживаешь?

Прямо-таки всем хочется сегодня узнать, как я живу. Я знаю, что Андрей Ростиславович любит младшего сына, и, несмотря на все трюки в рукаве, которых у него может быть побольше, чем у Трубецкого, лишь из-за этого чувства не разглядел во мне совсем другого человека. Я не старался играть прошлого Святослава, так как просто не знал его. Было бы глупо спрашивать родственников и друзей… друга, он у Свята был один, о собственном прошлом. Но и карточку с амнезией разыгрывать не стал, просто сказал, что не хочу говорить о том, что случилось.

Лишь с Михаилом переговорил о том, как я выглядел со стороны, на что он ответил, что не очень уж сильно меня ударили, раз я наконец заинтересовался своим имиджем. Большую часть информации удалось добыть из разговоров прислуги, водителей и Львова-старшего. Каюсь, подслушивал. Иногда еще и подглядывал, но без лишнего энтузиазма. Перерыл компьютер прошлого владельца, много читал в кровати. Ну и еще приступы паники добавили баллов в копилку своеобразного табу обсуждения той ночи. Хотя панические атаки я сымитировать не смог бы, они были настоящие. Тело было в адской боли, психика еле справлялась, но подростковый мозг впитывал всю информацию как губка, будто помолодел на десять лет. Ах, да.

— Вечер. Нормально, извини, что давно не звонил. Обустраивался на новом месте, затем служба. Сам понимаешь, — с кротостью в голосе пробормотал я, опуская глаза с экрана на клавиатуру.

Когда мой взгляд вернулся на экран, то Андрей Ростиславович улыбался уголками губ, а его седые брови были подняты в удивлении.

— Тебя, Свят, оказывается, нужно было в императорское театральное отправлять, а не в военную академию. Ай-яй-яй, какой актер умирает! — с ноткой иронии произнес Львов. Но тут же серьезно добавил: — Молодец. Актерская игра — важный навык. Пригодится в Москве, если решишь вернутся, конечно. Я звоню узнать твои планы на будущее. Ты закончил академию удовлетворительно и устроился тоже… удовлетворительно. Иностранный корпус — хороший шанс упрочить нашу репутацию и обзавестись знакомствами. А еще тебе нужно понимать…

Моя притворная скромность и чувство вины на старшего не подействовали. С другой стороны, я лишь старался слегка сбить его с толку. В месяцы, когда я пытался оправиться, он говорил со мной по-другому, будто с ребенком. И не в смысле, что я его сын, скорее, как с… не знаю, как с самодуром. Хотя из того, что я узнал, спеси у меня прошлого было на целую семью чистокровных дворян-архимагов. Архимагов поголовно. Как будто он был не Львов, а великий де Бальц.

Но им он не был, поэтому несмотря на природный талант к магии, проиграл магу старше. Еще хуже — Суворову. Вообще-то последний, насколько я понял из слухов, поначалу старался не сильно навредить моей тушке. Лишь поначалу. А конец этой истории мне и так известен.

В редкие каникулы дома, после академии, наш стиль общения поменялся, как, собственно, и владелец тела. Ну не собирался я играть малолетнего ублюдка, да упокоится его дух с миром. Я как-то резко набрал мышц в первый год обучения на почве счастья об обретении здорового тела, свежего воздуха и не прекращающейся изнуряющей муштры. Вернувшись на следующее лето, домашние меня не узнали. Гувернантка, кажется, впала в ступор, причитая: «как похудели-то вашблагородие, ой, как похудели, вам бы мяска». Демид, водитель, что встречал меня на вокзале, не сдержался и показал большой палец. А что сказать? Сам был искренне поражен изменениям. Я кубики пресса только в кино видел, так как всегда был худым, а затем перешел в категорию болезненных.