Религиозные лидеры армян несколько раз обращались к властям с просьбой освободить этих людей, но правительство не удовлетворило просьбу представителей духовенства, заточив в тюрьму и их. Таким образом, именитых армян, заключенных в тюрьму, стало почти семьсот человек
[120]
.
Депортация армян по реке
Карта Диарбекирского вилайета в 1914 г. (Р. Кеворкян)
Однажды комендант жандармерии пришел в тюрьму и сообщил им, что был издан высший ираде о высылке их в Мосул, где они должны будут оставаться до окончания войны. Армяне приняли это известие с огромной радостью, добыли необходимые деньги, одежду и другие вещи и погрузились на келеки (деревянные плоты, укрепленные на наполненных воздухом шкурах, которыми пользуются жители этих мест для путешествий по Евфрату и Тигру), чтобы плыть в Мосул.
Через некоторое время стало известно, что ни один из них не доплыл до Мосула
[121]
. Власти продолжали высылать и истреблять армян, семью за семьей, мужчин, женщин и детей. Первыми депортировали из Диарбекира семьи Казазян
[122]
, Тринджян, Минасян и Кешишян — самые состоятельные армянские семьи Диарбекира. В числе семисот депортированных армян был епископ, которого звали, насколько я помню, Мандриас
[123]
. Он был армяно-католическим епископом, почтенным и мудрым пожилым человеком примерно восьмидесяти лет. Турки не проявили уважения к его сединам
[124]
и утопили его в Тигре.
Армяно-католический епископ Диарбекира Андреас Челебян. Последняя его фотография. 1915 г.
Депортированные священники отпевают погибших в пустыне. Фотография А. Вегнера. 1915 г.
Епископ Мкртич, викарий армянского митрополита в Диарбекире
[125]
, тоже был среди семисот заключенных в тюрьму. Видя, что происходит с его народом, и не вынеся бесчестья и стыда тюремного заключения, он облил себя керосином и поджег. Мусульманин, которого посадили в тюрьму за то, что он написал письмо этому епископу три года назад, сказал мне, что он был очень мужественным и ученым человеком, преданным своему народу, не боялся смерти, но был неспособен терпеть угнетение и унижение
[126]
.
Несколько заключенных курдов напали на армян в самой тюрьме и убили двоих или троих из них, чтобы заполучить их деньги и одежду, а правосудием не было сделано ничего, чтобы призвать их к ответу. Правительство оставило в Диарбекире лишь очень немногих армян, умелых ремесленников, которые могли изготавливать обувь и другие вещи для армии
[127]
. Девятнадцать армян остались в тюрьме, я видел их и говорил с ними. Согласно утверждению властей, они были
федаи.Последней депортированной из Диарбекира армянской семьей были Дуниджян. Их выслали примерно в ноябре 1915 года
[128]
. Эту семью защищало несколько влиятельных людей, желавших получить ее деньги или привлеченных красотой ее женщин.
Тигран
Он был одним из членов центрального комитета общества Дашнакцутюн в Диарбекире. Один местный мамур, член общества «Единение и прогресс», сказал мне, что власти схватили Тиграна и потребовали назвать имена его соратников. Он отказался, заявив, что не может назвать их имена, пока комитет не соберется и не решит, нужно ли сообщать эти сведения правительству.
Его подвергли разнообразным пыткам; ему затянули ноги в кандалы так, что они распухли, и он не мог ходить; ему вырывали ногти и ресницы орудиями пыток и так далее. Он не сказал им ни слова, не выдал ни одного имени члена общества. Его депортировали вместе с другими армянами, и он умер с честью за любовь к своему народу, предпочтя погибнуть, но не выдать правительству ни одного секрета своей мужественной нации.
Акоп Кайтанджян
Акоп Кайтанджян был одним из заключенных, арестованный как федаи Армянского общества
[129]
в Диарбекире. К тому же, у него были найдены взрывчатые материалы. Я часто разговаривал с ним и попросил его рассказать о себе.
Он рассказал мне такую историю. Однажды, когда он находился у себя дома, в дверь постучал полицейский и сообщил ему, что начальник полиции желает видеть его у себя в отделении. Он пришел туда, и полицейские стали расспрашивать его об Армянском обществе и его федаи. Он ответил, что ничего не знает ни о каких обществах и ни о каких федаи.
После этого его стали бить палками
[130]
и пытать разными способами, пока он не решил, что лучше умереть, чем терпеть бесконечные унижения. У него был нож, и, когда пытки ужесточились так, что он не мог больше их выносить, он попросил отпустить его в туалет, пообещав потом рассказать все, что знает об армянском деле.
Пытка «бастонад»
«Трофеи» ненависти к армянам: головы восьми армян, казненных в селении Маглам (Салмас, Иран). 1898 г.
Его отпустили, и он с помощью полицейского добрался до туалета; там он решил покончить с собой, вскрыл себе вены и оскопил себя. У него обильно хлынула кровь, он дошел до двери отделения полиции и потерял сознание.
Полицейские стали лить воду ему на лицо и привели его в чувство, затем доставили к другому полицейскому, который продолжил допрос. В негодовании он оторвал свой детородный орган, который был отрезан не до конца, и швырнул его в лицо допрашивавшему полицейскому. Последний был поражен таким его действием и отправил в больницу, где его вылечили
[131]
.
Я видел зажившие раны на его запястьях. Все это он сам рассказал мне. Он попросил меня опубликовать его рассказ в армянской газете Родина («Хайреник»
[132]
), которая выходит в Америке, чтобы его смог прочесть его брат Карапет. Брат уехал в Америку уверенный, что турецкое правительство не оставит в живых ни одного армянина.
[Происходит неслыханное]
В тюрьме я свободно общался с молодыми армянами
[133]
; мы много говорили об этих событиях и о том, что с их народом происходит неслыханное: ни о чем подобном нет данных в истории прошедших веков
[134]
. Этих молодых людей отправили в судебный
диван[135]
в Харпуте, и я слышал, что они прибыли туда невредимыми и попросили разрешения принять мусульманскую веру. Они сделали это для того, чтобы избежать презрительного отношения со стороны курдов, а не из страха смерти, поскольку переход в мусульманство не спас бы их от казни, если бы их к ней приговорили
[136]
.
